Дзюнъитиро Танидзаки - Ключ

• Название: Ключ
• Автор: Дзюнъитиро Танидзаки
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-94145-276-4

Роман «Ключ» – самое известное произведение Дзюнъитиро Танидзаки, одного из столпов японской литературы XX века. В этом романе, действие которого разворачивается в Киото, два дневника – два голоса, мужа и жены, – искушают, противоборствуют, увлекают в западню. С изощренным психологизмом рисует автор сложную мозаику чувств, прихотливую смену настроений, многозначную символику взаимоотношений мужчины и женщины.

Роман был дважды экранизирован: японским режиссером Коном Итикавой (приз на МКФ в Канне, 1960) и, в вольной интерпретации, Тинто Брассом (1983).

---

...Зайдя так далеко, я еще не перешла последней черты. Не знаю, поверит ли муж моим словам? Так или иначе, но это правда. Впрочем, «последняя черта», понимаемая в самом узком смысле, поистине последняя, я не совру, если скажу, что уже совершила все, что только можно совершить, не переступая этой черты. Иначе говоря, воспитанная старорежимными родителями, в вопросах супружеской морали я остаюсь неисправимой формалисткой, где-то во мне сидит убеждение: что бы ни было с психологической точки зрения, пока я физически не совершила половой акт, как выражается муж, «ортодоксальным способом», я ничего не нарушаю. Короче, я позволяю себе все, коль скоро формально соблюдаются нормы супружеской верности. Не рискну объяснять, что конкретно имею в виду...

Дневник Мужа

–

8 апреля

...Днем вышел прогуляться, пошел по солнечной стороне Сидзё в западном направлении и уже миновал универмаг «Фудзии», как вдруг наткнулся на жену. Она как раз выходила из магазина и, развернувшись, пошла шагах в двадцати впереди меня. Взглянул на часы – половина пятого. Судя по времени, она направлялась домой, но, видимо, заметила меня первая и повернула в противоположную сторону, чтобы избежать встречи со мной. Я застиг ее врасплох, так как обычно гуляю в районе Хигасияма и редко забредаю в центр города. Я ускорил шаг и уже был в двух шагах от нее. Я не окликал ее, и она не оборачивалась. И так мы шли, сохраняя дистанцию. Но что она купила? Я взглянул на магазин, из которого она вышла. Судя по витрине, увешанной кружевными и нейлоновыми перчатками, серьгами и кулонами, там продавались всевозможные аксессуары для женщин. Жене, не носящей европейской одежды, делать в таком магазине нечего, но едва я об этом подумал, как заметил, оторопев, у нее, идущей прямо передо мной, в мочках ушей жемчужные серьги. С каких пор она взяла манеру носить серьги с кимоно? Или купилатолько что и сразу нацепила? Или же надевает всякий раз, когда я ее не вижу? Между прочим, я обратил внимание, что с прошлого месяца жена стала носить модную укороченную, так называемую «чайную» накидку. Она и сейчас была в ней. Вообще-то жена предпочитает старинные наряды и не гонится за модой, но надо признать, модная вещица ей к лицу. Особенно было неожиданно, что ей идут серьги. Акутагава Рюноскэ где-то пишет, что китайские аристократки славились белизной тыльной стороны ушей. Уши жены – я глядел на них со спины – тоже сияли дивной белизной. Настолько, что воздух вокруг казался чище и прозрачнее. Жемчуг на мочке уха усиливал эффект, но вряд ли жена сама додумалась до этого. Как обычно, при этой мысли я испытал смешанное чувство ревности и благодарности. Обидно, что я, ее супруг, не сумел разгадать в ней этой экзотической прелести, понадобилось вмешательство другого мужчины, ведь, как правило, муж предпочитает видеть жену в ее привычном обличье и не замечает того, что бросается в глаза другому... Жена пересекла улицу Карасума, продолжая идти впереди меня. В левой руке вместе с сумочкой она несла удлиненную плоскую коробку, обернутую в фирменную бумагу магазина, и я терялся в догадках, что там внутри. Когда мы шли мимо храма Ниситоин, я, дав понять, что прекращаю преследование, пересек трамвайные пути и прошел вперед по другой стороне улицы, так, чтоб она меня увидела. Затем сел на трамвай, идущий в восточном направлении. Жена вернулась домой примерно через час после меня. В ушах уже не было жемчужных сережек. Наверно, спрятала в сумочку. Она держала в руках сверток, но в моем присутствии раскрывать его не стала...

