Юлий Дубов - Теория катастроф

• Название: Теория катастроф
• Автор: Юлий Дубов
• Жанр: Современная проза

Юлий Дубов — в прошлом генеральный директор «ЛОГОВАЗа» — автор знаменитого психологическо-экономического триллера «Большая пайка» и сценария фильма «Олигарх». «Теория катастроф» — повесть про современный бизнес, коррупцию, зависимость деловых людей от власть предержащих и прочие актуальные прелести. Повесть о том, как заместитель префекта Петр Иванович Тищенко обманул и ограбил коммерсанта Юрия Тимофеевича Кислицына, и как Юрий Тимофеевич решил Петра Ивановича убить, но в последний момент не смог нажать на курок и сам застрелился... Сюжет закручен довольно лихо, хотя в целом и предсказуем. Ощущение глубокой безнадеги возникает само собой — может быть, и против воли успешного в бизнесе сочинителя.

---

— Скажете, что у меня купили! Лично! У меня! Поняли?

— Ага, — злорадно сказал дед. — И они мне поверят. Фигушки! — И он для убедительности поводил перед Юриным носом фигурой из трех пальцев с нестрижеными черными ногтями. — Возраст у меня не тот, чтобы в милиции объясняться. И биография, — голос деда окреп и возвысился, — тоже не та.

Юра почувствовал, что у него начинает подниматься давление, схватил телефонную трубку и трясущейся рукой стал набирать прямой номер Тищенко. С третьей попытки ему удалось дозвониться.

— Угу, — мрачно произнес Тищенко, выслушав сбивчивый Юрин рассказ. — Дай я с ним поговорю.

Юра смотрел на почтительно согнувшегося деда, слушал, как на другом конце провода Тищенко что-то орет свирепым голосом, и с мучительной тоской ждал, когда же закончится этот идиотский спектакль и можно будет ехать осматривать обещанную вчера квартиру. Предложение Тищенко было суперблагородным. За то, что Юра профинансирует покупку однокомнатной квартиры для этого чертова деда, Тищенко продавал Юре роскошные пятикомнатные апартаменты с оплатой бумагами “Форума” пятого выпуска. Расчет состоял в том, что вскоре после пятого выпуска “Форум” должен был неминуемо накрыться медным тазом, и платить за эти бумаги Халамайзеру уже не придется. Поэтому квартира отдавалась Юре фактически бесплатно. Хотя по бухгалтерии Тищенко все пройдет якобы за живые деньги.

И вот теперь этот психованный ветеран шутит дурацкие шутки и мешает двигаться вперед.

Наконец дед закончил препираться и протянул Юре трубку обратно.

— Вот что, — сказал Тищенко заметно охрипшим голосом. — Достал он меня. Давай так сделаем. У тебя юристы есть? Вот и ладно. Пусть быстренько склепают договорчик. Что ты, Кислицын, продал, а он, Пискунов, купил… Что он тебе деньги, а ты ему бумаги… И так далее. Иначе он не отвяжется. Сделаешь?

Еще через час дед, пропахав носом каждую букву в спешно нарисованном юристами договоре и детально изучив оба Юриных паспорта — российский и заграничный, — удовлетворился, изобразил подпись, сложил свой экземпляр договора вчетверо, запрятал его в брючный карман, пожал Юре руку и засеменил к выходу. У двери он повернулся, сложил обе руки в приветствии и почему-то громко прошептал, выразительно подмигивая:

— Зайгезунд!

Потом подумал и добавил уже обычным голосом:

— Завтра, значит, зайду. Как договорились.

На осмотр своей будущей квартиры у Юры ушло не более получаса. Петр Иванович не кривил душой, когда говорил, что строили для себя. Уходящие в заоблачную четырехметровую высь потолки были безукоризненно ровными. Ноги скользили по отлакированному дубовому паркету — дощечка в дощечку. Огромные, в человеческий рост, окна упирались в мраморные подоконники, а под ними красовались тонкие белые пластины немецких батарей отопления. Квартира была в двух уровнях, и, поднявшись по деревянной лестнице, Юра увидел уже смонтированную сауну с бассейном и шестнадцатиметровым спортзалом для тренажеров.

— Нормально? — поинтересовался Тищенко, сопровождая Юру по квартире. — Или как? А ты губами шевелил… Теперь давай о делах поговорим.

Они устроились на подоконнике и закурили, стряхивая пепел в открытое для этой цели окно.

— Я кое с кем посоветовался, — сказал Тищенко. — Есть одна заковыка… Короче, тебе эту квартиру продать не получится. Я имею в виду — как физическому лицу. Только на твою фирму.

— Почему?

— Не получится. Есть тут одна заковыка… А ты на фирму не хочешь купить?

— Не знаю пока, — признался Юра. — А в чем дело-то?

Петр Иванович пропустил вопрос Юры мимо ушей.

— Тебе так даже удобнее будет, — сказал он. — Во-первых, ты же сейчас где-то живешь, прописан там. В двух местах тебя все равно не пропишут. Во-вторых. Одно дело, когда у фирмы есть имущество, и другое — когда у человека. Богатеньких-то у нас не очень жалуют. И потом. Налог на имущество. Он здесь приличный набежит. Оценка-то не по БТИ будет, а по покупной стоимости. Зачем тебе свои бабки платить? Ну и так далее.

