Роберта Джеллис - Гобелены грез

• Название: Гобелены грез
• Автор: Роберта Джеллис
• Издательство: Попурри
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 985-6190-02-9

Северная Англия 1138 год. Шотландское нашествие: ужасающие зверства, осажденные замки, кровавые побоища. Владелица замка Джернейв — прелестнейшая леди Одрис, нежными пальцами ткавшая гобелены с картинами будущего, влюбляется в молодого рыцаря Хью Лайкорна, образ которого она отождествляет с мифическим единорогом. Гобелены Одрис предсказывают будущее. На одном из них могучий и грозный единорог угрожает замку Джернейв…

Рыцарь Хью Лайкорн состоит на королевской службе… Герой в эпоху героев… Великолепная пара для леди Одрис — даже если та и не могла признать этого сразу. Вопреки всем препятствиям они отважились искать любовь… леди, поклявшаяся не выходить замуж… и рыцарь, давший обет покорить ее сердце…

---

— Ты была права, у него прекрасный характер.

На следующий день он уже сумел задать кое-какие свои вопросы. Услышанное в ответ было настолько хорошим, что верилось в это с огромным трудом. Он все еще чувствовал такую слабость, что даже пытаться не стал уточнять, сколько же правды было в услышанном. Кроме того, Хью понимал, что даже если в том, что выдумала Одрис для его успокоения, нет и слова правды, изменить что-либо не в его силах. Гораздо приятнее оказалось принять все сказанное за чистую монету и побольше есть — сколько бы раз он теперь ни просыпался, всегда терзался зверским голодом. Время между едой и сном в тот день он проводил в ленивых забавах с Эриком, лежавшим рядом в кровати, и наблюдении за работавшей над гобеленом Одрис — Фрита развернула станок так, что он мог видеть постепенно складывавшийся сюжет: идиллическую сцену охоты.

Подсознательная тревога, однако, не покидала его. Вернулись кошмары, хотя Хью уже не смог бы пересказать их. Проснувшись, однажды утром, открыв глаза, он увидел у своей постели рядом с женой дядю.

— Ты был так плох, — сказала Одрис, и глаза ее наполнились слезами. — Я думала… — голос сорвался, и она покачала головой, словно удивлялась минувшим страхам. — Я думала, ты умираешь, и послала за дядюшкой Ральфом.

— А я сказал ей, что все обойдется, — промолвил, улыбаясь, Ральф, смущенно пряча, однако, подозрительно увлажнившиеся глаза. — Я же знал, что тому, кто уцелел в схватке с Лайонелом Хьюгом, какие-то там шотландские копья, как нам комариные укусы. Но, должен заметить, я очень рад видеть, что Одрис не нуждается больше в моей мощной поддержке.

— Мощной поддержке? — подхватила Одрис, насмешливо морща нос. — Уж помолчал бы. Поверь, Хью, он ревел почище меня, целое море слез выплакал. — И тут же нежно обняв дядю, прижалась головой к его груди. — Но это верно, я очень нуждалась в его поддержке.

Ральф попытался освободиться, чтобы глянуть на нее свысока, но она прижалась к нему еще крепче, и он, смущенно улыбнувшись, поцеловал ее в макушку.

— Ладно, как бы там ни было, я рад видеть тебя снова в добром здравии. Однако, если я не вернусь в Ратссон немедленно, львиная доля урожая с тех полей, над которыми мы с тобою трудились в поте лица, исчезнет в чужих закромах.

— Так Ратссон буря миновала? — спросил Хью, показывая рукой дяде, чтобы тот нагнулся ниже и он смог бы поцеловать его.

— Жизнь в глуши тоже имеет свои преимущества, — ответил Ральф, наклоняясь над племянником, и затем, выпрямившись, добавил, пожимая плечами: — Никого из них и близко около нас не было. — И, увидев, как недоверчиво нахмурился Хью, поспешно воскликнул: — Клянусь тебе в этом, душой клянусь, и если ты считаешь, что я готов солгать, взяв лишний грех на душу, которую и так уже отягощает изрядное бремя, клянусь душой короля Генриха — уж ее-то, ты знаешь, я никогда не отягощу грехом.

