Маркиз де Сад - Жюльетта. Том II

• Название: Жюльетта. Том II
• Автор: Маркиз де Сад
• Издательство: Продолжение Жизни
• Жанр: Эротика
• Год: 2003
• ISBN: 5-94730-005-2

Этот том включает четвертую, пятую и шестую книги одного из самых значительных произведений скандально известного маркиза Донасьена Альфонса Франсуа де Сада (1740-1814) — романа «Жюльетта».

В нем, как и в других своих сочинениях, маркиз де Сад описывает весьма жестокие способы сексуальных «развлечений» высшего сословия Франции середины XVIII века, поэтому это издание будет интересным для всех любителей жесткой эротической литературы.

---

— Ну что ж, негодяй, — ответила Дзанетти, и это также было частью обычной ее роли, — тогда я буду пороть тебя до тех пор, пока ты не прекратишь мучить мою подругу.

После экзекуции итальянец продемонстрировал свой член, распухший до невероятных размеров.

— Ты когда-нибудь видела такое? — грубо спросил он, поднося его к моему лицу.

— О, Господи! Да я же умру, если вы проткнете меня таким копьем!

— Так оно и должно быть, — пообещал он, — хотя в сущности тебе будет не больнее, чем этим детям, тем более, что они еще девственники.

— Я не знаю, что будет с ними, но умирать не хочу.

Между тем наш разговор прервала прекрасная венецианка; она прижалась голым задом к лицу своего любовника, один из мальчиков, опустившись на колени, принялся зубами вырывать волоски на ее промежности, и в тот же миг послышался такой громкий утробный звук, что распутник разъярился, выругался и тут же овладел ее седалищем. По его команде остальные расположились так, чтобы он мог дотянуться губами до наших ягодиц и по очереди целовать их.

Признаться, меня восхитило, с каким спокойствием Дзанетти выдерживает натиск гигантского органа, вломившегося в ее зад; блудница даже глазом не моргнула, а итальянец, выкрикивая невнятные ругательства и впиваясь зубами в наши ягодицы, яростно двигал тазом взад-вперед. Скоро он успокоился, группа распалась; он обвел нас взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, потом лег на софу, уткнувшись лицом между ягодиц своей любовницы, и приказал нам подходить по одному, целовать его орган, облизывать яички и щекотать пальцем анус.

Эта процедура оказала на него необыкновенно сильное воздействие, и мне показалось, что он вот-вот извергнется; однако он сдержался, встал с ложа и, взявши розги, выпорол нас всех весьма ощутимо: каждый из нас получил не меньше двухсот ударов. После экзекуции он схватил меня за плечи, и в его глазах я прочитала ярость.

— Я намерен убить тебя, стерва, — объявил он.

Хотя я была привычна к подобным театральным сценам, меня обуял страх, который усилился еще больше, когда я заметила растерянность во взгляде Дзанетти.

— Да, разрази гром твою преподлейшую душу, — прибавил итальянец. — Да, грязная свинья, мне очень хочется расправиться с тобой.

С этими словами он взял меня за горло и едва не задушил; затем схватил кинжал и начал водить лезвием по моей груди, в то время, как его любовница ласкала его, не обращая на меня никакого внимания и не сделав ни одного жеста, чтобы успокоить. Продержав меня несколько долгих минут в ужасном напряжении, он повалил меня на софу, прижал свой член ко входу в мой задний проход и без всякого предупреждения с силой втолкнул его внутрь; мой лоб покрылся холодным потом, и я оказалась на пороге обморока. Между тем меня крепко держала Дзанетти, так что я не могла даже пошевелиться, когда мои внутренности пропахивала и выворачивала наизнанку чудовищная машина. В это время Моберти обеими руками месил ягодицы своих юных педерастов и целовал в губы мою подругу.

Через некоторое время он велел мне, оставаясь на софе, опереться руками в пол, как можно выше поднять задницу и как можно дальше отогнуть назад голову; один из юношей уселся мне на шею, и Моберти впился языком в его рот; потом то же самое сделал второй, после чего его сменила Дзанетти, только она умудрилась подставить для поцелуев свой анус. И снова распутник удержался от извержения и неожиданно и резко вырвал свой член, причинив мне почти такую же острую боль, какую я испытала в момент проникновения.

— У нее миленькая жопка, — заметил он, выбравшись из нее, — она довольно горячая и хорошо сжимается; но сама шлюха постоянно дергается, а ты знаешь, Дзанетти, что я этого не терплю: только полная неподвижность дает мне возможность кончить.

Вслед за тем венецианка недолго обрабатывала его розгами, я лежала на полу, и юные помощники массировали ему член, прижимая его к моим ягодицам.

Потом меня положили на софу, дети легли рядом, и перед разбойником предстали три соблазнительно торчавших зада; он пытался вломиться в одно из детских отверстий, встретил яростное сопротивление и со злобой выкрикнул:

— А ну-ка свяжите этого выродка!

