Александр Дюма - Ашборнский пастор

• Название: Ашборнский пастор
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: АРТ-БИЗНЕС-ЦЕНТР
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2003
• ISBN: 5-7287-0239-2

---

И я приготовился перепрыгнуть через изгородь.

— Ах, сударь, — воскликнула Мэри, — поберегитесь, вы же порвете свои штаны!

— Замолчи, демон! — ответил я ей. — И следуй своей дорогой… Сейчас ты увидишь, что я сделаю в ответ на твои угрозы.

И правда, рискуя сделать то, что мне было предсказано, я перебрался через изгородь и, так же как поступил рудокоп в ночь между праздниками святой Гертруды и святого Михаила, устремился по следам дамы в сером.

Я говорю «дамы в сером», ибо в конце концов настолько вошел в роль, что, если бы Мэри сделала малейший угрожающий жест или произнесла недоброе слово, я набросился бы на нее и задушил!

Но, к счастью, она из осторожности ничего не добавила к роли, которую я ей предназначил; она степенно направилась к гранитной скамье в тени эбенового дерева.

Усевшись на нее, служанка спросила:

— Ну, все так, как вы хотели, сударь?

— Да, так, фантастическое существо, — откликнулся я. — Вот так ты и пугаешь других; но уж меня-то ты не запугаешь! Я тебя не боюсь! Я тебя ни во что не ставлю! Я бросаю тебе вызов! Я тебя презираю!.. Приказываю тебе: сгинь!

— Э, сударь, — отозвалась Мэри, — мне ничего другого и не надо; в этом скверном месте так влажно, что, посидев здесь минут десять, можно запросто подхватить насморк!

И Мэри решила вернуться в дом самой короткой дорогой, но я сделал рукой столь повелительный жест, что она описала дугу; я же провожал ее взглядом, вращаясь вокруг своей оси, словно стрелка компаса, и ни на минуту не отрывая от нее взгляда.

Я оставался в той же позе, с той же повелительностью в жесте и с той же самой угрозой в глазах до тех пор, пока Мэри, набрав овощей и с удивлением взглянув на меня в последний раз, не исчезла за дверью.

— А теперь, — воскликнул я, — приходи, дама в сером, вот как я тебя презираю!

Затем я в свою очередь сел на гранитную скамью в тени эбенового дерева и пробормотал:

— Бедняжка! Она боялась!

VII. ГОРЯЧКА

Вы, дорогой мой Петрус, прекрасно понимаете, что до такой степени отваги я дошел не без влияния крайнего своего возбуждения.

В таком состоянии я и набросал план действий.

А заключался он в следующем: каменщик должен был разрушить возведенную им же стену, слесарь — открыть запертую дверь, а я после этого — посетить комнату дамы в сером.

Если хоть какие-нибудь свидетельства существования призрака имелись, найти их можно было только в этой комнате.

Если, вопреки моим ожиданиям, я не обнаружу там ни одного такого свидетельства, результаты моих действий — разрушенная стена, открытая дверь и посещение проклятой комнаты, — по крайней мере покажут даме в сером, как мало я с нею считаюсь: ведь я не побоялся взломать дверь и посетить ее жилище.

После подобного вызова, увидев, с кем она имеет дело, дама в сером вряд ли осмелится даже коснуться меня.

Тем временем я возвратился в пасторский дом, ибо, как заметила Мэри, сидеть на каменной скамье в самом деле было холодно, и я стал зябнуть.

Я вознамерился, как говорят испанцы, взять быка за рога.

А потому я поднялся прямо на третий этаж и, признаюсь, после секундного колебания нанес удар кулаком в место, где относительно новая кирпичная кладка граничила со старой, — такой удар вполне мог заменить по силе удар древнего тарана по воротам осажденной крепости.

Стена отозвалась глухим звуком.

Наверное, она была толщиной в два кирпича.

Конечно же, для разрушения такой стены мне понадобилась бы кирка моего приятеля-рудокопа.

Впрочем, в мои намерения не входило ломать стену самому и в ту же минуту.

Стоя напротив заложенной двери, я пришел к выводу, что дело это надо хорошо обдумать.

Должен сказать Вам, дорогой мой Петрус, что даже в полдень лестничная площадка, куда выходит дверь проклятой комнаты, освещена слабо, ибо сюда доходит свет только из окна над площадкой второго этажа.

Поскольку затянувшееся топтание на этом месте могло досадным образом повлиять на мою решимость, которую мне надо было сохранить, я тут же поспешил распахнуть двери чердака и бельевой.

Из обеих дверей, будто из двух широко открытых глаз, на лестничную площадку хлынули потоки света.

Я поочередно зашел в каждое из двух помещений, примыкающих к комнате дамы в сером.

У меня все еще была надежда отыскать вход, соединяющий их с загадочной комнатой.

