Юлий Буркин - Изумрудные росы

• Название: Изумрудные росы
• Автор: Юлий Буркин
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12604-X

Роман «Изумрудные росы» является продолжением истории, рассказанной автором несколько лет назад в книге «Цветы на нашем пепле» и высоко оцененной как коллегами, так и читателями (премия «Странник-2000»). Его герой, астробиолог Грег Новак, возвращается на Землю спустя много тысячелетий после начала неудачной экспедиции в поисках новой родины для человечества. Однако жизненное пространство уже занято. Отныне решать, жить оставшимся нескольким сотням людей рядом с новыми хозяевами планеты или нет, будут разумные бабочки, крылатые лилипуты — порождение фантазии ученых, созданные когда-то то ли во имя науки, то ли для забавы. Однако жизнь воздушной Империи совсем не похожа на сказку. В первые же дни Новак, попав в рабство, становится невольным участником заговора, звездной войны и нового космического путешествия теряя Землю теперь уже навсегда…

---

— Почему человечество так боялось погибнуть? — поинтересовался Лабастьер.

— Странный вопрос, — удивился Грег. — А вы что, не боитесь смерти?

— Я спрашиваю, почему людям казалось, что они могут уничтожить сами себя? Почему им казалось это столь вероятным? Ведь они не хотели этого, раз принимали против этого меры.

— Ах, вот ты о чем… Ну-у… Во-первых, все-таки не обязательно сами себя. Могла прилететь какая-нибудь комета или мог случиться какой-нибудь катаклизм — наводнение, оледенение, взрыв на Солнце… Но и сами себя — тоже… Нас было слишком много. А Земля не так уж велика. Перенаселение — бич человечества.

— Сейчас суша Земли в пять раз меньше, чем тогда, но мы не страдаем от перенаселения.

— Вы и сами маленькие, — сказал Грег и вспомнил, что и в его время в качестве одного из решений проблемы перенаселения предлагалась гормональная перестройка человечества, с тем чтобы люди будущих поколений стали на порядок меньше ростом. Меньшая занимаемая площадь жилья, меньшее количество необходимой пищи и одежды… Учитывая, что производство тогда уже было почти полностью автоматизировано, это было вполне реальным решением.

С медицинской точки зрения здесь тоже не было ничего невозможного: методика была разработана досконально… Тот же Страйк был ярым приверженцем этой идеи. Но когда попытались обсуждать ее на мировом уровне, правительства перегрызлись друг с другом: каждое хотело, чтобы остальные своих граждан уменьшили, а оно — нет. Параллельно с этим начались народные волнения: далеко не всякий хотел «уродовать своих детей», ну а под корень эту идею зарубил Ватикан, предав ее анафеме. Так что дело все-таки не в перенаселении…

— Дело все-таки не в перенаселении, — повторил он мысль вслух, — дело в политических и конфессионных разногласиях… То тут, то там возникали очаги напряженности, локальные войны, бунты роботов… А оружие стало уже таким мощным, что какой-нибудь идиот в одиночку мог взорвать всю Землю…

— И ты, бескрылый, учишь меня, как управлять обществом?

— Никого я не учу, — обиделся Грег, поднялся и двинулся дальше. — И я уже просил не называть меня «бескрылым»… Между прочим, это ты обещал мне рассказывать вашу историю, а рассказываю все время я.

— Такова твоя невыдержанная натура, — заявил император. — Ты — единственное на земле существо, которому я позволяю перебивать себя. Что ты регулярно и делаешь.

«Ладно, ладно, — подумал Грег, — попросишь, слова не скажу…». Но тут же, противореча своим мыслям, полюбопытствовал:

— А почему ты мне это позволяешь?

— Потому что узнавать я люблю больше, чем сообщать. А от своих подданных я не могу узнать ничего нового. А также потому, что ты полностью в моей власти и я всегда могу остановить тебя. И еще потому, что никто из окружающих не понимает нас и мой престиж в глазах подданных не страдает.

«Ответ, как всегда, логичный и исчерпывающий, — подумал Грег, — но если ты такой крутой, чего ж ты так трясешься за свой престиж? Видно, все-таки не все довольны твоей властью…» Но произносить это вслух Грег не стал.

— Понял, — отозвался он вместо этого. — И все-таки я жду твоего рассказа.

— Хорошо, — согласился император, — но если тебе захочется что-то добавить, перебивай… То, что ты сообщил о Роберте Страйке, удивительно, но вполне вписывается в то, что известно мне. Похоже, он все-таки настоял на своем. Запуск вашего корабля и создание хранилища эмбрионов преследовали одну и ту же цель — сохранить человечество.

Далее Лабастьер Первый поведал Грегу о том, что «биохранилище» с человеческими эмбрионами люди расположили внутри Эвереста (на случай потопа), а на орбиту вокруг Земли запустили спутники, которые должны были бы зафиксировать гибель человечества, если таковая произойдет, а затем, регулярно зондируя атмосферу и почву, дождаться, когда Земля вновь станет пригодной для обитания человека, и запустить «инкубатор».

