Елизавета Дворецкая - Зеркало и чаша

• Название: Зеркало и чаша
• Автор: Елизавета Дворецкая
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-9717-0163-0

Одолев в борьбе за смоленский престол своего брата Зимобора, княгиня Избрана едва справляется с тяготами власти. Проиграв войну, она находит приют в Плескове и там оказывается единственным защитником города, способным выйти навстречу целому варяжскому войску.

Но и Зимобор, заняв смоленский престол, не успевает порадоваться победе. Собирая дань со своих земель, сражаясь с ведуном или отбивая атаки воинственных вятичей и их князя-оборотня, Зимобор с нетерпением ждет весны, которая вернет ему возлюбленную — если не помешает всемогущая и мстительная Дева Будущего.

---

— Куда? — Избрана глянула на него.

— В лес! Жрать-то чего-то надо!

Кмети загудели. Дружине грозил настоящий голод.

— Может, у смердов в закромах пошарить? — предложил кто-то из десятников.

— Да здешние сами к весне лебеду жуют! — поспешно возразил Радом. — Желудями хрустят, что твои кабаны! Тут земля плохая, не поля, а болота одни. По зиме-то все замерзло, не видно, а летом только под ногами и хлюпает, куда ни пойди. Урожаи худые-бедные, да и работников после двух последних зим осталось — раз-два и обчелся. Хоть сам на другую весну за рало берись! А из окрестностей два рода, Клестовичи да Гуляйка с семейством, те и вовсе с места снялись да дальше в лес ушли, чтобы, дескать, податей никаких не платить.

— Что ты мне тут кощуны какие-то рассказываешь! — в досаде воскликнула Избрана.

— Я не кощуны, а я к тому говорю, что если смердов сейчас обирать, то весной и те уйдут, что остались.

— Нет, смердов трогать нельзя! — поддержал его Предвар. Кузнец сам родился в селе и понимал трудную жизнь земледельцев. — Это ведь, княгиня, опора твоя. Смерды нас всех кормят. Если своих грабить, то и чужие не нужны. Боги такого не позволят!

— Да ну... — начал было Секач, почти оскорбленный мыслью, что он, доблестный воин, должен голодать, лишь бы не обидеть вонючих смердов. Но запнулся, осененный новой мыслью. — Ха! — продолжил он. — Своих нельзя — и не надо! Тут же чужие под боком! До полотеских земель — рукой подать! За Волчанкой-то уже Столпомировы данники живут, мы туда полюдьем не ходим, а до Волчанки той и пятнадцати верст не будет. А? Ну, дошло? — Он оглядел дружину. — Давайте-ка в Столпомировых селах пошарим. А то и городок какой возьмем! Столпомир-то в эту зиму и в полюдье не успел, нас пошел воевать, — он и не ждет, что и мы сзади зайти можем!

Кто-то из кметей захохотал.

— А что, замысел богатый... — начал Красовит, но Избрана перебила его.

— Да ты совсем с ума рехнулся! — закричала она во весь голос, не выбирая слов и не слыша, что ее голос приобрел резкий, почти визгливый, базарно-бабий призвук. — Полотеских! Грабить! Марена тебя возьми! Да ты лучше прямо к Столпомиру поезжай и скажи: здесь мы сидим, отец родной, тебя дожидаемся! Ведь найдут нас сразу по следам, сам себе на страву угощение привезешь, дурья твоя голова!

— Ты не ори! — рявкнул в ответ Секач. — Не на торгу! Своих не тронь, чужих не тронь! С голоду подыхать? Так? Придумай, княгиня-матушка, если такая умная!

— Засиживаться здесь не надо! — ответила Избрана. — Пару дней охотой перебьемся, мужиков пошлем рыбу ловить! А потом двигаться отсюда надо, к Смоленску! Ты что, зимовать здесь собрался?

— Если другого не найдем, то лучше уж полотеских пограбить, чем ноги протянуть!

— Ты стар, а говоришь как глупый отрок! — ответил ему Хедин, пока Избрана собиралась с мыслями. — Князь Столпомир совсем близко. Если мы нападем на его земли, он сразу узнает об этом. Ты хочешь погибели княгине и себе?

— А с голоду дохнуть — не погибель? Только таких крутолобых не спросили! Так что делать? Скажи, княгиня! — предложил Секач.

— А то и делать! Надо к радимовскому князю послать и у него помощи попросить!

Все умолкли. Самой Избране эта мысль пришла только что, но показалась очень правильной.

— Бранемир радимовский и Столпомир — давние недруги! — уверенно продолжала она. — Он рад будет нам помочь. Мы вместе Столпомира до самого Полотеска отгоним, а земли поделим.

— Чтобы мы, смоляне, у Бранемира радимовского помощи просили? — с показным изумлением протянул Красовит и вопросительно посмотрел на отца.

Секач тряхнул лохматой головой.

— Не бывать этому! — отрезал он. — Столпомиру-то он недруг, да и нам тоже! Этому лешему кланяться — постыдилась бы, княгиня! Да он как поймет, что мы не в большой силе, — сам придет наши города жечь! Не бывать такому!

