Донасьен Альфонс Франсуа де Сад - Жюльетта

• Название: Жюльетта
• Автор: Донасьен Альфонс Франсуа де Сад
• Издательство: НИК
• Жанр: Эротика
• Год: 1992
• ISBN: 5-8398-0010-4

«Жюльетта» – самый скандальный роман Маркиза де Сада. Сцены, описанные в романе, достойны кисти И. Босха и С. Дали. На русском языке издается впервые.

Да, я распутник и признаюсь в этом, я постиг все, что можно было постичь в этой области, но я, конечно, не сделал всего того, что постиг, и, конечно, не сделаю никогда. Я распутник, но я не преступник и не убийца… Ты хочешь, чтобы вся вселенная была добродетельной, и не чувствуешь, что все бы моментально погибло, если бы на земле существовала одна добродетель.

Маркиз де Сад

Маркиз де Сад, самый свободный из живших когда-либо умов.

Гийом Аполлинер

Представляете, если бы люди могли вывернуть свои души и тела наизнанку – грациозно, словно переворачивая лепесток розы, – подставить их сиянию солнца и дыханию майского ветерка.

Юкио Мисима

---

Все было сделано в точном соответствии с желаниями моей подруги, и она осталась очень довольна этим сложным ритуалом.

– Восхитительно, – несколько раз повторяла она с блаженной улыбкой. – Конечно, в этом много ребячества, но это очень стимулирует и возбуждает, поэтому вполне стоит таких хлопот. В сущности, сладострастие любому ощущению придает лишь наше воображение, и степень нашего удовольствия определяется нашими вкусами. Помните, что сказал поэт:

«Благословенны свыше все желания, все вкусы,

Благословенны трижды собственные ваши».

Вслед за тем мы разделили трапезу с Эйсебиусом и четырьмя монахами, проявившими наибольшее искусство в богохульной церемонии, отдохнули два часа, и оргия возобновилась.

Наши лесбиянки устроились по обе стороны от Клервиль: одна из них пальцами придерживала ей нижние губки, открывая влагалище, другая таким же образом раскрывала задний проход; в мои обязанности входило возбуждать шестьдесят четыре члена и по очереди вставлять их – вначале в вагину подруги, затем – в её анус. Клервиль возлежала на спине, раскинув в стороны и приподняв ноги, и опиралась лодыжками в специальные возвышения, устроенные в изножье кровати; самцы доходили до крайней степени возбуждения в её влагалище, а сперму сбрасывали в задний проход. Потом я заняла место Клерзиль, и она оказывала мне такие же услуги. Таким образом, наши кармелиты получали огромное удовольствие не только от того, что долбили нас с обеих сторон, но, наслаждались ещё и тем, что им помогала и направляла их орудия в нужное место самая прекрасная женская ручка в мире; кроме того, они целовали губы, влагалища и ягодицы наших наперсниц. И сперма лилась беспрерывным потоком.

Во втором акте служанки втирали по одному члену в наши лица, ещё по два мы массировали руками, а двое монахов обсасывали наши языки, при этом мы стояли на корточках, упираясь задом в лицо монаха, который облизывал нам заднее отверстие, и сжимали бедрами голову другого, который сосал наши влагалища; ещё два монаха стояли рядом, с членами наизготовку, ожидая, когда мы, насытившись изысканными ласками сосателей, подадим сигнал приступить к совокуплению. Так прошел час, и общее число извержений увеличилось ещё на восемь.

Наша энергия уже начала иссякать, когда в голову Клервиль пришла свежая идея, которая сразу возбудила нас обеих. Она выразила её такими словами:

– Если немного постараться, можно сделать так, что в одно и то же время женщина будет принимать во влагалище сразу два члена. Давайте попробуем этот вариант. Кто из вас сможет это сделать?

Несколько монахов выступили вперед, и моя подруга выбрала двоих.

– Вот ты, – указала она на того, что имел орган повнушительнее, – ляжешь на спину, а я сяду на твой кол. А ты, – кивнула она второму, – будешь сношать меня сзади и также в куночку, и одновременно щекотать пальцем заднюю норку. Тем временем я могу взять в рот третий член, ну, а что мне помешает ласкать руками ещё два?

Не всякая вагина пригодна для такого рода упражнений, к счастью, пещерка Клервиль была достаточно просторной. Два гигантских члена скоблили её таким образом, что когда один выходил наружу, второй, задевая его, бросался вперед; темп постепенно убыстрялся, процедура продолжалась не менее трёх часов, после чего блудница, принявшая за это время двадцать шесть монахов, пришла в бешенство: её невидящие глаза безумно бегали по сторонам и метали молнии, на губах вскипала пена, все её тело блестело от пота, но несмотря на состояние загнанной лошади, в котором она пребывала, Клервиль никак не могла успокоиться – как одержимая, она извивалась, ухватившись обеими руками за члены, яростно дергала и жадно сосала их, стараясь любым путем восстановить их твердость. ["Я авторитетно и безапелляционно заявляю, что женщина, чья конституция позволяет использовать этот способ, извлечет из него такие потрясающие ощущения. такие сладостные вибрации, что это часто заканчивается потерей сознания; а если при этом третий мужчина сможет содомировать её, тогда она испытает величайшее наслаждение, какое доступно нашему полу» (из частного письма одной тридцатилетней дамы, которая, по её словам, наслаждалась таким образом не менее ста раз). (Прим. автора)] Я была слишком молода и хрупка телом, чтобы даже попытаться повторить необыкновенно возбуждающий и никогда не виданный мною акт, которому самозабвенно предавалась моя спутница: я просто наслаждалась тем, что подогревала блюда, которых требовала её трапеза, но большего я сделать не могла. Кроме того, в обоих местах, наиболее восприимчивых к удовольствиям, я испытывала столь сильное жжение, столь нестерпимый зуд, что после той бурной ночи долго ещё не могла сесть без того,, чтобы не скривиться от боли.

