Маркиз де Сад - Жюльетта. Том II

• Название: Жюльетта. Том II
• Автор: Маркиз де Сад
• Издательство: Продолжение Жизни
• Жанр: Эротика
• Год: 2003
• ISBN: 5-94730-005-2

Этот том включает четвертую, пятую и шестую книги одного из самых значительных произведений скандально известного маркиза Донасьена Альфонса Франсуа де Сада (1740-1814) — романа «Жюльетта».

В нем, как и в других своих сочинениях, маркиз де Сад описывает весьма жестокие способы сексуальных «развлечений» высшего сословия Франции середины XVIII века, поэтому это издание будет интересным для всех любителей жесткой эротической литературы.

---

— Мадам, — строго сказал граф, — это объясняется очень просто: нет ни одного пристрастия, ни одной наклонности, которые не имели бы своих причин.

— Раз уж мы собираемся совокупляться все вместе, — сказал Киджи, — пусть меня содомирует обезьяна, а карлик оседлает ребенка и подставит мне свою задницу, чтобы я мог целовать ее.

— Но вы забыли Люцифера, козу и меня, — подала голос Олимпия.

— Для всех найдется место, — успокоил ее Киджи. — Скажем, вы с козой расположитесь возле меня, и я буду нырять то в один анус, то в другой, а Люцифер будет сменять меня и заниматься свободным отверстием. Но я твердо намерен кончить в потроха самого юного участника, и не забывайте, Жюльетта, что вы должны сыграть роль мясника, когда почувствуете мои спазмы.

Действующих лиц расставили и разложили по своим местам, и кажется, никогда не происходило столь чудовищного по своей похоти спектакля; все мы испытали оргазм, и ребенок лишился своей головы в самый нужный момент, а когда группа распалась, каждый из нас долго еще переживал сладострастные мгновения, которыми мы были вознаграждены за свою находчивость[30].

Остаток дня прошел примерно в таких же утехах похоти. Я совокуплялась с карликом, потом снова — с мастиффом, на сей раз в задний проход; кроме того, меня ублажали оба итальянца, евнух, двуполое существо и даже искусственный фаллос Олимпии. Все присутствующие ласкали, лизали, щекотали каждую часть моего тела, и только после десяти часов острого наслаждения я оставила эту необычную во всех отношениях оргию. Празднество завершилось роскошным ужином, за которым была принесена жертва в греческом духе: мы разожгли большой костер, забили всех животных, которые доставили нам столько удовольствия и бросили их тела в огонь; наконец, в том же жертвенном пламени заживо сожгли старуху, связав ее по рукам и ногам; в живых остались только евнух и гермафродит, которыми мы продолжали наслаждаться после ужина.

Я уже пять месяцев жила в Риме и все это время не переставала думать, смогу ли получить аудиенцию у папы, надежду на которую заронили во мне кардиналы Бернис и Альбани; и вот наконец, через несколько дней после последнего достопамятного приключения, я получила короткую записку от Берниса с просьбой прибыть к нему на следующее утро, чтобы он представил меня его святейшеству, который, по словам кардинала, давно хотел увидеться со мной, но не имел такой возможности до этого момента. В записке рекомендовалось облачиться в простые, но вместе с тем изысканные одежды и не пользоваться духами. «Браски[31], — писал кардинал, — так же, как и Генрих IV, предпочитает, чтобы каждая вещь пахла так, как ей надлежит пахнуть. Он терпеть не может ничего искусственного и обожает Природу, поэтому я советую вам воздержаться даже от биде».

Выполнив в точности все указания, к десяти часам я была во дворце кардинала. Пий ждал нас в Ватикане.

— Святой отец, — поклонился Бернис, представляя меня, — это та самая юная француженка, которую вы желали увидеть. Она необыкновенно польщена высокой честью, оказанной ей, обещает безусловное свое послушание и готова исполнить все, что потребует от нее его святейшество.

— И она не будет жалеть о своей услужливости, — сказал Браски. — Но прежде чем приступить к непристойностям, ради коих мы собрались, я хотел бы побеседовать с ней наедине. Ступайте, кардинал, и передайте прислуге, чтобы на сегодня для всех были закрыты наши двери.

Бернис удалился, и его святейшество взял меня за руку и повел через бесчисленные апартаменты, пока мы не дошли до дальней комнаты, обставленной с какой-то женственной роскошью, не лишенной, правда, пошлого налета религии и благопристойности, но в целом в ней было все, что требуется самому взыскательному распутнику, и все было здесь перемешано и выдержано в самом изысканном вкусе: рядом с застывшей в экстазе Терезой скорчилась Мессалина с искаженным от мерзкой страсти лицом, чуть ниже висел образ Христа, а в углу в красноречивой позе присела Леда…

— Располагайтесь, — сказал мне Браски. — В этом уголке отдохновения я забываю времена и расстояния и, встречая порок, когда он появляется в таких соблазнительных формах, как у вас, я позволяю ему принимать добродетельный облик.

