Франц Бенгтссон - Рыжий Орм

• Название: Рыжий Орм
• Автор: Франц Бенгтссон
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00293-3

Это пародия на классический викингский роман о невероятных приключениях Рыжего Орма — его пленении, рабстве у халифа Кордовы, работе гребцом на галерах, принятии христианства, освобождении, женитьбе на дочери конунга Харальда и под конец — поиске клада у днепровских порогов.

«Самое увлекательное чтение о норманнах», «Чудесный роман, где при помощи писательской фантазии истлевший скелет викинга превращается в живого смелого воина…»

Вот в каких словах отзывались придирчивые критики об этом «сокровище» мировой литературы, ибо «Рыжий Орм» уже давно и по праву считается классикой.

Выверенность исторического материала в сочетании с едкой иронией автора, который не упускает случая поиздеваться над викингами, их нравами и обычаями, делает романы невероятно увлекательными, и оторваться от них невозможно — недаром вот уже пять десятков лет «Рыжий Орм» не выходит из списка наиболее читаемых книг во всем мире.

Надеемся, что и нашим читателям сага о смелом и остроумном викинге понравится.

Счастливого плавания на викингских драккарах! [1]

---

Сигтрюгг был могучим бойцом, которого боялись из-за его силы и буйного нрава, и не привык к таким речам. Он вскочил со скамьи, заревев, как тур, и выкрикивая ругательства, но еще мощнее прозвучал голос короля Харальда, когда он гневно приказал замолчать и спросил, из-за чего такой шум.

— Этот человек, конунг, — сказал Орм, — лишился рассудка от твоего доброго пива и от собственной жадности; потому что он кричит из-за моей цепи и говорит, будто у нас с ним счеты, хотя я его никогда прежде не видел.

Король Харальд посетовал, что от людей конунга Свейна всегда одно беспокойство, и спросил Сигтрюгга строго, отчего тот не желает держать себя в руках, хотя слышал о том, что в зале провозглашен, Христов и конунгов мир.

— Конунг, — сказал Сигтрюгг, — я расскажу все как есть, и ты сам признаешь, что я в своем праве. Семь лет назад я понес ущерб, и теперь узнаю, что эти двое из числа тех, кто мне его нанес. В то лето мы возвращались домой с юга на четырех кораблях, Борк с Вена, Палли Серебро, Фаравид Свенссон и я; и мы встретили три корабля, вышедшие навстречу, и из рассказа этого Токе я понимаю, чьи это были корабли. На моем судне был раб из Испании, черноволосый и желтый лицом, и пока мы переговаривались, он прыгнул за борт и утащил с собой моего свояка Оскеля, хорошего человека, и никто из; нас не видел больше ни того, ни другого. А вот теперь мы все услышали, что этого самого раба подняли к ним на корабль и он оказался иудеем Саламаном и принес большую пользу. Оба человека, сидящие тут, Орм и Токе, были теми, кто вытащил его из воды; это мы слышали из уст одного из них. За такого раба я мог бы получить немалую прибыль, а этот Орм стал теперь хёвдингом у людей с корабля Крока, и потому будет разумно, если он заплатит за мой убыток. Поэтому я требую теперь у тебя, Орм, твою цепь как возмещение за раба и за моего свояка, каковую ты либо отдашь мне по доброй воле, либо встретишься со мной в поединке тут же во дворе, на утоптанной земле, со щитом и мечом и теперь же. Убить тебя мне придется, после того как ты высказался насчет моего носа, ибо никто из сказавших мне, Сигтрюггу сыну Стиганда, кормщику короля Свейна, такие обидные слова, не прожил после этого и дня.

— Две вещи внушают мне надежду, когда я тебя слушаю, — сказал Орм. — Первая — это то, что цепь у меня и со мною останется, кто бы ни прыгал с твоего корабля семь лет назад. А вторая — это что у нас с Синим Языком тоже есть что сказать насчет того, кто из нас двоих проживет дольше. Но прежде мы должны выслушать, что скажет на это король Харальд.

Все в зале были рады, что дело идет к стычке, ибо можно было рассчитывать, что бой между такими людьми, как Орм и Сигтрюгг, окажется стоящим зрелищем. И Свейн, и Стюрбьёрн сочли, что это будет хорошей переменой после пира, но король Харальд сидел в раздумье, поглаживая бороду, и, казалось, сомневался.

— В таком деле трудно рассудить справедливо; и мне не кажется несомненным, чтобы у Сигтрюгга было право требовать у Орма возмещения за ущерб, причиненный ему помимо воли. Но ясно, что всякий, кто потерял раба и свояка, захочет за это виру. А поскольку обмен оскорблениями уже случился, то бой между этими двумя все равно произойдет, едва они скроются с моих глаз, и такая цепь, как у Орма, должно быть, вызвала уже немало убийств, а вызовет еще больше. Поэтому будет не хуже, если они сойдутся в поединке тут же, на потеху всем нам, а ты, Халльбьёрн, пойди проследи, чтобы площадку для боя утрамбовали и очертили там, где земля поровнее во дворе. И зажгите костры и факелы, и скажешь, когда все будет готово.

— Государь мой конунг, — сказал Орм огорченно, — я не согласен на такой поединок.

Все посмотрели на него, и Сигтрюгг и многие из людей короля Свейна засмеялись. Король Харальд покачал головой:

— Если ты боишься драться, я не вижу иного выхода, кроме как отдать цепь ему, как бы она ни была нужна тебе самому. На словах, ты, я слышал, был похрабрее.