Однако времени между катастрофой и этим моментом могло пройти слишком много. Через сотни тысяч, а то и миллионы лет эмбрионы человека могли погибнуть, несмотря на все ухищрения ученых. А вот эмбрионы насекомого могли бы сохраняться в десятки раз дольше. И тогда люди создали «запасной вариант»: совершенно новый вид разумного существа — нечто среднее между человеком и насекомым…

— Кретины! — возмутился в этом месте Грег. — Я всегда был уверен, что ученые — безответственные кретины. А о том, что будет, когда вылупятся и те и другие, они подумали?!

— Ты их недооцениваешь, — спокойно откликнулся Лабастьер. — Если бы ожили эмбрионы бескрылых, наши куколки были бы автоматически уничтожены. Но этого не случилось. Выжили только мы.

— Проклятье! — воскликнул Грег, и Лабастьер вновь усмехнулся его непосредственности. А затем поведал, как его отец по имени Рамбай и мать, Ливьен, нашли останки «биохранилища», а в нем и банк человеческих знаний.

Император не смог понятно объяснить, каким образом все эти гигантские залежи информации, предназначенные людьми для возрожденных потомков, полностью были влиты ему в голову. Грег понял лишь то, что роль в этом сыграли предрасположенность бабочек к телепатии и какой-то специальный способ хранения знаний, связанный с особенностями их биологии. Живые хранилища знаний назывались «думателями».

Другими словами, еще задолго до обнаружения «биохранилища» человекобабочки создали собственную, отличную от людской, цивилизацию, немалую роль в которой играли некие мнемотехники, которые впоследствии и позволили Лабастьеру усвоить весь багаж научных знаний человечества.

Такое объяснение вполне удовлетворило Грега, и он подтвердил это вопросом:

— Ваш космический челнок создан по человеческим чертежам?

— Мне не нужны чертежи, — ответил император, — но ты прав, Грег Новак. До знакомства с вашими технологиями бабочкам была чужда даже сама идея полета в космос. Но я воспринял ее.

— Однако все это еще не сделало тебя богом? — заметил Грег, усаживаясь отдохнуть.

— Нет, — легко согласился император. — Но я смог перестроить свой организм и научился многократно копировать себя. Тысячи моих копий связаны телепатически и являются одним целым. Я слежу за всем нашим миром, находясь одновременно везде.

— А кто дал тебе на это право?

— Я сам себе его дал. И с тех пор наш мир процветает.

— Угу, — пробормотал Грег. — Это додуматься надо: клоны-телепаты правят миром… Ты тоже, думаю, нe бедствуешь, — вновь обратился он к Лабастьеру.

— Твоя логика не может отделаться от ущербных человеческих штампов, — заявил тот. — Я взял на себя ответственность. Я сделал мир таким, о каком бабочки мечтали столетиями. Я ничего не взял себе взамен, кроме груза знаний, который лишил меня радости. Я — не человек. Это вы, бескрылые, только и думали о том, как набить свои утробы пищей…

— Кстати, а поесть мне дадут? — живо заинтересовался Грег. — Я уже основательно проголодался.

— Люди ужасно прожорливы, — заметил император. — И это одна из тех причин, которые вас погубили. И одна из причин, по которым я сомневаюсь в целесообразности возвращения вашего вида к жизни.

— Можно подумать, что вы никогда не едите, — огрызнулся Грег.

— Много едят наши личинки, — спокойно отозвался император. — Взрослая бабочка ест очень редко, только тогда, когда необходимо восполнить большой расход энергии. Хотя иногда и просто ради развлечения… Надо отдать вам должное, нас вы сделали значительно совершеннее себя.

— Но я-то не бабочка! — возмутился Грег.

— Да, — невозмутимо согласился Лабастьер Первый, и с этим трудно было поспорить.

— Так отдайте мне должное содержанием, соответствующим моим биологическим потребностям.

— Насколько я знаю, голод не подразумевает немедленную гибель человеческой особи…

— Мне дадут поесть или нет?! — уже всерьез забеспокоился Грег.

— А сколько еще времени ты мог бы выдержать без пищи? — поинтересовался император.

— Выдержать-то я мог бы еще долго, но голод — это очень неприятное чувство, поверь. Хорошо вам, насекомым, а я теплокровное млекопитающее!

— Мы не насекомые. И постарайся больше так не говорить, у нас это считается оскорблением… В специальных помещениях мы содержим диких котов и других млекопитающих помельче, которые пережили катастрофу. Мы умеем с ними обращаться.

«Меня поместят в зверинец?!» — подумал Грег, впадая в легкое отчаяние.

— В том темпе, в котором мы движемся, — продолжал император, — до города осталось идти, по вашему исчислению времени, еще около двух часов. Там тебя ждет пища.

— Так чего же мы рассиживаемся! — Грег вскочил на ноги. — Пошли быстрее!

До самого города они двигались почти молча. Во всяком случае, Грег решил твердо: «Пусть сначала покормят, а потом уж будем разговоры говорить». Тем более что хоть он и старался держаться бодро, но мрачные мысли о человечестве, судьбе экипажа и собственном будущем все же мучили его не меньше, чем голод, и желание болтать отошло на второй план.