— О, бесстыдный обманщик, — начала я, дерзко обращаясь к старому деспоту, — вы настолько привыкли обманывать других, что пытаетесь даже обмануть самого себя. Какого дьявола нужен весь этот лепет насчет добродетели, если вы привели меня сюда с единственной целью запятнать себя грехом?

— Я не из тех, кого можно запятнать, милая девочка, — снисходительно ответил папа. — Меня надежно оберегают добродетели Предвечного, ибо я последователь учеников божьих, а не человек, хотя порой и снисхожу к человеческим слабостям.

Уняв приступ невольного хохота, я заговорила:

— Прекратите эти выспренные речи, досточтимый епископ Рима! Не забывайте, что вы разговариваете с женщиной, достаточно умной, чтобы видеть вас насквозь. Посмотрим, какова будет ваша мощь и ваши претензии, когда вас сместят с этого поста.

В Галилее, дорогой Браски, появляется религия, основанная на трех принципах: равенство, бедность и ненависть к богатым. Эта священная доктрина гласит, что богатому так же трудно попасть в царствие божие, как верблюду пройти через игольное ушко, что богатый осужден уже потому, что он, богат. Приверженцам этого культа запрещается даже делать запасы пищи и предписывается отказываться от всего, что они имеют. Их учитель Иисус выражается коротко и ясно:

«Сын Божий пришел не для того, чтобы ему служили, но для того, чтобы служить самому… Те, кто ныне первые, будут последними… Кто возвышается, будет унижен, а кто унижается, будет возвышен[32]. Первые апостолы этой религии зарабатывали хлеб насущный в поте лица своего. Не так ли, дорогой Браски?

— Все верно, — сдержанно отозвался он.

— Тогда я хотела бы знать, какая связь существует между этими первоначальными установлениями и огромными богатствами, которые вы накопили здесь, в Италии. Что сделало вас обладателем этих несметных богатств: Евангелие или мошенничество ваших предшественников? Бедняга! Неужели вы все еще думаете, что можно обмануть нас?

— Вы — атеистка, но по крайней мере имейте уважение к потомку Святого Петра.

— Да какой вы потомок? Святой Петр никогда не бывал в Риме. В самом начале и еще долгие годы Церковь не имела епископов, они появились только в конце второго столетия нашей эры; так как же вы осмеливаетесь утверждать, что Петр был в Риме в то время, когда он писал свои послания из Вавилона? {Петр христиан — это то же самое, что Аннах, Гермес и Янус древних жителей земли, то есть человек, наделенный даром открывать двери в мир блаженства. На языке финикийцев и евреев слово «peter» означает «открывать», и, играя этими словами, Иисус говорит Петру: «Раз ты Петр, ты будешь открывать ворота в царствие Божие», а затем берет это слово только в значении древневосточного термина «керна», что значит «строительный камень», и говорит так: «Ты — Петр, и на этой скале я построю мою церковь». Скорее всего слово «peter» употребляли также в значении «открытый карьер», затем перенесли это значение на камень, который добывали в карьере. Таким образом слова «открывать» и «камень» могли иметь одинаковый смысл, тогда становится понятным каламбур Иисуса. Как бы то ни было, апостольское слово — очень древнее, появившееся задолго до времени христианского Петра. Большинство мифологов сходятся на том, что это — титул человека, назначенного заботиться о будущем. (Прим. автора)

Неужели вы хотите сказать, что Рим и Вавилон — это одно и то же? Если так, то никто не будет воспринимать ваши слова всерьез. Теперь посмотрим, похожи ли вы на Петра. Разве предшественник ваш не изображается нищим оборванцем, который проповедовал таким же нищим и оборванным бродягам. Он похож на одного из основателей рыцарских орденов, которые жили в нищете и потомки которых купались в золоте. Я знаю, что последователи Петра иногда получали деньги, иногда теряли их, но правда и то, что суеверие и доверчивость настолько распространены на земле, что у вас до сих пор миллионов тридцать или сорок прислужников. Но неужели вы полагаете, что лампа философии не укажет им путь к истине? Неужели они долго еще будут терпеть деспота, живущего где-то далеко-далеко за тридевять земель, и поступать сообразно его предписаниям? Иметь собственность только при условии выплаты налогов в его пользу и вступать в брак только с его позволения? Нет, друг мой, вы глубоко ошибаетесь, если полагаете, что ваша паства долго будет оставаться в тисках рабства и заблуждения. Я знаю, что в далеком прошлом ваши нелепые права значили больше, чем сегодня, и что вы привыкли считать себя превыше всех богов, ибо боги только предполагали, между тем как располагали вы. Но повторяю еще раз, уважаемый Браски, все уже в прошлом и никогда больше не вернется; неужели вы сами не видите, до какой степени предрассудок может извратить самую простую вещь? Я даже не знаю, чем здесь восхищаться; потрясающей слепотой целых народов или невообразимым нахальством тех, кто их дурачит. Как это возможно, что после стольких мерзостей, в которых вы и вам подобные купались веками, взирая свысока на остальной мир, вы все еще пользуетесь уважением? Как возможно, что вы до сих пор находите прозелитов?[33]