Основательное обследование стен убедило меня в том, что такого входа не существовало.

Во время этого обследования мне становилось все холоднее и холоднее; вскоре я уже не мог скрывать от самого себя, что ко мне подкралась какая-то необычная болезнь.

Я спустился к себе и, несмотря на то что лето было в разгаре, затопил камин; сев в большое кресло, я придвинул его как можно ближе к огню и завернулся в толстый зимний халат, но мне никак не удавалось согреться.

Вечером недомогание усилилось; то ли по слабости духа, то ли по слабости плоти, ночь я встретил в тревоге.

Ужасы минувшей ночи и дневной прилив отваги завязали в моем сознании странную битву.

Я чувствовал, как мною овладевает лихорадка, вместе с нею приходит бред, а вместе с бредом появляются призрачные видения, обступая мою постель.

К счастью, Мэри, видя серьезность моего заболевания, сама предложила мне провести ночь в моей комнате.

Я счел бы предательством по отношению к себе самому и проявлением собственного слабодушия высказать ей подобную просьбу, но если уж она сама предложила стать моим ночным стражем, я с радостью согласился.

Понимая кое-что в медицине, я мог сам прийти к выводу, что моя болезнь давала повод для серьезных опасений.

Наблюдаемые мною симптомы указывали на нервную горячку.

Пока болезнь не углубилась, я сам велел Мэри приготовить необходимые мне микстуры, и она поспешила сделать это, следуя моим распоряжениям.

Затем, поскольку при лечении нервной горячки возникают проблемы, требующие вмешательства хирурга, а именно: пустить кровь, более или менее своевременно приложить лед ко лбу и к вискам, поставить горчичники на ступни и икры ног, я предупредил Мэри, что если ночью я впаду в бред, то следует послать в Милфорд за врачом.

Что я предвидел, то и произошло, причем точно при тех обстоятельствах, которые я знал заранее, — настолько непогрешима наука!

К одиннадцати вечера жар резко усилился.

И в это время все бессвязные мысли минувшей ночи превратились для меня в явь.

Хотя у меня в комнате горели две свечи и лампа, мне казалось, что я нахожусь в полнейшей темноте.

Эта кажущаяся темнота очень меня тревожила, и я кричал изо всех сил:

— Зажгите свечи! Зажгите лампу! Сейчас пробьет полночь… Сейчас появится дама в сером!..

И тщетно бедная Мэри повторяла мне:

— Да вы что, с ума сошли, господин Бемрод? Вы что, совсем ослепли, господин Бемрод?! Разве вы не видите, что здесь очень светло?! Ведь зажжены все наши свечи и лампа тоже!

Тем не менее я продолжал кричать во весь голос:

— Зажгите свечи! Зажгите лампу! Сейчас пробьет полночь… Сейчас появится дама в сером!..

Так что Мэри с великим страхом ждала мгновения, когда стенные часы пробьют полночь.

Ничто не могло помешать мне расслышать этот бой: колокольчик часов находился прямо у меня над головой. К тому же слушал я, открыв глаза, напрягая слух, отдавая этому все силы моего сердца и ума.

Как только прозвучал первый из двенадцати ударов, я воскликнул:

— Тише! Часы бьют полночь… сейчас явится дама в сером…

И по мере того, как один за другим звучали двенадцать ударов, я следил за дамой в сером и говорил:

— Вот дама в сером открывает дверь наверху… вот дама в сером проходит сквозь стену… вот дама в сером спускается по лестнице… вот дама в сером останавливается… вот дама в сером решает войти ко мне, вместо того чтобы сесть под эбеновым деревом… вот дама в сером входит ко мне… вот дама в сером приближается к моей постели… вот дама веером хочет лечь рядом со мной… Погоди! Погоди! Погоди! Сейчас ты увидишь!..

Похоже, дорогой мой Петрус, все это представляло собой смесь бреда и яви.

Приближалась ко мне вовсе не дама в сером, а Мэри; она не собиралась лечь в мою постель — просто она хотела дать мне успокоительное питье.

Но, поскольку я впал в заблуждение одновременно и насчет ее особы, и насчет ее намерения, я схватил несчастную за горло, повалил на пол и, наверное, собирался задушить, но тут, к счастью, выполняя мое же распоряжение, пришел муж Мэри осведомиться, нужно ли идти в Мил-форд; войдя в дом и услышав отчаянные вопли супруги, он взбежал, перепрыгивая через ступени, наверх и ворвался в мою комнату как раз в ту минуту, когда его бедная жена уже почти не дышала и мысленно прощалась с жизнью.

Борьба между мною и вновь пришедшим была, похоже, долгой и ожесточенной.

В своем бредовом состоянии я не сомневался, что имею дело с самой дамой в сером и, уж если она попалась мне в руки, надо покончить с нею раз и навсегда.