Маркиз де Сад - Жюльетта. Том II

• Название: Жюльетта. Том II
• Автор: Маркиз де Сад
• Издательство: Продолжение Жизни
• Жанр: Эротика
• Год: 2003
• ISBN: 5-94730-005-2

Этот том включает четвертую, пятую и шестую книги одного из самых значительных произведений скандально известного маркиза Донасьена Альфонса Франсуа де Сада (1740-1814) — романа «Жюльетта».

В нем, как и в других своих сочинениях, маркиз де Сад описывает весьма жестокие способы сексуальных «развлечений» высшего сословия Франции середины XVIII века, поэтому это издание будет интересным для всех любителей жесткой эротической литературы.

---

Слово «шлюха» прозвучало как сигнал к настоящей буре: девушка билась о стол головой, стонала от отчаяния, разбрызгивала слезы по всей комнате; и если хотите знать правду, я с острым, щекочущим удовольствием продолжала унижать Фонтанж, ту самую Фонтанж, от которой была в экстазе совсем недавно. Гордыню исцеляет крушение иллюзий, и презрение к идолу вознаграждает нас за все унижения, которые мы претерпеваем, простираясь перед ним ниц. Теперь эта глупая гусыня раздражала меня сверх всякой меры.

— И еще, дитя мое, — добавила я, если господин де Нуарсей не вернет ваше приданое, вы можете поступить ко мне в услужение, к вашему счастью мне как раз нужна работница на кухне, думаю, с кастрюлями и горшками вы справитесь.

Эти слова вызвали новый приступ слез и рыданий, и я испугалась, что она задохнется.

— С другой стороны, — не унималась я, — если вам не нравится кухня, вы можете просить милостыню или попробовать торговать своим телом. Я думаю, проституция вам подойдет: у вас смазливая мордашка, к тому же вы не представляете себе, как много можно заработать, лаская мужские члены.

— Мадам, — заговорила Фонтанж сквозь слезы, — я не гожусь ни для того, ни для другого. Я хочу оставить этот дом и покорнейше прошу вас отпустить меня. Я раскаиваюсь в том, что делала здесь, и буду всю жизнь молить Всевышнего о прощении. Мне хочется вернуться в монастырь.

— Неужели? Но вас больше туда не примут. За пребывание в монастыре надо платить. А денег у вас нет.

— Зато у меня там есть подруги.

— И подруг у вас больше нет, потому что вы бедны.

— Я буду работать.

— Довольно, глупышка, успокойся и вытри слезы; сегодня за тобой присмотрят мои служанки, а завтра я отведу тебя к Нуарсею, и если ты не будешь строптивой, возможно, он будет к тебе не столь строг, как я.

Я дернула за сонетку и поручила девушку заботам своих лесбиянок, потом велела заложить карету и помчалась в дом Нуарсея. Он попросил рассказать все подробности, и мой правдивый, без всяких преувеличений рассказ не замедлил возбудить его.

— Взгляни, — сказал он, доставая отвердевший член, — взгляни, Жюльетта, что натворил твой талант рассказчицы.

С этими словами он увел меня в будуар, и вовлек в разного рода забавы, которые еще сильнее разожгли его похоть, ибо у такого распутника, как Нуарсей, они представляли собой не наслаждение ума или плоти, но попрание всех священных уз Гименея и Любви. Я не отпускала его в течение двух часов, так как мне до безумия нравятся эти маленькие праздники бесстыдства; я с радостью дарю их мужчинам, с такой же радостью они их принимают. Итак, после двухчасовых утех, которые, впрочем, нисколько нас не утомили, Нуарсей обратился ко мне с такими словами:

— В душе моей, Жюльетта, очень давно живет одна, в высшей степени необычная, страсть, или, если хочешь, прихоть; я с нетерпением ожидал твоего возвращения, так как удовлетворить ее могу только вместе с тобой. Я хочу сыграть свадьбу… даже две свадьбы в один и тот же день: в десять часов утра, одевшись женщиной, я хочу выйти замуж за мужчину, в полдень, в мужской одежде, я буду жениться. Но это еще не все: другая женщина должна сделать то же самое, и кто, кроме тебя, сможет участвовать в этой фантастической комедии? Ты оденешься в мужское платье и сочетаешься браком с лесбиянкой в одно время со мной, когда я, одетый женщиной, возьму кого-нибудь в мужья; после чего, уже в женском платье, ты поженишься с другой шлюхой, облаченной в мужской костюм, и в тот же момент я, в обычном своем облачении, вступлю в священный брак с педерастом, одетым девицей.

— Да, дорогой, вам действительно пришла в голову беспрецедентная прихоть.

— Разумеется, но вспомни, как Нерон вышел замуж за Тигеллина и одновременно женился на Спорусе, так что не я придумал заключать сразу два брака в один день; нас с тобой связывают давние отношения, и я полагаю, мы в этом смысле превзойдем Нерона. Фонтанж мы оденем в мужское платье, и она будет твоим женихом, затем твоя дочь выйдет за тебя замуж. А как ты думаешь, кто будет моим мужем и моей супругой? Это будут двое моих детей, Жюльегта. Да, двое детей, зачатых мною, о существовании которых ты даже не подозревала, и никто не знал об этом. Одному из них около восемнадцати, он будет моим женихом, это настоящий Геркулес. Второму двенадцать лет, он живое воплощение Эрота. Оба родились в законном браке; старшего родила моя первая жена, младшего — шестая. Всего у меня было восемь жен, надеюсь, об этом ты знаешь.