— Не бывать? — гневно воскликнула Избрана. — Ты что, князь, что ли, чтобы решать, чему бывать, а чему не бывать! Ты кто такой был, пока тебя к Буяру в кормильцы не взяли? И ты мне, князя Велебора дочери, смеешь говорить, чему бывать, а чему не бывать! Тот... вояка, как дурак последний, даже на своих шишках не учится, да и ты, борода седая, от него недалеко ушел! Говорят вам умное — хоть бы послушались, если сами догадаться не можете! Провели вас один раз, зажали и выпороли, так что едва половина от войска по лесам шатается, — а вам все мало, хотите и последние головы потерять! Пока я жива, не бывать такому! Я тебе это говорю, княгиня смоленская, — не бывать! Я за все племя в ответе, мне и решать!

Во время этой горячей и сбивчивой речи Секач медленно наливался краской, и сидящие поблизости невольно отодвигались. Много лет старый воевода ни от кого не слышал таких обидных слов. Вот сейчас вскипит в его жилах буйная и неукротимая ярость, затрещит одежда на теле, распираемом изнутри неудержимым потоком звериной силы, он взметнется, человек-смерч, пойдет крушить все вокруг голыми руками...

И только Избрана не сдвинулась с места и не дрогнула, гневно глядя в лицо старого воеводы и этим взглядом будто пригвождая его к месту. Она не боялась даже смерти — в ней кипело торжество отчаяния, когда нечего терять, когда последняя отрада состоит в том, чтобы высказаться открыто и умереть, зная, что последнее слово осталось за тобой. А потом пусть разбираются, как знают!

Но ничего не произошло. Секач несколько раз глубоко вздохнул, общее напряжение спало.

— Ну, я пошел, — угрюмо повторил Красовит то, с чего недавно все началось. — На охоту.

Никто ему не ответил.

***

Следующие два дня прошли серо и скучно. С утра до вечера сыпал снег, белая пелена плотно заполняла все пространство между землей и небом, и с высокого берега нельзя было увидеть ничего, кроме снега, сквозь который смутно чернели деревья опушки. Избрана думала о нескончаемых чащобах, окруживших городок со всех сторон, и чувствовала себя маленькой, потерянной и беспомощной.

Пока все было тихо. Каждый день Красовит и Секач с большей частью дружины отправлялись на охоту, местных смердов посылали ловить рыбу подо льдом. Жили за счет добычи и улова, но с не меньшим нетерпением, чем очередного котла с дымящейся похлебкой, Избрана ждала новостей.

А новости могли быть только плохими. Пока они выжидают здесь неведомо чего, Столпомир и Зимобор займут Смоленск!

На четвертый или пятый день дружина вернулась позже обычного, когда Избрана уже начала беспокоиться. Уж не наткнулись ли они на полочан? В сгущающихся сумерках она прохаживалась по двору, как когда-то по своей горнице, то и дело поглядывая на лес. Когда дружина, наконец, показалась на опушке, она торопливо пошла к воротам.

Входившие в ворота кмети несли на спинах не дичь, а мешки с зерном. В других мешках были какие-то круглые, довольно крупные предметы. Подумалось что то человеческие головы, хотя Избрана быстро догадалась, что там всего лишь кочаны капусты.

— Вы что же это? — тихо произнесла Избрана, найдя глазами Красовита и даже не думая, услышит ли он. Она все поняла, и душой ее овладело тихое, тоскливое безразличие. — Что же это...

В глубине души она и раньше в эти три дня подозревала, что Секач может ее не послушаться. Она не дала ему возразить открыто, но они сделали по-своему. Все ее доводы пропали перед их тупоумной удалью. Они сделали то самое, что в их положении было широким шагом к гибели, — напали на поселения двинских кривичей, подданных полотеского князя.

— Ничего, княгиня, теперь заживем! — надеясь, что удача оправдает неповиновение, сказал Избране Красовит, но выглядел он хмуро. — Хоть будет чего пожевать! А Столпомира не бойся — пока он узнает, мы уж далеко будем! Не догонит!

Ничего не ответив, Избрана повернулась и пошла прочь. Она не хотела никого видеть, никого и никогда. У нее не оставалось сил даже на гнев. Пусть делают что хотят и провалятся к Марене!

Красовит был рад, что она ничего не сказала. После недавнего спора в Радомовой гриднице княгиня стала внушать ему смутный трепет. Он понимал в глубине души, что она совершенно права. Как ни старался он отмахнуться от этих мыслей, опасность представлялась все более грозной.

Кмети шептались, украдкой покачивали головами. Когда в животе завывает голодный зверь, разум молчит. Но теперь у смолян был хлеб, а с ним и возможность трезво взглянуть на то, что они натворили.

Засиживаться в Радомле было нечего, но никто не знал толком, куда идти и что делать. Собирать ополчение старосты родов не хотели, считая эту войну безнадежной и не желая напрасно терять сыновей и внуков.

— Раз князь пришел, надо князю подчиниться! — говорил старик в одном селе, куда заезжал на днях Красовит. — А если против своего князя воевать, боги и чуры не благословят! Что же мы, глупые, что ли?

Все понимали, что сил воевать за Смоленск нет и уже не будет, но никто не знал, на что решиться. Бежать и искать где-то пристанища, просить помощи у других князей, как это сделал Зимобор, или возвращаться к нему с повинной головой и просить мира? Но даст ли им этот мир новый князь, если вся сила сейчас в его руках? Некоторые надеялись, что Смоленск его не примет, но надежды эти были очень слабыми. У Зимобора теперь есть войско, а других претендентов на престол в Смоленске сейчас не имеется. Так на каком основании вече ему откажет?