Нина Берберова - Люди и ложи. Русские масоны XX столетия

• Название: Люди и ложи. Русские масоны XX столетия
• Автор: Нина Берберова
• Издательство: «Прогресс-Традиция»
• Жанр: История
• Год: 1997
• ISBN: 5-89-493-008-1

Книга создана на основе уникальных архивных источников. Она содержит историю русских лож в XX столетии, описание масонских ритуалов, толкование специальных терминов, биографический словарь русских масонов. Особый интерес представляет раздел, в котором впервые приведены воспоминания и переписка ведущих политических деятелей России начала века, связанные с историей масонства.

Остро и увлекательно написанная книга Нины Берберовой адресована не только специалистам-историкам, но и всем читателям, интересующимся этой темой.

---

За ней последовало жизнеописание баронессы М. Будберг «Железная женщина» (New York: Russica Publishers, Inc., 1981), в 1989 году впервые напечатанное в России[152], а в 1991 году переизданное одновременно «Политиздатом» и «Книжной палатой».

Определяя жанр этой книги, Андрей Вознесенский назвал ее «инфроманом»[153] – информационным романом, то есть повествованием, настолько насыщенным документально, что подлинной пружиной сюжета становится именно информация, а не конфликт между героями или в душах героев, как это обычно бывает в беллетристике.

Сама Берберова тоже считала, что судьба Марии Будберг – скорее предлог, чем основная цель повествования: «Обстановка и эпоха – два главных героя моей книги»[154]. И эти слова, и определение Вознесенского можно отнести не только к «Железной женщине», но и ко всей берберовской трилогии.

И это именно трилогия, а не три повествования на разные темы; как раз единой темой все три книги и связаны. Тему эту Берберова прямо формулирует на первых же страницах «Курсива», задавшись целью «рассказать свою жизнь в хронологическом порядке и раскрыть ее смысл».

Вот эта ключевая фраза: «Из трех возможностей: жить для будущей жизни, жить для будущих поколений и жить для сегодняшнего дня, я очень рано выбрала третье»[155]. Почти ту же мысль Берберова высказывает, пытаясь раскрыть смысл жизни Марии Будберг, которую хорошо знала. Смысл этот: выжить во что бы то ни стало, причем не просто выжить, но в любых обстоятельствах и любой ценой оказываться наверху.

В книге, повествующей уже не об отдельной судьбе, а о судьбе целого поколения или, по крайней мере, большой его части, подобной фразы нет, но по прочтении ее складывается впечатление, что Берберова и здесь видела тот же смысл. Эта третья, завершающая трилогию, книга – «Люди и ложи. Русские масоны XX столетия» (New York: Russica Publishers, Inc., 1986). В России она до сих пор появлялась лишь в журнальном варианте[156] и отдельным изданием выходит впервые.

Историки

Начиная с тридцатых годов в Советском Союзе на протяжении полувека практически не появлялось публикаций о масонстве XX века, даже об иностранном, не говоря уже об отечественном. Были лишь упоминания в академических статьях и монографиях А.Е. Иоффе, А.В. Игнатьева, Е.Д. Черменского, которые широкого отклика не вызывали.

Новые поколения, в отличие от своих дедов, помнящих по крайней мере антимасонские кампании в дореволюционной консервативной прессе, не знали о масонстве буквально ничего. Только в семидесятые годы шлюзы слегка приоткрылись, и на неподготовленного читателя хлынула волна публикаций самого разного толка и качества.

Если на Западе тайные общества самых разнообразных типов давно стали неотъемлемым атрибутом политической жизни и более или менее действенным инструментом, дополняющим официальные институты, то для российского читателя 70-80-х годов нашего века масонская тема стала откровением. Сама возможность существования тайных обществ, кроме официально узаконенных секретных организаций, казалась советскому человеку явной крамолой, и даже мысль об этом была способна ошеломить советского человека.

Как водится, первой брешь пробила историческая беллетристика и скандально-сенсационные откровения публицистов от истории Н.Н. Яковлева, М.К. Касвинова, В.А. Пигалева, В.Я. Бегуна и др., вызвавшие к теме живой интерес.

Возражали им официальные советские историки вроде И.И. Минца, категорически отрицавшие не только какое бы то ни было влияние масонов на политическую жизнь России, но зачастую и само их существование.

Почти все, о чем они писали, было в общих чертах известно любому зарубежному читателю, причем не только историку, но и рядовому эмигранту – подобных публикаций того и другого толка, и даже покруче, в эмиграции выходило предостаточно. В СССР принято было их все без различия относить к разряду белогвардейско-черносотенных, не вдаваясь в дальнейшие подробности, не обсуждая и не читая. До недавнего времени под эту категорию подпадали практически любые работы, вышедшие за пределами Советского Союза.