Юра задумался. В принципе, в словах Петра Ивановича был определенный резон. И про налоги. И выписываться из квартиры, оформленной в общую долевую собственность с бывшей женой, ему вовсе не хотелось. Да и вселиться в хоромы, числящиеся за его собственной, принадлежащей ему на все сто процентов фирмой, никаких проблем не составляло. Всего-то и надо будет ему арендовать квартиру у самого себя, подписать с собой договорчик, да раз в год вносить в кассу пару рублей в качестве арендной платы. И возможные вопросы о том, на каком поле он, простой российский предприниматель, напахал около семисот штук зеленых на апартаменты, никогда не будут заданы.

Вполне возможно, что он и сам бы мог выйти к Петру Ивановичу с такой идеей. Но то, что первым об этом заговорил Тищенко, Юру почему-то насторожило, и кольнуло в сердце предчувствие беды. Кольнуло и исчезло.

— Так в чем заковыка, Петр Иванович? — поинтересовался он.

Петр Иванович пожевал губами.

— В пердуне этом старом, — признался он, помолчав немного. — Понимаешь, я никак не думал, что он так упрется насчет договора. Вот этого… про который я тебе говорил… Получается как. Ты ему продал бумаги. Я тебе продал квартиру. Считай подарил. А он у меня — бывший тесть. И по документам все бьется. Начнут раскручивать — в миг докопаются. А так получается, что бумаги продал ты, а квартира ушла на какую-то фирму. Оно, конечно, и так раскручивается, но все же не сразу. И договариваться уже можно будет. Ну что, по рукам?

Объяснение Тищенко было настолько логичным и естественным, что Юра сразу повеселел. И долго еще потом, продумывая всю схему, пытался он вернуть в память неожиданно возникшее в момент разговора нехорошее ощущение, но это у него так и не получалось. Уж больно все было логично и естественно.

Тем более что Тищенко оказался не просто человеком слова, но личностью, прямо скажем, уникальной. Не дожидаясь, пока операция с дедом будет завершена, он дал команду — и в течение двух дней элитная квартира была оформлена в собственность Юриной фирмы. Со всеми делами, с регистрацией.

— Смотри, — сказал Тищенко, передавая Юре папку с документами. — Теперь твое дело проследить, когда у Халамайзера пятый выпуск пойдет. И сразу ко мне в бухгалтерию, бумаги приходовать. Понял меня? И с дедушкой не затягивай.

Но с дедушкой началась морока — не приведи господь. Как и было договорено, следующим же утром он появился у Юры с вырученными от Халамайзера деньгами и привычно расположился в кресле. Юра протянул ему пачку бумаг первого выпуска на две тысячи долларов и очередной договор купли-продажи. Дед бумагами пренебрег, схватил договор и впился в текст. Дочитав до конца, закатил жуткий скандал.

Оказалось, что престарелый законник и тыловой ветеран довольно быстро сообразил, что, отдав Юре две тысячи и что-то там подписав, он через полчаса получает на руки в другом месте уже четыре тысячи. И первоначальная идея о девяти тысячах и бесприютной сестре как-то сама собой рассосалась и канула на задворках памяти, уступив место всепоглощающей жажде мгновенного обогащения.

Короче говоря, дед категорически отказывался отложить на вожделенную квартиру первоначальные две тысячи долларов и требовал немедленного обмена всех полученных от Халамайзера денег на бумаги “Форума”. На тех же условиях.

— Я в милицию пойду! — орал дед. — В ОБХСС! В райком партии! Я сразу почуял, что здесь что-то не так. Если вчера все было по закону, требую продать мне. Как ветерану партии и труда! Иначе сей же час иду в милицию. Пусть разберутся. Что это за бумаги за такие да откуда они у вас. Пусть, пусть разберутся.

Видя, что деда понесло и что морщинистая шея его уже становится малиновой, Юра не стал напоминать ему, что райкомов партии больше нету, а снова набрал Тищенко.

Тот выругался в трубку, но общаться с дедом отказался.

— Какая разница, — рассудил он. — Сколько там у него? Четыре? Продай ему на четыре. Пусть подавится. Быстрее закончим.

— А он ко мне завтра с восемью не припрется? — шепотом спросил Юра, отворачиваясь от клокочущего деда.

— Может, — задумчиво согласился Тищенко. — Эдакая сволочь. Он и послезавтра может заявиться.

— С шестнадцатью?

— С шестнадцатью.

— Ну и что мне делать? Он меня за неделю по миру пустит. Мне людям зарплату через три дня выдавать.

— Подъезжай вечером в “Прощание славянки”, — пригласил Тищенко. — Часиков в восемь. Скажешь, что ко мне. И деда возьми с собой. Обсудим.

Роскошная обстановка ресторана не усмирила взбунтовавшегося старика, а всего лишь заставила орать злодейским шепотом, от которого собравшаяся публика вздрагивала и оборачивалась. Пришлось перебираться в кабинет. Там дед разошелся не на шутку. Объяснения Юры и Тищенко, что запас бумаг не бесконечен и что продавать их ему в постоянно удваивающихся количествах нет никакой возможности, дед отметал с порога.