Мэрион Брэдли - Владычица магии

• Название: Владычица магии
• Автор: Мэрион Брэдли
• Жанр: Фэнтези

Эта полная мужества, любви и печали повесть рассказывает о тех годах, когда мир бога христиан еще не вытеснил с полотна времен мир фэйри, и магия была делом обыденным. Когда король Артур, возведенный на трон Владычицей Авалона, нарушил клятву и тем самым раз и навсегда изменил судьбу Британии, когда Фату Моргану еще называли просто Моргейной, герцогиней Корнуолла, и не считали злой колдуньей и когда тайное течение рек жизни еще подчинялось воле посвященных. Теперь все думают, что это легенды, сложенные сладкоречивыми бардами в надежде на кров и благоизволение королей. Но это все было. И вот как было оно.

Роман «Туманы Авалона» американские и европейские любители фантастики ставят в один ряд с «Властелином Колец» Дж. Р. Р. Толкиена.

---

— Говорят, еще как говорят, — смеясь, заверил Утер. — На него навесили древнюю легенду из незапамятных времен о короле, что жил некогда и вернется снова спасти свой народ в час нужды. Да кабы я отыскал такой меч, я бы сам отправился в родные холмы и набрал бы себе столько легионов, сколько понадобится.

— Возможно, — удрученно произнес Экторий, — именно это нам и нужно: король из легенды. Если король вернется, меч тоже долго искать не придется.

— Ваши священники сказали бы, — ровным голосом проговорил мерлин, — что единственный царь, что был, есть и будет, — это их Христос в Небесах, и что тем, кто бьется за его святое дело, иного и не надо.

Экторий коротко, хрипло рассмеялся.

— Христос не способен повести нас в битву. А солдаты — прости мне невольное кощунство, лорд мой король, — не встанут под знамена Иисуса Миротворца.

— Возможно, нам надо отыскать короля, который заставил бы их вспомнить древние легенды, — предположил Утер, и в зале воцарилось молчание. Игрейна, никогда раньше не присутствовавшая на советах мужей, не настолько разучилась читать мысли, чтобы не понять, о чем думают они в наступившей тишине: о том, что сидящий перед ними король не доживет до будущего лета. Кому суждено восседать на его высоком троне в следующем году в это же время?

Амброзий откинул голову к спинке кресла, по этому сигналу Лот ревниво воскликнул:

— Ты устал, сир, мы тебя утомили. Дозволь, я позову дворецкого.

Амброзий мягко улыбнулся:

— Я уж скоро отдохну, родич, — и долгим будет тот отдых… — Но даже попытка заговорить оказалась ему не по силам. Он вздохнул — протяжно, прерывисто, и Лот помог ему выйти из-за стола. Позади него мужчины разбились на группы и заговорили, заспорили, понижая голос.

Воин по имени Экторий присоединился к Горлойсу.

— Мой лорд Оркнейский времени зря не теряет, тщась выдвинуться под видом заботы о короле, вот теперь мы — злодеи, утомили Амброзия, видать, смерти его ищем.

— Лоту дела нет до того, кого провозгласят Верховным королем, — отозвался Горлойс, — пока Амброзий лишен возможности объявить о своем предпочтении, которым многие из нас — и я, и, надо думать, ты тоже, Экторий, — были бы связаны.

— Почему нет? — удивился Экторий. — У Амброзия нет сына и наследника, но его пожелания для нас закон, и он об этом знает. На мой вкус, Утер слишком уж вожделеет пурпура цезарей, но в общем и целом он получше Лота будет, так что если выбирать между кислыми яблоками…

Горлойс медленно кивнул.

— Наши люди пойдут за Утером. Но Племена, Бендигейд Вран и вся эта братия за вождем настолько «римским» не последует, а Племена нам нужны. А вот под знамена Оркнеев они встанут…

— Лот в Верховные короли не годится — не из того материала сделан, — возразил Экторий. — Лучше утратить поддержку Племен, нежели поддержку всей страны. Лот разобьет всех на воюющие фракции так, чтобы доверять каждой мог только он. Пф! — Он презрительно сплюнул. — Этот человек — змея, и все этим сказано.

— Однако убеждать умеет, — проговорил Горлойс. — У него есть и мозги, и храбрость, и воображение…

— Все это есть и у Утера. И представится Амброзию возможность объявить об этом публично или нет, но он стоит за Утера.

Горлойс мрачно стиснул зубы.

— Верно. Верно. И долг чести обязывает меня исполнить волю Амброзия. Вот только хотелось бы мне, чтобы его выбор пал на человека, чьи моральные качества соответствуют его доблести и талантам вождя. Я не доверяю Утеру, и все же… — Он покачал головой и оглянулся на Игрейну:

— Тебе, дитя, все это нимало не интересно. Я пошлю дружинников проводить тебя в дом, где мы ночевали.

Отосланная прочь, точно маленькая девочка, Игрейна, не протестуя, в полдень отправилась домой. Ей было о чем подумать. Итак, мужчин тоже, и даже Горлойса, честь обязывает выносить то, что они делать не хотят. Прежде Игрейне такое даже в голову не приходило.

Ее преследовали воспоминания о неотрывном взгляде Утера. Какой смотрел на нее… нет, не на нее — на лунный камень. Может, мерлин зачаровал самоцвет так, чтобы Утер был сражен страстью к женщине, что его носит?

«Неужто я стану игрушкой в руках мерлина и Вивианы, неужто позволю, не сопротивляясь, вручить себя Утеру, как когда-то меня вручили Горлойсу?»