И до сих пор многочисленные дореволюционные и белоэмигрантские публикации, посвященные масонству, в большинстве своем остаются вне поля зрения историков по понятным причинам: источник это весьма ненадежный, как и вся вообще публицистика, факты часто процентов на 90 вымышлены, а вместо осмысления, как правило, присутствует просто-напросто подтягивание их под заранее заданную концепцию.

Однако следовало бы когда-нибудь сделать их общий обзор, во-первых, с точки зрения социологической, что-нибудь вроде: «Масонство глазами российского обывателя», а во-вторых, чтобы проследить распространение информации и обрастание ее слухами. До сих пор все историки отделываются по этому поводу общими фразами: тут, мол, и так все всем понятно. Между тем, эти писания очень неоднородны по своему содержанию, авторам и уровню информированности.

Например, Н.А Свитков (Степанов) в своей брошюре[157], базирующейся, судя по всему, на материалах французской антимасонской лиги, приводил список русских масонов, насчитывающий сотни фамилий, и хотя туда попало несколько лиц, никогда никакого отношения к масонству не имевших, вплоть до Ленина, в основе своей список совпадает со списком Берберовой, несмотря на то, что составлен на полвека раньше.

Большинство белоэмигрантских разоблачительных публикаций тридцатых годов легко возводится к брошюре Свиткова, добавлены лишь эмоции да домыслы, хотя и тут есть исключения. В нескольких публикациях этого рода, например, структура, иерархия и даже состав масонских лож в эмиграции воспроизводились в целом почти верно, хотя авторам свойственно было расширять список, зачисляя в масоны почти всех заметных людей, от Бунина до Ленина.

Помимо авторов, преследующих те или иные конъюнктурные соображения, были и историки, стремившиеся объективно разобраться в проблеме, не ставя себе задачей любыми средствами доказать то или иное мнение, не сообразуясь с фактами. На протяжении многих лет работали над темой масонства О.Ф. Соловьев, В.И. Старцев, А.Я. Аврех, и их публикации выгодно отличались от обычных публицистических писаний осторожным обращением с фактами и постоянными архивными поисками. Беда в том, что фактов в их распоряжении было не так уж много.

Почти все авторы, пишущие о русском масонстве XX века, вынуждены были в качестве опорных перебирать одни и те же несколько цитат, домысливая и догадываясь обо всем остальном. Они и сами это прекрасно понимали: «что же касается источников, то их действительно не так много <…> Упоминания о масонских связях А.Ф. Керенского, Н.В. Некрасова, М.И. Терещенко и А.И. Коновалова в воспоминаниях П.Н. Милюкова, вышедших в свет в 1955 г., и письма Е.Д. Кусковой, приведенные в книге Г.Я. Аронсона «Россия в эпоху революции» <…> мемуары И.В. Гессена и книга С.П. Мельгунова»[158].

До выхода книги Берберовой публикации подлинных масонских документов можно было пересчитать по пальцам, и самой значительной из них была статья Б.И. Элькина[159]. Почти все документы взяты из зарубежных архивов, реже – из государственных, а в большей степени из частных собраний.

Документов, непосредственно относящихся к политическому масонству предреволюционных лет, в российских архивах удалось обнаружить не много. До сих пор наиболее обстоятельно исследовано по первоисточникам лишь так называемое «полицейское» масонство, т.е. старательная, но безрезультатная охота на масонов, а в еще большей степени – донесения о ложах или даже целых грандиозных масонских сообществах, которые существовали только на бумаге, — инспирированные царской охранкой из карьерных соображений, а также авантюристами всех мастей из соображений корыстных или тщеславных, — случаи нередкие в то богатое на политические провокации время.

Каким образом царская полиция пыталась разоблачать несуществующие масонские ложи, получая под это правительственные субсидии, весьма красочно описано в книгах О.Ф. Соловьева и А.Я. Авреха[160], пользовавшихся материалами архивов Департамента полиции и охранных отделений.

Причины, почему эта область оказалась исследована лучше других, очевидны: эти документы в российских государственных архивах представлены с достаточной полнотой. За недостатком других источников историкам остается либо счесть, как это сделал, например, А.Я. Аврех, что полицейское масонство преобладало и ничего серьезного не было, либо пытаться реконструировать историю масонства по сохранившимся намекам или косвенным свидетельствам, как поступила Берберова. В последнем случае претендовать на абсолютную истину трудно, зато результаты оказываются более впечатляющими.

В семидесятые-восьмидесятые годы больших успехов, чем в России, достигли зарубежные ученые, и в те времена имевшие доступ к архивным источникам разных стран и возможность обобщить гораздо большее количество свидетельств и документов. Здесь нужно назвать прежде всего упоминаемого Берберовой американского ученого Натана Смита и польского историка Людвика Хасса, которым принадлежат наиболее серьезные работы о русском масонстве.