Роберта Джеллис - Гобелены грез

• Название: Гобелены грез
• Автор: Роберта Джеллис
• Издательство: Попурри
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 985-6190-02-9

Северная Англия 1138 год. Шотландское нашествие: ужасающие зверства, осажденные замки, кровавые побоища. Владелица замка Джернейв — прелестнейшая леди Одрис, нежными пальцами ткавшая гобелены с картинами будущего, влюбляется в молодого рыцаря Хью Лайкорна, образ которого она отождествляет с мифическим единорогом. Гобелены Одрис предсказывают будущее. На одном из них могучий и грозный единорог угрожает замку Джернейв…

Рыцарь Хью Лайкорн состоит на королевской службе… Герой в эпоху героев… Великолепная пара для леди Одрис — даже если та и не могла признать этого сразу. Вопреки всем препятствиям они отважились искать любовь… леди, поклявшаяся не выходить замуж… и рыцарь, давший обет покорить ее сердце…

---

— Ты знаешь, что король Генрих отдал Кайе в распоряжение Роберта Глостера? — спросил сэр Оливер. Хью кивнул, и сэр Оливер продолжал:

— Бруно думает, что муж Матильды, Жоффрей Анжуйский, выбрал для атаки Мейзидон главным образом потому, что он находится не далее как в трех милях от Кайе: он ожидал, что Глостер откроет перед ним ворота Кайе. Но Жоффрей был разочарован, потому что, как оказалось, Глостер связан клятвой со Стефаном и даже посылал Стефану подкрепления, и король смог вернуть Мейзидон.

— Но это…

— Подожди, — перебил сэр Оливер. — На этом дело не закончилось. К тому времени Стефан довел до конца все, что наметил сделать. Он вынудил короля Франции Людовика признать его герцогом Нормандским и королем Англии. Он также заключил мир со своим братом, который знал, что тоже может претендовать на английскую корону, и так как он старше, то был очень недоволен, что Стефан так быстро принял корону. Намереваясь закончить свое дело, Стефан вызвал в Нормандию своих подданных и собрал огромную армию в Лизье, намереваясь выдворить Жоффрея из Нормандии.

— Именно тогда все и произошло, — сказала Одрис, видя, что лицо Хью загорелось страстью.

Оливер неодобрительно посмотрел на нее, но согласно кивнул. — Бруно сказал, что виной всему были ревность и подозрительность, которые испытывали нормандские бароны к фламандским наемникам Стефана и их предводителю Вильяму Ипрскому.

— Я могу понять это, — заметил Хью.

— Против него были настроены и в Эксетере. Вильям получил не одно владение в качестве награды, а ему и его фламандцам еще и платят за службу. В то же время бароны не только должны служить без денежного вознаграждения, но и оплачивать расходы как свои, так и своих людей.

— Да, — продолжал сэр Оливер, — если люди злы, то для начала ссоры достаточно и мельчайшей капли. А случилось то, что бароны напали на наемников. Бруно говорит, что с обеих сторон были значительные потери, потому что наемники не были разбиты и дрались насмерть. И бароны — то ли потому что поняли, что не правы, то ли боялись, что король не будет на их стороне, но они собрали своих людей и покинули лагерь короля без предупреждения или без разрешения Стефана.

— Это восстание! — воскликнул Хью.

— Можно было бы назвать это восстанием, если бы король был силен и смог разбить повстанцев и извлечь из этого выгоду, забрав их земли, — сухо прокомментировал сэр Оливер. — И это было бы настоящим восстанием, если бы повод не был так ничтожен и постыден. Но насчет повода я сильно сомневаюсь. Бруно говорит, что повод действительно незначителен: что-то вроде бочки вина, отобранной фламандским кавалером у нормандского рыцаря. Рыцарь выхватил оружие и позвал на помощь своих друзей, и вскоре эта стычка превратилась в настоящее сражение. Тогда нормандским баронам пришлось спасаться бегством, потому что они посчитали ниже своего достоинства объясниться и возместить убытки или боялись гнева короля.

Хью пожал плечами.

— Я никогда не видел, чтобы люди нападали друг на друга из-за такой мелкой причины.

— И я тоже, — согласился Оливер, — но Бруно добавляет еще в своем письме, что по слухам, есть другое объяснение этой стычке, и он полагает, что должен рассказать мне об этом, чтобы я не был удивлен, услышав это, или не подумал, что он хотел от меня скрыть. А другая причина случившегося заключается в мелочной злобе. Говорят, пишет Бруно, бароны напали на наемников, чтобы уничтожить засаду, устроенную для убийства Роберта Глостера, когда он приедет в лагерь. И баронам пришлось ретироваться, когда они узнали, что сам король согласился ее устроить, сговорившись с Вильямом Ипрским против Глостера, несмотря на то что Глостер был верен королю и поддержал его против мужа Матильды.

— Если это правда, то это не красит Стефана, — сказал Хью. — Я во многом не был согласен с последним королем, но я не помню, чтобы Генрих когда-нибудь потворствовал убийству.