Эта мысль вызывала у нее глубочайшее отвращение. И все же… она вновь и вновь упрямо ощущала прикосновение Утера к своей руке и напряженный, пристальный взгляд серых глаз…

«Чего доброго, мерлин зачаровал камень так, чтобы помыслы мои обратились к Утеру!»

Вот и дом, Игрейна вошла внутрь, сняла с себя подвеску и засунула ее в кошель у пояса.

«Что за чепуха, — думала она, — я не верю в старые байки о любовных талисманах и любовной ворожбе!» Она — взрослая женщина, ей девятнадцать лет, она не дитя безропотное! У нее — муж, и, возможно, уже сейчас она носит в себе семя столь желанного ему сына. А если ее прихоть и обратится на иного мужчину, если она и впрямь надумает пораспутничать, так вокруг полным-полно юнцов куда более привлекательных, чем этот мужлан неотесанный, растрепанный, точно сакс, с манерами северянина: нарушает ход обедни, беспокоит короля за завтраком. Да она лучше возьмет к себе на ложе какого-нибудь Горлойсова дружинника, молодого красавца с чистою кожей. Не то чтобы ей, добродетельной жене, хоть сколько-то хотелось разделять ложе с кем-то помимо законного мужа…

И опять-таки, если она кого-то и выберет, так не Утера. Да этот похуже Горлойса будет… здоровенный неуклюжий олух, даже если глаза у него серые, как море, а руки сильные, без морщин… Игрейна выругалась про себя, извлекла из тюка со своими вещами прялку и уселась прясть. И с какой это стати она размечталась об Утере, словно всерьез подумывает о просьбе Вивианы? Но неужто следующим Верховным королем и впрямь станет Утер?

Как Утер на нее смотрит, от Игрейны не укрылось. Но Горлойс уверяет, что Утер — распутник, может, он на любую женщину так пялится? Если уж ей так приспичило помечтать, почему бы не задуматься о чем-нибудь разумном, например, как там поживает без матери Моргейна и бдительно ли эконом приглядывает за Моргаузой, чтобы та не строила глазки замковой страже. Ох уж эта Моргауза; того и гляди возьмет, да и отдаст девственность какому-нибудь красавцу, не задумываясь ни о чести, ни о пристойности; молодая женщина от души надеялась, что отец Колумба хорошенько отчитает девчонку.

«Моя собственная мать избирала в возлюбленные и в отцы своих детей тех, кого хотела, но она была Верховной жрицей Священного острова. И Вивиана поступала так же». Игрейна выронила прялку в подол и слегка нахмурилась, размышляя над пророчеством Вивианы: дескать, ее сыну от Утера суждено стать великим королем, исцелить землю и принести мир воюющим племенам. То, чего молодая женщина наслушалась сегодня утром за королевским столом, убедило ее: такого короля найти непросто.

Игрейна раздраженно схватилась за прялку. Король нужен уже сейчас, а не тогда, когда ребенок, еще и не зачатый, вырастет и возмужает. Мерлин одержим древними легендами о королях — как же там звали одного из них, про него еще Экторий упомянул, Магнус Великий, прославленный военный вождь, что покинул Британию в погоне за императорским венцом? Глупо думать, что сын Утера окажется возрожденным Магнусом.

Ближе к вечеру зазвонил колокол, и вскорости после того в дом вернулся Горлойс, опечаленный и удрученный.

— Амброзий умер несколько минут назад, — сообщил он. — Колокол звонит по нему.

В лице мужа Игрейна прочла скорбь — и не смогла на нее не отозваться.

— Он был стар, — промолвила она, — и всеми любим. Я с ним познакомилась лишь сегодня, но вижу: он был из тех мужей, кого любят и за кем идут все, кто его окружает.

Горлойс тяжко вздохнул.

— Правда твоя. А на смену ему второго такого нет, он ушел и оставил нас без вождя. Я любил этого человека, Игрейна, и видеть не мог, как он страдает. Будь у него преемник, достойный этого названия, я бы ликовал и радовался, что Амброзий обрел наконец покой. Но что ныне станется с нами?

Несколько позже Горлойс попросил жену достать его лучшее платье.

— На закате по нему отслужат заупокойную мессу, мне должно там быть. Да и тебе тоже, Игрейна. Ты можешь одеться без помощи женщин или мне попросить хозяина прислать тебе служанку?

— Я оденусь сама. — Игрейна сменила наряд, облекшись в платье из тонкой шерсти с вышивкой по подолу и рукавам, и заплела в волосы шелковую ленту. Молодая женщина подкрепилась хлебом и сыром, Горлойс от еды отказался, говоря, что король его ныне стоит перед троном Господа, ожидая суда, и сам он будет поститься и молиться до тех пор, пока тело не предадут земле.

Игрейна не могла этого понять: на Священном острове ее учили, что смерть — лишь врата к новому рождению, отчего христианин испытывает такой страх и трепет, отправляясь в обитель вечного отдохновения? Молодая женщина вспомнила кое-какие скорбные псалмы из тех, которые читал нараспев отец Колумба. Да, их Господь считается также Богом страха и наказания. Игрейна отлично понимала: король ради блага своего народа поневоле совершает то, что тяжким бременем ложится ему на совесть. А если даже она в силах понять это и простить, отчего же милосердный Господь более нетерпим и мстителен, нежели ничтожнейшие из его смертных? Наверное, это — одно из христианских таинств.