Инга Берристер - Верное средство

• Название: Верное средство
• Автор: Инга Берристер
• Издательство: Панорама
• Жанр: Современные любовные романы

Мир тесен, утверждают англичане, и они правы Гора с горой не сходится, а вот человек с человеком… Ну разве могла предположить Анабел Рейвен, отправляясь и свою первую в жизни командировку, что встретится с Жилем, которого полюбила шесть лет назад и которого все эти годы надеялась забыть, потому что он смертельно оскорбил ее… Но они встретились, и Жиль, прибегнув к шантажу, заставил Анабел выйти за него замуж. Поначалу этот брак планировался как фиктивный, однако жизнь внесла свои коррективы…

---

— Садись, — холодно велел он, схватил девушку за плечи и заставил опуститься в кресло с парчовой обивкой, стоившее дороже, чем вся обстановка в лондонской квартире Анабел. Его прохладные загорелые пальцы были такими сильными, что на коже наверняка остались синяки. — Прекрати истерику и слушай. Отец Луизы мой близкий друг и сосед, к которому я отношусь с большим уважением. Бернар понятия не имеет о том, что на самом деле представляет собой Луиза, а его друзья молчат из деликатности. Его великолепные виноградники, граничащие с моими, станут приданым Луизы, когда та снова выйдет замуж. У Бернара слабое здоровье, и он больше не может сам управлять ими. Я бы с удовольствием купил их…

— Почему бы тебе не жениться на Луизе? — со злостью перебила Анабел. — Тогда ты получил бы эти земли даром!

— Напротив, — непринужденно ответил Жиль, — цена оказалась бы слишком высока. Вся округа была бы в курсе, что графиня готова переспать с первым встречным, а я не знал бы, кто настоящий отец детей, которые считались бы моими. Кроме того, я только что услышал местные сплетни обо мне и Луизе. Сплетни, нарочно распространяемые ею же. Она ни перед чем не остановится, лишь бы стать графиней де Шовиньи.

Его цинизм снова заставил Анабел ахнуть. Но Жиль, не обращая на это внимания, бесстрастно продолжил:

— У меня было два выхода: либо поддаться на шантаж Луизы, либо причинить боль старому другу.

— Выбрав второе, ты рисковал лишиться богатых земель, — буркнула себе под нос Анабел, но Жиль пропустил эту шпильку мимо ушей.

— и тут мне представилась третья возможность, намного более предпочтительная. Брак с кем-нибудь другим. Брак, который усыпит подозрения Бернара, заставит умолкнуть болтливый язык Луизы и, что важнее всего, который можно будет расторгнуть после достижения цели. Короче говоря, моя дорогая, я говорю о временном браке с тобой.

Анабел лишилась дара речи и уставилась на Жиля во все глаза.

— Ни за что! — решительно заявила девушка, когда к ней вернулся голос. — Ты не можешь меня заставить!

— Еще как могу, — вкрадчиво ответил он. Жиль пересек комнату, извлек из кармана связку ключей и отпер красивый резной секретер восемнадцатого века.

— Ты помнишь это. Анабел?

Голос его звучал непринужденно и казался лишенным эмоций, но чуткое ухо Анабел уловило нотку триумфа. Она с отчаянием увидела листки розовой линованной бумаги из бювара, подаренного ей на шестнадцатилетие крестной. Однако не прошло и шести недель, как весь бювар был предан огню. За исключением двух листков бумаги и одного конверта.

— Интересно, что скажет об этом твой ревнивый жених? — издевательски улыбнулся Жиль. — Даже сегодня, когда нравы куда более терпимы, это все еще нечто… выдающееся, ты не находишь? Или нужно освежить твою память?

Анабел вздрогнула всем телом и отвернулась. Она не могла видеть это письмо, не то что взять его в руки.

— Увы, ты слишком поздно вспомнила о скромности! — хмыкнул Жиль. — Прочитав это, я усомнился, что ты вообще когда-нибудь была скромной. Сегодня утром я снова перечитал письмо. Хотя его стиль оставляет желать лучшего, никто не усомнится в истинной природе твоих чувств. Едва ли я ошибусь, предположив, что даже твой любимый жених никогда не получал от тебя такого письма…

— Неужели ты думаешь… — невольно выр, валось у Анабел, но Жиль жестом остановил ее.

— Может быть, и нет. Твое внешнее хладнокровие не слишком сочетается с недвусмысленно страстным тоном этого письма. Позволь все же зачитать пару пассажей. Только для того чтобы освежить воспоминания…

— Не-е-т! — простонала Анабел и, заткнув уши, затряслась как в лихорадке, глаза ее наполнились невыносимой болью.

— Значит, договорились, — удовлетворенно подытожил Жиль, на которого не произвели ни малейшего впечатления ее ссутулившиеся плечи и побелевшее лицо. — Либо ты выходишь за меня замуж — конечно, временно, — либо я отсылаю копию этого письма твоему жениху. У тебя будет ночь на раздумье, — ледяным тоном добавил он. — И не вздумай бежать, иначе твой жених непременно получит этот очаровательный образчик эпистолярного жанра.

Каким-то чудом она сумела встать и на дрожащих ногах добраться до двери. Жиль остановил ее на пороге и беспощадно заглянул в лицо.