Хью улыбнулся и кивнул головой.

— Я верю тебе, дядя.

— Тревику изрядно досталось, хотя его, слава Богу, не спалили начисто, как Белей. Одна из кочующих шаек прорвала было оборону, но у наших парней хватило сил, чтобы дать негодяям отпор, прежде чем те успели поработать факелами. И Хьюг тоже цел и невредим. — Ральф изумленно покрутил головою. — Вот уж не думал, что ступлю когда-нибудь по своей воле на порог этого замка, но Одрис в письме сообщила, что Лайонел умер и наш Луи держит там оборону, и попросила, если будет возможность, узнать, в чьих руках теперь замок. А Луи, должен тебе сказать, оказался умницей. Он пригрел у себя йоменов, искавших убежища от шотландцев, и научил их пользоваться оружием. Судя по его рассказам, та шайка горцев, которая осаждала замок, когда вы с Одрис были там, так больше и не вернулась, только несколько более мелких групп пытались проверить их оборону на прочность. Однако Хьюг оказался им не по зубам, как и следовало ожидать.

— Рад это слышать, — сказал Хью. — Великолепный замок, и кому бы он сейчас ни принадлежал, мне не хотелось бы видеть его разграбленным.

Хью попытался задать следующий вопрос, но Ральф покачал головой.

— Хватит, Хью. Тебе надо было убедиться, что все у нас в порядке, и я подтверждаю — все действительно в полном порядке. А что касается остального, мне, как ты знаешь, и дела-то до него нету. Пока нас не трогают, мне едино — Дэвид ли, Стефан ли король… Шотландцев изгнали из Нортумбрии, и люди пытаются теперь по-новому наладить жизнь. Ты тут ничем уже не поможешь, все, что тебе остается, — отдыхать, набираться сил и быть готовым действовать тогда, когда это понадобится.

Он снова поцеловал племянника и направился к выходу.

Хью попытался протестовать, утверждая, что совсем не устал, но уснул на половине слова. Часом позже он, однако, проснулся и сел в постели — приснившийся сон запомнился на этот раз во всех подробностях.

— Твой дядя, — сказал он Одрис, которая выбежала из-за станка, чтобы узнать, что его беспокоит. — Я должен поговорить с ним, должен поблагодарить сэра Оливера за гостеприимство и заверить, что я пришел сюда не для того… — он не закончил, увидев болезненно исказившееся лицо жены.

— Он умер, Хью, — Одрис с трудом сдерживала слезы. Она подбежала к мужу и упала в его объятия. — Он умер, — простонала она. — И я не смогла его спасти. Я пыталась. Клянусь тебе, я пыталась, собрав все силы. Но несмотря на все мои умения и старания…

— Мне так жаль, любовь моя, — прошептал Хью, сжимая ее в объятиях. И тут же горячо добавил: — Конечно же, ты сделала все, что могла! Кто смеет утверждать, что это не так?

— Никто, — вздохнула Одрис. — Тетя говорит, что он был мертвым уже тогда, когда они втащили его наверх и положили наземь, но я видела, как вздымалась в дыхании его грудь. Быть может, я ревновала его в глубине души к Джернейву и потому не сделала всего, что могла и должна была сделать?..

— Успокойся, дорогая, — покачал головой Хью. — Ты даже мысли не допускала, что он может умереть, вот тебе и показалось. Поверь, я не раз видел, как люди уже после смерти испускали последний вздох. Я не знаю, чем это объяснить, быть может, именно так исходит из тела душа. Несмотря на всю твою искушенность в пользовании снадобьями и отварами, тебе, я думаю, приходилось видеть гораздо меньше мертвецов, чем твоей тете. Ведь ты в мирное время лечишь только тех, для которых есть хоть какая-то надежда, не так ли?

