Маркиз де Сад - Жюльетта. Том II

• Название: Жюльетта. Том II
• Автор: Маркиз де Сад
• Издательство: Продолжение Жизни
• Жанр: Эротика
• Год: 2003
• ISBN: 5-94730-005-2

Этот том включает четвертую, пятую и шестую книги одного из самых значительных произведений скандально известного маркиза Донасьена Альфонса Франсуа де Сада (1740-1814) — романа «Жюльетта».

В нем, как и в других своих сочинениях, маркиз де Сад описывает весьма жестокие способы сексуальных «развлечений» высшего сословия Франции середины XVIII века, поэтому это издание будет интересным для всех любителей жесткой эротической литературы.

---

— Выходит, по вашему мнению, можно прекрасно чувствовать себя посреди самых черных преступлений?

— Как раз в добродетельной среде невозможен внутренний комфорт, поскольку всем ясно, что это — неестественная ситуация, это — состояние, противное Природе, которая может существовать, обновляться, сохранять свою энергию и жизнестойкость только благодаря бесчисленным человеческим злодеяниям, то есть самое лучшее для нас — постараться сделать добродетели из всех человеческих пороков и пороки из всех человеческих добродетелей.

— Именно этим я и занимаюсь с пятнадцатилетнего возраста, — заметил Браччиани, — и честно скажу вам, что наслаждался каждой минутой своей жизни.

— Друг мой, — сказала Олимпия, обращаясь к Киджи, — с вашими этическими воззрениями, которые вы нам изложили, вы должны обладать очень сильными страстями. Вам сорок лет — возраст, когда они проявляют себя с особой силой. Да, наверняка вы совершили немало ужасов!

— При его положении, — сказал Браччиани, — будучи главным инспектором римской полиции, он имеет достаточно возможностей творить зло.

— Не буду отрицать, — согласился Киджи, — что у меня исключительно благоприятные возможности для злодейства; не стану также убеждать вас, что не использовал их в полной мере.

— Выходит, вы поступаете несправедливо, подстрекаете к лжесвидетельству, фальсифицируете факты, — словом, используете доверенные вам орудия Фемиды, чтобы наказывать невиновных? — спросила синьора Боргезе.

— И делая все, что вы упомянули, я поступаю в согласии со своими принципами, поэтому считаю, что поступаю правильно. Если я полагаю, что добродетель опасна в этом мире, почему я не должен уничтожать тех, кто ее проповедует? С другой стороны, если я признаю порок полезной вещью, почему не должен я помогать ускользнуть от закона тем, кто молится пороку? Я знаю, что меня называют несправедливым, но пусть меня назовут еще худшим словом — мне наплевать на общественное мнение: мое поведение совпадает с моими принципами, и совесть моя спокойна. Прежде чем действовать таким образом, я внимательно проанализировал свои взгляды, затем выстроил на их основе линию жизни; пусть весь мир клеймит меня, мне наплевать на это. Я действую согласно своим убеждениям и за свои поступки отчитываюсь только перед самим собой.

— Вот истинная философия, — с одобрением произнес Браччиани. — Я еще не довел свои принципы до такой высоты, как это сделал синьор Киджи, хотя, уверяю вас, они абсолютно схожи, и я осуществляю их так же часто и с такой же искренностью.

— Монсиньор, — сказала Олимпия главе римской полиции, — вас обвиняют в том, что вы слишком часто используете дыбу, причем, как говорят, особенно подвергаете этой пытке невинных и лишаете их жизни таким зверским способом.

— Я постараюсь объяснить эту загадку, — сказал Браччиани. — Пытка, о которой вы говорите, составляет главное удовольствие нашего озорника: он возбуждается, наблюдая ее, и извергается, если пациент испускает дух.

— Послушайте, граф, — поморщился Киджи, — мне бы не хотелось, чтобы вы превозносили здесь мои вкусы, я также не уполномочивал вас раскрывать мои тайные слабости.

— Напротив, мы очень благодарны графу за такое пояснение, — с живостью заговорила я, — Олимпии было весьма приятно услышать об этом, ибо от такого необыкновенного человека многое можно ожидать; со своей стороны, готова признать, что и меня глубоко тронуло то, что я узнала.

— Мы были бы тронуты еще больше, — подхватила Олимпия, — если бы синьор продемонстрировал нам свою любимую забаву.

— Почему бы и нет, — ответил распутник, — у вас есть под рукой подходящий объект?

— Сколько угодно.

— Хорошо, но они, возможно, не обладают всеми необходимыми качествами.

— Что вы имеете в виду?

— Пациент должен быть истощен до крайности, безупречным в смысле поведения и безропотен, — объяснил Киджи.

— И вы можете найти все эти качества в одном человеке? — удивилась Олимпия.

— Разумеется, — уверил ее высший судейский чин, — мои тюрьмы полны такими людьми, и если хотите, менее, чем через час, я доставлю сюда пациента и все остальное, необходимое для того, чтобы вы получили это удовольствие.

— Вы можете для начала описать этот предмет?

— Молодая дама, лет восемнадцати, прекрасная, как Венера, на восьмом месяце беременности.