— Как ни странно, в тебе действительно чувствуется порода. Такой красотой обладают только невинные девочки, воспитывавшиеся в стенах монастыря. Слава Богу, я знаю, что ты собой представляешь, иначе мог бы… Будь ты такой холодной и невинной, какой кажешься, было бы любопытно пробудить в тебе любовь.

— Точнее, похоть! — с отвращением поправила Анабел. — Такие мужчины, как ты, не имеют представления о настоящей любви!

— Что ж, в таком случае мы составим прекрасную пару, верно? — Жиль издевательски усмехнулся и открыл для нее дверь.

Оказавшись в своей спальне, Анабел не стала раздеваться. Она села у окна и уставилась на освещенный луной двор ничего не видящими глазами, из которых ручьями лились слезы. Настоящее исчезло, она превратилась в шестнадцатилетнюю девочку, трепещущую от любви.

Все началось с шутки. У соседки тети Кэролайн была дочка Салли, на несколько месяцев старше Анабел. Когда Анабел приезжала к крестной, девочки неизменно весело проводили время.

По прошествии времени Анабел стала подозревать, что Салли и сама была влюблена в Жиля, но какой смысл ломать голову над тем, что кануло в Лету? Правда заключалась в том, что Анабел по уши влюбилась в Жиля, но Салли разгадала ее тайну и начала дразнить подругу.

Тот роковой день выдался очень жарким. Девочки лежали на травке в дальнем конце сада тети Кэролайн. Жиль подстригал газон,; под его гладкой смуглой кожей с неанглийским загаром играли мускулы. Анабел следила за ним с замиранием сердца. Скоро Жилю предстояло вернуться во Францию, и девочка чуть не плакала.

Угадав ее мысли, Салли с видом змея, предлагающего Еве вкусить запретный плод, сказала:

— Спорим, ты не посмеешь признаться ему в своем чувстве?

Анабел пришла в ужас: что бы подумал надменный и неприступный Жиль, сделай она такую глупость?!

— Тогда это сделаю я, — пригрозила Салли.

Разумеется, простодушная Анабел сдуру принялась умолять подружку не делать этого, и Салли неохотно согласилась.

Позднее Салли, гордо вскинув голову, заявила, что не нарушила данного слова: написать письмо — не значит говорить. Подруга искусно подделала почерк Анабел, подписалась ее именем и воспользовалась той самой линованной бумагой из подаренного тетей Кэролайн бювара.

При наличии стольких улик глупо надеяться убедить Жиля в моей невиновности, мрачно размышляла Анабел. Но жестокость и черствость, с которыми он отверг мое чувство, я не забуду никогда.

Шесть лет назад, когда Жиль вошел в ее спальню, Анабел вспыхнула как маков цвет. Белая рубашка и зауженные черные брюки делали его еще выше и красивее. Просвечивавшая сквозь тонкий шелк загорелая мускулистая грудь заставила девочку задрожать от не испытанного ранее чувства, от страха, смешанного с возбуждением, по спине побежали мурашки. Но прежде чем Жиль покинул ее комнату, вуаль невинности была сорвана с Анабел раз и навсегда.

Его присутствие лишило девочку дара речи, однако выражение глаз Анабел говорило само за себя.

— Очень приятно, — саркастически улыбнулся он, глядя на Анабел, которая сидела на кровати, скрестив ноги. — К сожалению, мадемуазель, я пришел не для того, чтобы удовлетворить ваши нимфоманские прихоти, но чтобы посоветовать не говорить ничего подобного другому мужчине, которому может не хватить порядочности, чтобы защитить вас от самой себя.

— Я…

— Молчи! — велел он. — Эти похотливые излияния достаточно красноречивы!

Не выпуская розовых листков из дрожавших от негодования пальцев, Жиль сунул письмо под нос Анабел, и зеленые глаза девочки расширились от ужаса. Некоторые слова были ей незнакомы, но и того, что поняла Анабел, было достаточно, чтобы вспыхнуть до корней волос.

— Ох, но ты же не думаешь… Я не писала этого! — взмолилась она, но лицо Жиля осталось чужим и холодным.

— Это ведь твой почерк, не так ли? Я видел твои тетради. Школьные тетради! Что бы сказали учившие тебя добрые монахини, если бы прочитали эту… мерзость?

— Я не писала его!

Из ложно понимаемого товарищества девочка не могла выдать истинную виновницу.

Анабел чувствовала себя так, словно упала в грязный, заросший пруд и теперь никогда не сможет очиститься от вонючей тины. Осуждающий взгляд Жиля заставил ее содрогнуться. Вглядевшись в его гневное лицо, она забыла о своей любви и ощущала теперь только страх.

— Я слышал от друзей про таких девчонок, как ты, — презрительно сказал Жиль. — Про девчонок, которые пользуются своим малолетством, чтобы скрыть отсутствие невинности! — Он бросил какое-то французское словечко, которого Анабел не поняла, но не сомневалась, что это страшное оскорбление. Затем, не дав девочке опомниться, Жиль схватил ее, прижал к себе так крепко, что она тут же ощутила огромную разницу в анатомии женщины и мужчины, и прильнул к губам. — Надеюсь, ты запомнишь этот урок, — ухмыльнулся он, отпустив Анабел, — хотя верится с трудом. Скажи спасибо, что я не расскажу о твоей распущенности тете Кэролайн!