Пока мы ужинали, стало совсем поздно, и Клервиль заявила, что предпочитает ночевать в монастыре.

– Будьте любезны постелить мне на алтаре в вашей церквушке, – рбратилась она к настоятелю. – Я ещё не насытилась. Со мной будет Жюльетта. Погода нынче теплая, и нам будет очень удобно в прохладном помещении. А если она желает, Жюльетта может устроиться в часовне, посвященной той шлюхе, которая, как утверждают, произвела на свет распятого Бога ваших глупых прихожан. Что ты на это скажешь, Жюльетта? Я предлагаю тебе возлечь на этот алтарь и раскинуть свои сладкие ляжки так же, как это делала блудливая Мария. Только вместо солдат иерусалимского гарнизона, которым эта педерасточка отдавалась каждый день, ты выберешь из нашей кармелитской гвардии несколько молодцов, из тех, что тебе особенно приглянулись.

– Но я не могу больше сношаться, – запротестовала я.

– Вздор! Ты будешь ласкать их, они будут ласкать тебя, ты будешь их сосать, они ответят тебе тем же. И увидишь, что все будет хорошо. Я уверена, что женщина в любое время может выдавить из себя сколько угодно спермы. Ты говоришь, что выжата до капли? А я вот нет, совсем нет. Меня сегодня помяли посильнее, чем тебя, а мне хочется ещё и ещё. Потоки спермы, которую влили в мою попку и куночку, не только не погасили пожар, а напротив – ещё сильнее разожгли его. Я сгорю дотла, если остановлюсь на этом. Чем больше женщина сношается, дорогая моя, тем больше ей хочется: только сношение может утолить пламя, вызванное сношением же, а если Природа одарила женщину таким темпераментом, как у меня, только во время плотских утех она может быть счастлива. У женщины есть одна единственная врожденная добродетель – её блудливость; все мы созданы для того, чтобы сношаться, и другого предназначения у нас нет; горе той, кто в силу своей непроходимой глупости и тупости, живет в плену идиотских предрассудков, – она вечно пребудет жертвой своих взглядов и своей почти никогда не сбывающейся веры в мужчин и всю свою жизнь проживет с сухим, не познавшим радостей влагалищем, она умрет от одиночества, и некому будет её оплакивать. Женское распутство почитается во всем мире, повсюду оно находит поклонников, множество алтарей выстроено в его честь. С каждым днем я все больше и все фанатичнее предаюсь ему. В этом моё кредо, моя единственная забота; пока бьется сердце в моей груди, я буду шлюхой и клянусь, что не отступлю от этого. Если я кому и благодарна в этом мире, так только тем людям, которые направили меня на этот путь. Им я обязана всем, что имею, обязана самой жизнью. Все ценное, что я получила от своих родителей, было втоптано в грязь гнусными лицемерами, и предрассудки сделались стенами моей тюрьмы, но я взломала их, мои страсти разметали их в стороны и обратили в прах. Только тогда глаза мои открылись, когда я научилась искусству блуда и распутства, и я считаю, что моё существование начинается именно с того благословенного дня… Мужские члены, прекрасные, налитые силой столпы, – вот мои единственные боги, мои добрые и верные спутники; они являются для меня всем на свете, я живу только во славу верховного божества – пениса. Когда нет его ни в моей вагине, ни в моём анусе, он все равно пребывает в моих мыслях, и вы можете убедиться в этом, если вскроете мой мозг.

После этой страстной речи, произнесенной, конечно, не с той последовательностью и логикой, как я вам изобразила, потому что голос Клервиль то и дело срывался на крик, величайшая блудница обняла двоих кармелитов и вместе с ними исчезла в сумраке церкви, где находился главный алтарь. Я направилась в часовню, обрызгала тело розовой водой и отдала его в распоряжение парочки превосходно сложенных молодых монахов-послушников, выбранных мною. Через несколько минут я уже была охвачена новым порывом, и в это время на пороге появилась Клервиль и громко потребовала свежих самцов.

– Хорошо, когда есть большой выбор, но, увы, все мои запасы кончились, потому что я выжала все из своих бомбардиров. Ты не поверишь, Жюльетта, но я только что потерпела неудачу – не смогла поднять их для очередной атаки, это я-то, которая до сих пор никогда не испытывала подобного оскорбления! Вставай, девочка моя, в монастыре ещё осталось достаточно членов, мы сняли только пенки, теперь надо зачерпнуть поглубже. Если распорядитель, – продолжала она, послав одного монаха за Эйсебиусом, – лично не участвовал в удовлетворении моих желаний, пусть он хотя бы удовлетворит их при помощи своих подручных, у которых есть ещё ветер в парусах и сила в чреслах и которые ещё не поднимали оружия. А вот и наш Эйсебиус, – воскликнула она, увидев входящего настоятеля. – Послушайте, милейший, отведите нас в кельи с монахами, которых мы ещё не попробовали, но которые нам сейчас очень нужны. Пойдемте скорее.