С моей помощью Дзанетти скрутила и связала младшего так, что его голова оказалась между его ног, чтобы Моберти мог поочередно совокупляться и в рот и в зад, а в довершение всего Дзанетти уселась на мальчика верхом. Когда были устранены все помехи, Моберти вновь начал приступ: три мощных толчка, и колоссальный член исчез в анусе несчастного ребенка; я усердно ласкала задницу распутника, а он сам терзал второго мальчика.

В продолжение сладострастного акта злодей изрыгал из себя ужасные проклятия. Он непрестанно вопил что-то о преступлениях, о злодеяниях, об истреблении всего человечества. И при всем этом не сбросил ни капли спермы. Второго педераста связали тем же образом, что и первого, и Моберти насладился им тем же способом; только на этот раз уже измученного ребенка подвесили вниз головой рядом с Дзанетти, сидевшей верхом на втором; благодаря такому расположению итальянец, которого я порола в это время, мог целовать три предмета по выбору: юношеский зад, рот и влагалище. Ругательства его сделались еще ужаснее и громче, и в следующий момент на пол ручейками полилась кровь: в момент оргазма негодяй несколькими ударами стилета прикончил обоих — того, кого содомировал, и того, кто висел перед ним.

— Подлец! — воскликнула я, с новыми силами обрушиваясь на седалище итальянца. — Ты совершил гнусное убийство, и можешь поздравить себя с тем, что ты — чудовище.

Извержение его было невероятным, больше похожим на извержение вулкана, а сам он в эти мгновения напоминал дикого зверя, но никак не человека.

Когда буря стихла, оба трупа вынесли и сбросили в яму, заранее выкопанную в саду рядом с залом, где происходила оргия; потом трое оставшихся в живых участника оделись, и Моберти заснул, не дождавшись обеда.

— В самом деле — он необыкновенный человек, — поздравила я Дзанетти.

— Ты еще не все видела, сегодня он был кротким, — сказала она и добавила, что в доме приготовлены еще две жертвы, две девочки, поэтому страдания их будут много ужаснее.

— Выходит, он предпочитает наш пол?

— Разумеется. Это отличительная черта всех, кто жесток в своих удовольствиях: слабость, нежность и деликатность женщин сильнее возбуждают их, ведь жестокость больше питается беспомощностью жертвы, нежели ее сопротивлением; чем беззащитнее предмет наслаждения, тем сильнее его истязают, так как при этом злодей чувствует себя более порочным, отчего его удовольствие возрастает многократно. А тебе действительно было очень больно?

— Да, он едва меня не изувечил. Я встречалась с мощными членами в своей жизни, но ни один из них не причинял мне такой боли.

Моберти проснулся очень скоро; открыв глаза, он сразу потребовал есть, и в ту же минуту был подан обед. Обедали мы в прохладной уютной комнате, где все было под рукой, так что мы обходились без прислуги. За столом разбойник объяснил обязанности, которые он намеревался поручить мне в своей преступной организации: я должна была служить прикрытием его преступлений и подыскивать жертвы; мне предстояло уйти от Дюран, снять отдельный дом, где я буду принимать людей, которых он собирался грабить и убивать.

Я сразу сообразила, что на этом пути меня поджидает гораздо больше опасностей, нежели прибылей, к тому же при богатствах своих я могла обойтись и без дополнительного заработка и внутренне отвергла предложение разбойника без лишних колебаний. Но я искусно скрыла свои истинные чувства и, чтобы не дать повода к подозрениям, с восторгом согласилась, даже захлопав в ладоши, и обещала сделать все, что от меня потребуется. Мы отметили наш договор такой роскошной трапезой, какой я давно не вкушала. Когда мы поднялись из-за стола, Моберти увел меня в маленькую комнату.

— Жюльетта, — так начал он, тщательно закрыв за собой дверь, — ты достаточно близко познакомилась с моими вкусами, чтобы понять, что свое главное наслаждение я черпаю в убийстве. Но могу ли я рассчитывать на твое рвение и твою помощь? Не осталось ли в тебе предрассудков и угрызений совести?

— Уверяю вас, дорогой, что у вас не будет никаких оснований для недовольства, — поспешила ответить я. — Очень скоро мое поведение покажет вам, что я согласилась с радостью, а не из простого желания угодить вам.

И в тот самый момент в моем порочном мозгу сверкнула необыкновенно коварная мысль. Я, конечно, не жаждала сделаться любовницей этого человека, как и не собиралась участвовать в его преступлениях, и все-таки, из духа порока и коварства, я разыграла сцену ревности.

— Однако меня сдерживает один факт, — добавила я. — Мне вовсе не улыбается играть вторую скрипку в ваших делах. Могу ли я быть уверена в беспрекословном доверии и нежной привязанности сообщника, которого я готова полюбить? Я согласилась на ваше предложение, но предпочла бы стать вашим единственным доверенным лицом, нежели постоянно иметь рядом столь опасную соперницу, как Дзанетти…