Дневник Жены

–

10 апреля

...Проговаривается ли муж в дневнике о своем внушающем беспокойство состоянии? В какой степени он озабочен своим психическим и физическим здоровьем? Поскольку я не читаю его дневник, мне это неведомо, но уже с месяц или два я наблюдаю перемены к худшему. У него всегда-то был не слишком здоровый цвет лица, но в последнее время оно стало совсем землистым, с болезненным глянцем. Поднимаясь или спускаясь по лестнице, муж часто спотыкается. Прежде он всегда отличался хорошей памятью, а сейчас страдает забывчивостью. Когда говорит по телефону, я слышу, как он то и дело теряется оттого, что не может вспомнить известное ему имя. Ходя по комнате, он внезапно останавливается, закрывает глаза и хватается рукой за столб. Обычно он пишет деловые письма кисточкой на специальной почтовой бумаге, но иероглифы все равно получаются неряшливые (между тем известно, что с возрастом каллиграфия становится более искусной). В глаза лезут описки и пропуски. Я вижу только написанное на конвертах, но он и здесь ошибается в датах и адресах. И ошибки-то какие странные: вместо марта пишет ноябрь, в обратном адресе вообще какая-то ерунда. Меня немало удивило, когда на конверте, адресованном своему дяде, он перепутал его имя. В одном случае он вместо «апреля» написал «июнь», перечеркнул «июнь» и аккуратно вписал «август». Вопиющие ошибки в датах и адресах я молча подправляю, прежде чем отослать письмо, но увидев неправильно написанное имя дяди, я не знала, как быть, и, не удержавшись, указала ему на ошибку. Он явно оторопел, но, стараясь сохранить безразличие, буркнул: «Да-да, ты, кажется, права», не стал сразу исправлять и оставил письмо на столе. С конвертами ладно, их я внимательно просматриваю, но могу вообразить, какими ошибками пестрят письма. Наверно, среди его друзей и знакомых уже стало известно, что у него с головой не в порядке. Мне не с кем посоветоваться среди знакомых, поэтому давеча я, между прочим, попросила доктора Кодаму осмотреть мужа, на что он мне сказал, что и сам хотел поговорить со мной по этому поводу. По его словам, обеспокоенный своим здоровьем, муж обратился к профессору Соме, но был так напуган услышанным, что теперь обходит профессора стороной и пришел за советом к нему, Кодаме. Он говорит, что, не являясь специалистом в этой области, не может ничего утверждать наверняка. «Но, – сказал он, – меня поразило его высокое давление». – «Какое?» – спросила я. «Может, и не следует вам говорить, – заколебался он. – Когда я измерил у вашего мужа давление, стрелка достигла высшей отметки и зашкалила. Я испугался, что прибор сломается, и поспешил его выключить, так что даже сказать не могу, какое...» – «Муж знает?» – спросила я. «Профессор Сома не раз предостерегал его, но он не слушает, поэтому я прямо заявил ему, что его здоровье в опасности». (Я открыто пишу обо всем, поскольку, раз доктор Кодама его предупредил, не страшно, если эта запись попадется ему на глаза.) Я не могу снять с себя ответственности за то, что муж дошел до такого состояния. Не понуждай я его сверх меры, вряд ли бы он так глубоко погряз в сладострастии. (Я краснела от стыда, беседуя с Кодамой, но, к счастью, доктор не осведомлен об истинном характере наших интимных отношений. Он убежден, что я абсолютно пассивна, инициатива полностью на стороне мужа, и ничего бы не произошло, если б он следил за своим здоровьем.) Наверно, с точки зрения мужа, все случилось из-за того, что он всеми силами стремился доставить мне удовольствие. Не буду с этим спорить, но и я делаю все, чтобы верно служить мужу, и ради него терплю то, что почти нестерпимо. Как говорит Тосико, «мама – образец женской добродетели», и в каком-то смысле она права... Впрочем, не уточняя, кто из нас прав, кто виноват, отныне ответственность лежит на нас обоих. Мы провоцировали друг друга, искушали, сражались, будучи во власти неодолимой силы, не на жизнь, а на смерть и незаметно вот до чего дошли...

Не знаю, стоит ли писать. Не знаю, что будет, если муж прочтет, и все же должна признаться, что не у него одного серьезные проблемы со здоровьем, я и сама чувствую себя неважно. Недомогания начались с конца января. Еще давно, когда Тосико было около десяти, у меня несколько раз случалось кровохарканье, врач констатировал вторую степень туберкулеза легких и убеждал отнестись к этому серьезно, но, вопреки опасениям, я вылечилась как-то сама собой, поэтому и на сей раз не стала особо тревожиться... В те давние времена я тоже пренебрегла советами врачей и ни в чем себя не ограничивала. Не то чтоб я не боялась умереть, но моя похотливая кровь не давала мне передышки, чтобы задуматься о подобных вещах. Я закрыла глаза на угрозу смерти и полностью отдалась влекущим позывам плоти. Муж поражался моему бесстрашию и легкомыслию, но, невзирая на беспокойство, не устоял. Если б не везение, я бы, наверно, тогда же умерла, но по какой-то причине, пускаясь во все тяжкие, совершенно поправилась... И на этот раз в конце января у меня появилось какое-то предчувствие, время от времени я ощущала острые боли в груди, было как-то не по себе, и однажды в феврале, точно так же, как тогда, вместе с харкотиной вышла алая кровавая пена. Это повторилось несколько раз, хотя крови было немного. Сейчас это вроде бы прошло, но в любой момент может повториться. В теле вялость, лицо и ладони горят, наверно, у меня жар, но я даже не пытаюсь измерить температуру. (Однажды все-таки измерила, было 37,6°, и больше уже не мерила.) К врачу решила не обращаться. Ночью я постоянно потею. Надеюсь, все обойдется, как в прошлый раз, и все же не стоит недооценивать опасность. К счастью, у меня здоровый желудок, так мне еще тогда сказал врач. Он часто повторял: «Обычно туберкулезники худеют, а вы, как ни странно, сохранили отменный аппетит!» Но все же такие боли в груди и такая наваливается усталость к вечеру! (Чтобы бороться с усталостью, я еще больше сближаюсь с Кимурой. Без него мне не преодолеть подступающей днем апатии.) В прошлый раз таких болей не было. И не было такой усталости. Что, если дальше будет только хуже и уже ничего не поможет?.. Нет, чувствую, с этим нельзя шутить. К тому же я веду сейчас куда более нездоровый образ жизни, чем прежде. Говорят, при такой болезни наибольший вред наносит неумеренное потребление спиртного, а я выпила столько коньяка в этом году, что было бы чудом, если б мое состояние не ухудшалось. Возможно, я и напивалась-то до обмороков, стараясь заглушить отчаяние, из чувства, что все равно моя жизнь на исходе...