— Беременная! — восхищенно воскликнула я. — И вы подвергнете ее столь жестокому обращению?

— В худшем случае она погибнет, в сущности так оно всегда случается. Но мне так больше нравится. Вместо одного вы получаете два удовольствия: этот вид наказания называется «корова с теленком».

— Я уверена, что это несчастное создание ни в чем не виновато.

— Я два месяца гною ее в тюрьме. Ее мать обвинила ее в воровстве, которое на самом деле устроил я, чтобы заполучить девицу. Ловушка была хитро задумана и сработала безупречно. Корнелия жива и здорова, хотя и сидит за решеткой, стоит вам сказать только слово, и я заставлю ее выделывать такие танцы на канате, какие и не снились ни одному акробату. После чего я распущу слух, что похитил ее из сочувствия, чтобы спасти от наказания, и, запятнав себя тем, что глупцы называют преступлением, я заслужу репутацию справедливого человека.

— Прекрасно, — сказала я, — однако вы оставляете в живых ее мать, и я боюсь, как бы она не узнала правду и не причинила вам больших неприятностей. Надежнее будет, если убедить, что она — соучастница дочери, или что-нибудь в этом духе.

— А вдруг в семье есть и другие члены? — предположил граф.

— Будь их даже двадцать человек, — заявила Олимпия, — мне кажется, личное спокойствие синьора Киджи стоит того, чтобы уничтожить их всех.

— Как вы ненасытны, люди, — вздохнул блюститель закона, — но я прошу вас не беспокоиться о моем благополучии, которое проистекает, из вашей похоти и вашего коварства. Между прочим, кроме матери у Корнелии есть брат, и я обещаю вам, что все трое умрут на ваших глазах, под пыткой, которую граф соблаговолил назвать источником моего удовольствия.

— Это как раз то, чего мы хотели, — кивнула Олимпия, — если уж вы зашли так далеко в своих кровожадных проказах, надо довести их до конца, ведь нет ничего хуже, чем остановиться на полпути. О, черт меня возьми, — застонала вдруг блудница, растирая себе влагалище прямо через платье, — я уже истекаю от восторга.

Киджи немедленно поднялся и пошел сделать необходимые распоряжения. Местом казни был избран маленький сад, окруженный густыми кипарисами и примыкавший к будуару Олимпии, и мы начали ласкать и возбуждать друг друга в ожидании необычного зрелища. Киджи и Олимпия были хорошо и давно знакомы, а Браччиани до этого дня не имел никаких дел с моей подругой, мне же были незнакомы оба мужчины. Поэтому княгиня взяла на себя труд сделать первые шаги: она сама раздела меня и, обнаженную, начала так и эдак поворачивать перед восхищенными поклонниками, потом они набросились на меня, но чисто в итальянском духе, то есть единственным объектом их внимания стал мой зад; они целовали и облизывали его, нежно щекотали и обсасывали отверстие, это продолжалось довольно долго, но они все никак не могли насытиться и вели себя так, будто забыли, что перед ними женщина. Только четверть часа спустя установилось некое подобие порядка. Браччиани слился с Олимпией, которая к этому времени также разделась, а я сделалась добычей Киджи.

— Не торопитесь, прелестное создание, — сказал мне гнусный развратник, прильнув лицом к моим ягодицам, — дело в том, что мои чувства от долгой привычки несколько притупились, и мне придется потрудиться, чтобы почувствовать твердость в чреслах. Это потребует времени и, возможно, утомит вас, в конце концов у меня может ничего не получиться, но в любом случае вы доставите мне удовольствие, а это, по-моему, все, о чем может мечтать любая женщина.

Произнося эти слова, развратник изо всех сил теребил и тискал свой инструмент и продолжал лобзать мой зад.

— Мадам, — обратился он к Олимпии, к заднему проходу которой уже примеривался Браччиани, — мне не очень нравится заниматься этим делом в одиночестве, думаю, графу также не помешает посторонняя помощь. У вас наверняка наготове есть девчонки или мальчишки, которые смогут возбуждать, сосать и сократировать нас, и мы доберемся до алтарей Каллипигийской Венеры бодрыми и сильными.

Олимпия дернула за сонетку, и в комнату в тот же миг вошли две пятнадцатилетние девочки — блудница всегда держала помощниц под рукой.

— Ага, очень хорошо, — заметил вельможа, — пусть немедленно приступают к своим обязанностям.

Они повиновались с полуслова, и в их детские руки Киджи вложил бесславные остатки своей мужественности, не переставая покрывать поцелуями мои ягодицы; скоро язык его проник в норку, но никаких признаков успеха я не ощутила. Более удачливый Браччиани тем временем уже проник в анус княгини, а ее служанка, стоя на коленях, сосала ее отверстие. Киджи несколько мгновений смотрел на них, потом рассвирепел, раздвинул мои ягодицы, вложил между ними свой полуотвердевший член и велел девочке пороть себя, но, увы, негодяи только опозорил мои прелести: ему недоставало стойкости, и он отступил. А вину за свое поражение возложил на бедную девочку.