— О, да, — вздохнула вновь Одрис. — Это верно, но… — Она снова заплакала, горько и безнадежно. — Но я так мало говорила ему, что люблю его — всего пару раз, а он был так добр со мной. Я так часто досаждала ему была такой строптивой и… и…

Хью нежно целовал Одрис, убаюкивая в объятиях.

— Все мы чувствуем то же самое, когда умирают близкие. И я, без сомнения, буду так же каяться, когда Тарстен покинет сей мир.

— Тарстен? — воскликнула Одрис, обрывая внезапно рыдания. — Хью, нет, только не это! О, что же мне делать! Ты еще так слаб и не можешь ехать!

— Нет, нет, — успокоил ее Хью. — Прости, я не хотел напугать тебя. Надеюсь, святой отец еще несколько лет побудет с нами, но он так слаб и совсем не бережет себя.

— Когда ты окрепнешь, — сказала, светлея лицом, Одрис — мы отправимся в Йорк и покажем ему Эрика. И дядюшку Ральфа прихватим с собой.

Хью громко расхохотался.

— Это ты хорошо придумала. Ральф, быть может, облегчит душу на исповеди у Тарстена, но и сам Тарстен, надеюсь, воспрянет духом, пообщавшись со стариной Ральфом.

Хью помолчал немного, и Одрис попыталась осторожно высвободиться из его объятий, но он еще крепче прижал ее к груди.

— Полежи со мною, — пробормотал он глухо и затем, в ответ на ее бессловесный протест, мягко улыбнулся. — Я не о том, — хотя, надеюсь, скоро отважусь и на это, — мое тело так долго было мне в тягость и так приятно почувствовать его снова.

К концу недели Хью выполнил свое обещание, хотя Одрис, боясь утомить его, настояла на том, что расположится сверху. Когда дело было сделано, Хью игриво-страдальческим тоном заявил, что устал бы, вероятно, гораздо меньше, если бы она позволила ему заняться ею самому должным образом, а то, дескать, он чуть с ума не сошел от нетерпения, пока она его выдаивала. На следующий день он, однако, признался, что не чувствует себя в силах занять надлежащее мужчине место. Одрис промолчала, но позже намекнула, что сомневается в его искренности после хвастливого замечания предыдущей ночью. Тогда Хью не только изумил но и доставил немало удовольствия, немедленно подмяв ее под себя. Потом, отдышавшись гордо согласился: да, сил у него, пожалуй, теперь вполне достаточно.

Молодой рыцарь значительно окреп за прошедшую неделю. Раны его закрылись, короста покрывавшая их, сошла, обнажив розовую нежную кожу там, где сочившиеся гноем и сукровицей язвы так долго сопротивлялись мазям и притиркам Одрис, и мучила его теперь не столько боль, сколько неистовое желание почесаться. Хью подолгу сиживал в постели, затем начал подниматься на ноги. Поначалу его хватало только на пару шагов до кресла, с чужой, разумеется, помощью. Наконец, настал день, когда с Морелем впереди и Фритой сзади, готовыми в любой момент подхватить его в случае необходимости, он спустился вниз по лестнице в холл, чтобы разделить трапезу с прочими домочадцами. Хью, посмеиваясь, говорил позже, что это было бы похоже на триумфальную процессию, если бы его постоянно, словно пьяного, не клонило на бок при каждом шаге. Леди Эдит настояла, чтобы Хью занял место сэра Оливера. Сказала она это в виде шутки, смысл которой заключался в том, что если он не вцепится в подлокотники кресла, то обязательно упадет, и на полу окажется не только его бренное тело, но и все яства, которые они, конечно же, смахнут со стола, когда бросятся ему на помощь. Как бы для полноты идиллической картины как раз в тот момент, когда Хью садился в предложенное ему кресло, появился гонец с письмом от Бруно. В письме говорилось, что король оказал ему честь, возведя его в рыцарство и назначив соответствующее жалованье. Есть у него и другие приятные новости, говорилось в письме, но о них он лучше расскажет сам, поскольку через пару недель король обещал отпустить его повидаться с сестрой.