— Но вы мне не говорили, что у вас есть дети.

— Эти двое умерли для всех окружающих, оба воспитывались в самом строгом соответствии с моими распоряжениями в одном из замков в Бретани. Ни один не видел мир, не видел ничего, кроме высоких стен. Их доставили сюда в закрытой карете. Они настоящие дикари, они даже говорят с грехом пополам. Но это не имеет никакого значения: мы их научим, что делать, остальное — наша забота.

— И это необычное бракосочетание закончится, как я полагаю, чудовищной вакханалией?

— Ты угадала.

— Стало быть, Нуарсей, вы хотите сделать мою маленькую обожаемую Марианну одной из жертв?

— Нет, она не будет жертвой, но ее присутствие необходимо, этого требует моя похоть. Я не причиню ей никакого вреда, в этом ты можешь быть уверена: пока мы развлекаемся, твои служанки будут отвлекать ее; вот и все.

Нуарсей получил мое согласие. И скоро вы узнаете, как подлец сдержал свое слово.

Не сразу и не без труда мне удалось объяснить мадемуазель Донис суть предстоящей церемонии, ведь добродетель, как правило, трудно приспосабливается к капризам порока. Частью из страха, частью из желания угодить мне, несчастная девушка наконец согласилась, но только после того, как я клятвенно заверила, что эта скандальная свадьба ничем не повредит ее невинности. Первая церемония происходила в маленьком городке в двух лье от великолепного замка Нуарсея, который находился неподалеку от Орлеана и в котором должны были состояться свадебные торжества; местом второй церемонии стала часовня этого же замка.

Не буду утруждать вас подробностями, отмечу лишь, что все было пристойно, в точном соответствии е традицией; за религиозным ритуалом последовал гражданский, который также был разыгран самым достойным образом. Были обручальные кольца, были мессы, благословения, предъявление приданого и, конечно, свидетели: было все, что требуется в подобных случаях. Костюмы и грим были безупречны, и непосвященные ничего не заподозрили.

К двум часам пополудни чудовищный замысел Нуарсея был приведен в исполнение: он стал женой одного из своих сыновей, мужем второго сына, а я оказалась супругом своей дочери и женой Фонтанж. Когда закончилась официальная часть, тяжелые ворота замка были закрыты на все запоры. Было очень холодно, и в роскошном зале, где мы собрались, ярко горели камины; хозяин отдал строжайший приказ, чтобы никто не смел мешать нам. Нас было двенадцать человек.

Мы с Нуарсеем, как герои дня, восседали на троне из черного бархата, установленном в центре огромного зала; ниже трона, увенчанные коронами из кипарисовых листьев, располагались: старший сын Нуарсея по имени Фаон, восемнадцати лет от роду; двенадцатилетний младший сын, которого звали Эфорб; моя дочь Марианна и мадемуазель Донис; оба шафера на свадебной церемонии — соратники Нуарсея по содомистским утехам и одновременно наемные убийцы, одному из которых хозяин дал имя Дерю, другому — Картуш[124]; обоим было около тридцати лет, оба были разряжены как каннибалы и обвешаны розгами и кинжалами, оба держали в руках живых змей; справа и слева от нас сидели две мои лесбиянки Теодора и Лаис; у наших ног в почтительном ожидании застыли еще две девицы, взятые мною из публичного дома, восемнадцати и двадцати лет, с очаровательнейшими мордашками.

Наблюдая за приготовлениями, я обратила внимание на мою бесценную Марианну и поспешила напомнить Нуарсею о его торжественном обещании.

— Дорогая моя, — прозвучал его ответ, — тебе следовало бы понять, что я страшно возбужден. Ты же знаешь, в каком состоянии я был сегодня утром, как я жаждал утолить свою фантастическую мечту, которая не давала мне покоя много лет. Она до сих пор сжигает мой мозг, Жюльетта, и я боюсь, что ты выбрала неподходящий момент, чтобы напомнить мне о моем обещании совершить добродетельный поступок, ведь стоит только подбросить хвороста в огонь безумной похоти, и все наши прежние благие намерения рассеиваются как дым. Давай будем наслаждаться, давай развлекаться, может быть, я и сдержу свое слово — кто знает? Но если нет, если сладострастие ввергнет нас в пучину жестокостей, постарайся найти силы пережить несчастье, которого ты так опасаешься и которое, впрочем, для нас с тобой не такая уж страшная вещь. Вспомни, милая Жюльетта, что для развращенных умов, наподобие наших, чем более священен какой-нибудь предмет, тем больше имеется оснований оскорбить его: чем больше претензий предъявляет добродетель, тем скорее беспощадный порок уничтожает ее.