Сэру Оливеру было известно другое, но Одрис сказала:

— Это болезнь, а не преднамеренное зло. В конце правления Генрих мог отдать любой приказ и был уверен, что ему беспрекословно подчинятся, а человек, который не повинуется, будет наказан. Стефан должен многое сделать, чтобы быть таким же. — Потом она покачала головой и прикрыла глаза, вспоминая короля таким, каким она его видела: — Но я думаю, что Стефан не будет таким, как Генрих. Я вижу, что он будет метаться туда-сюда, и последнее…

— Одрис! — одернул ее сэр Оливер строго. — Девушки ничего не понимают в подобных вещах. Попридержи язык.

— Да, дядя, — кротко сказала она и наклонила голову, как будто в знак раскаяния. Она на самом деле раскаивалась, потому что знала, что дяде не нравится, когда она гостям рассказывает то, что видит в людях. Она забыла, что сэр Оливер не знал Хью, как знала его она.

Хью нахмурился, когда сэр Оливер сделал замечание Одрис, но Одрис сжала его лодыжку, и он вспомнил, что не имеет права вмешиваться в отношения сэра Оливера и его племянницы, и поэтому он сказал: — Наемники одни не могут выбить Жоффрея Анжуйского из Нормандии, и я не думаю, что Роберт Глостер поможет заставить баронов снова повиноваться.

— И Бруно так думает, — согласился сэр Оливер. — Бруно говорит, что на самом деле всю эту историю с западней придумал Глостер, который не видел другого пути, чтобы помочь своей сводной сестре Матильде, как уступить Кайе и стать предателем. Таким образом он мог очернить имя Стефана и его репутацию и при этом самому выйти сухим из воды и не потерять честь.

— Я не могу в это поверить, — медленно сказал Хью. — Я имею в виду, что Роберт Глостер выдумал эту историю. Я встречал его и знаю, что сэр Вальтер глубоко уважает графа. Я думаю что он честный человек. — Брови Хью поднялись: — И, конечно, Глостер — не глупец. Мне кажется, что вся эта история похожа на полуправду и засада была устроена Вильямом Ипрским. Он — человек, который, делая дело, не очень заботится о чести. Но я не уверен, что король был вовлечен в этот план. Но, так как засада была устроена, то Глостер вполне мог поверить, что Стефан причастен к ней и Глостер с удовольствием накинулся на нее, чтобы использовать этот повод и разрушить план короля вернуть Нормандию.

Сэр Оливер скривился:

— Если это правда, то Глостер скоро поднимет открытое восстание.

— Именно этого и ожидают шотландцы, — напомнил Хью своему хозяину.

— Я ничего не слышал от них о том, что Вы мне рассказали, но я думаю, что у них есть известия. Они намерены ждать, пока Стефан не будет вовлечен в какое-нибудь восстание на юге или в Уэльсе, и тогда они нападут на нас.

— Да, но по крайней мере, мы предупреждены — вздохнул сэр Оливер. — Я не боюсь за Джернейв. У шотландцев не хватит терпения осаждать крепость годами, а она может выстоять и продержаться несколько лет. Но земли будут разграблены, если не найдется армия, которая защитит нас. — Внезапно он поднялся: — В конце письма Бруно писал, что король с помощью архиепископа Руанского пытался примирить баронов, но я боюсь, что он не очень настойчив — я имею в виду, что он может бросить Нормандию и вернуться сюда. И, кроме того, шотландцы могут напасть на нас раньше, чем я ожидаю. А если так, то мне опять надо думать, что запасти и что продать. Я еще раз хочу поблагодарить тебя за то, что ты делился со мной увиденным и услышанным в Роксборо. Мы всегда рады тебя видеть в Джернейве, сэр Хью, и можешь оставаться столько, сколько захочешь сейчас и отныне.

Он внезапно ушел, и Хью смотрел, как он, озабоченно нахмуренный, шел большими шагами. Одрис повернулась и устроилась поближе к любимому, уронив голову ему на колени. Теплое приглашение, сделанное дядей, вызвало прилив радости, потому что она сможет свободно встречаться с любимым, и тогда утаенное чувство опустошенности, такое же, как при виде ее последнего гобелена, охватило ее.

Он слегка дотронулся до нее.

— Я бы хотел, чтобы твой дядя не говорил этого. Он, ничего не подозревая, пригласил меня и содействовал мне в краже твоей благосклонности.

Одрис подняла голову, ее глаза встретились с глазами Хью. Его самоуверенное предположение, что он был головой в их отношениях, а это было неверно и типично по-мужски, раздражало ее настолько, что на мгновение ее тяга к нему исчезла.

— Ты не крал мое расположение к тебе, — отметила она. — Я сама отдавала его тебе, и в моей воле относиться к тебе благосклонно или нет.

Она увидела его непонимающий взгляд и удивление и вздохнула: — Мое замужество и собственность зависят от воли дяди, но мои чувства принадлежат мне, и никто не может приказать, какими они должны быть. — Сказав это, она рассмеялась над собой за попытку объяснить свои чувства. Она протянула руку, чтобы дотронуться до озабоченного лица Хью: — Не беспокойся, сердце мое. Дядю Оливера беспокоят только мое здоровье и Джернейв. Можно что угодно взять или отдать — для дяди это не имеет значения.