— Дело не в поединке, — сказал Орм, — а в холоде. У меня всегда было слабое горло, и мороз для меня хуже всего, и нет для меня ничего опаснее, как после пива и тепла выйти на ночную стужу, особенно теперь, после того как я пожил в странах Юга и отвык от суровых зим. И мне кажется не слишком разумным, чтобы из-за этого Сигтрюгга мне потом всю зиму кашлять, потому что к этому я расположен, моя мать часто говорила мне, что кашель — это моя смерть, если я не буду беречься. Если мне будет позволено дать совет, то было бы лучше, чтобы бились мы тут, в зале, перед твоим столом, где места довольно. И сам ты сможешь видеть бой безо всяких затруднений.

Многие засмеялись над страхом Орма, но Сигтрюгг больше не смеялся, а выкрикнул, что уж позаботится, чтобы Орму не пришлось больше бояться кашля. Но Орм не обратил на него внимания, а сидел, повернувшись к королю Харальду и ожидая его решения. Конунг сказал:

— Худо, что молодежь пошла изнеженная и не чета прежней. Сыновья Лодброка не думали ни о горле, ни о погоде, как и я сам молодые годы, а среди молодых я уже не знаю никого, кроме Стюрбьёрна, кто был бы нашей породы. Но понятно, что мне в мои лета удобнее будет видеть бой оттуда, где я сижу. И хорошо, что епископ лежит в постели, потому что он бы восстал против этого. А я думаю, что мир, провозглашенный в этом зале, не нарушится тем, что делается по моему собственному позволению, и я не считаю, что Христос будет против поединка, если все делается по закону и обычаю. Посему да будет так, что Орм и Сигтрюгг сойдутся здесь, на свободном месте перед моим столом, со щитом и мечом, при шлемах и в броне и никто да не окажет им никакой иной помощи, кроме как при облачении в доспехи. И ежели один окажется убит, то так тому и быть, а если один из вас не сможет более стоять на ногах, отбросит меч или спрячется под стол, да не будет ему более нанесено ударов, но бой в таком случае считается проигранным, и цепь также. Я же и Стюрбьёрн и Халльбьёрн стремянный сами станем следить, чтобы все шло как положено.

Тут пошли принести доспехи Орму и Сигтрюггу, и в зале сделался большой шум, и многие кричали друг на друга. Люди короля Харальда находили лучшим из двоих Орма, а люди короля Свейна расхваливали Сигтрюгга и говорили, что он уже уложил девятерых в поединке, не получив сам при этом ни единой раны, которую пришлось бы перевязывать. Среди самых разговорчивых был Дюре, он спросил Орма, не боится ли он кашлять в могиле, а потом повернулся к брату и попросил того удовольствоваться цепью Орма и отдать ему, Дюре, Ормов меч.

Токе сидел мрачный, с тех пор как ему перебили рассказ, бормотал себе под нос и пил, но когда услышал слова Дюре, оживился. Он воткнул свой нож в стол перед Дюре, так что лезвие глубоко вошло в дерево, и швырнул рядом свой меч, не вынимая из ножен, потом перегнулся через стол, проворно, так что Дюре не успел уклониться, схватил его за уши и бороду, ткнул лицом в меч и сказал:

— Вот это оружие не хуже, чем у Орма, но попробуй добыть его сам, а не выклянчивай у других!

Дюре был сильный человек, и крепко вцепился Токе в запястье, но от этого сделалось больнее его ушам и бороде, он застонал, но освободиться не смог.

— Сейчас я разговариваю с тобой по всем правилам приличия, — сказал Токе, — ибо не хочу нарушать королевский мир в этом зале. Но я не выпущу тебя, покуда ты не дашь мне обещания драться со мной, ибо мой Красный Клюв не любит сидеть без дела, когда его братца нет рядом.

— Отпусти меня, — с трудом выговорил Дюре, — и я убью тебя, как только до тебя доберусь.

— Ты обещал мне это, — сказал Токе и отпустил его, сдув с ладоней часть его бороды.

Уши у Дюре были красные, но сам он был бел от ярости и, казалось, поначалу лишился дара речи, но потом поднялся и сказал:

— Это я сделаю с тобой теперь же, и так будет лучше, поскольку мы оба получим с братом по испанскому мечу. Так что пойдем справим нужду и не забудем прихватить мечи.

— Это верно, — сказал Токе, — ибо между нами не надо было церемоний. И за это я благодарен тебе на всю твою жизнь, а сколько времени она займет, это мы поглядим.

Они обошли стол, каждый со своей стороны, потом плечом к плечу прошли через проход позади одного из столов, стоящих поперек зала, и вывалились в одну из дверей в торцовой стене. Король Свейн глядел им вслед улыбаясь, ему нравилось, что его люди все время на виду и что слава о них все больше, и что все их боятся.

Теперь Орм и Сигтрюгг облачались для боя; место, где им предстояло схватиться, подметалось, чтобы воины не поскользнулись на соломе или на кости, брошенной собакам короля Харальда. Люди по обоим концам зала подались вперед, чтобы лучше видеть, и сгрудились на лавках и боковых столах по обе стороны открытого пространства, позади стола короля Харальда и у стены с четвертой стороны. Король Харальд был теперь в отличном настроении и горел желанием поглядеть на поединок, а когда, оглянувшись, увидел, как двое из его женщин чуть приоткрыли дверь и с любопытством смотрят в щелочку, то распорядился, чтобы все женщины пришли посмотреть, ибо трудно, как ему кажется, отказать им в подобном удовольствии. Он приготовил им места на почетной скамье возле себя и на освободившемся месте епископа, а двух самых красивых дочерей посадил по бокам Стюрбьёрна, и те не жаловались на тесноту; они шаловливо рассмеялись, когда он предложил им пива, и отважно выпили. Для женщин, которым не хватало места на почетной скамье, поставили лавку позади стола, чтобы не загораживать вид с конунгова места.