Николай Внуков - Слушайте песню перьев

• Название: Слушайте песню перьев
• Автор: Николай Внуков
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Приключения про индейцев
• Год: 1974

Повесть о польской революционерке Станиславе Суплатович и ее сыне Сат-Оке. Осужденная царским судом на поселение в Сибирь, Станислава бежит из ссылки в Канаду. Там она попадает к индейцам и выходит замуж за вождя племени. Сын польки и индейца, Сат-Ок в годы второй мировой войны оказывается в концентрационном лагере. Но он бежит из плена и активно сражается против фашистов в рядах польского Сопротивления.

---

ТАНТО И ТИНАГЕТ

Снова воют волки и дует над заснеженными типи Кабинока и Унатис-зима хозяйничает в чаще, и вот уже снова слышен певучий шум воды первой весенней оттепели… Как быстро проходят Малые и Большие Солнца!

И опять отшумели паводки, вошли в берега ручьи, начали вить гнезда птицы.

○

Станислава вынула из берестяного чана с краской несколько полосок, вырезанных из оленьей шкуры, и начала развешивать их на ветвях кустов. Очень красивый фиолетовый цвет дает сок голубики. Когда полоски высохнут и ворс на них поднимется и распушится, в фиолетовой краске появятся глубокие красноватые тона.

А!.. Коричневые лоскутки уже высохли. И вот эти мотки желтой шерсти тоже подсохли. Теперь их нужно повесить внутри типи, поближе к огню. Убрать от птиц. Синицы, овсянки и кулички любят устилать свои гнезда шерстью.

Да, не забыть еще отварить чернику для синей краски.

В типи Станислава повесила шерсть на жерди, распушила мотки. Прошла в угол, отгороженный парфлешами. Он лежал в меховом конверте, маленький ути, и, увидев Станиславу, протянул ей обе руки.

— Вот я, маленький воин! — сказала она, сжимая в ладони его прохладные пальцы. — Что хочешь ты?

Она не удержалась, поцеловала его, хоть и не было принято у шауни целовать детей.

— Скоро придет отец. У нас будет свежее мясо горной козы, шкурки выдры, красивые камешки. А пока спи. Тебе сейчас надо много спать, чтобы быть сильным, ути.

Первенец. Ее любовь, ее сердце, ее жизнь лежит перед ней в колыбели, сделанной Высоким Орлом. Она может смотреть на ребенка часами. Ей все нравится в нем — темные волосики, которые обещают стать черными, как у всех мужчин племени, слегка косой разрез глаз, желтоватый цвет кожи и необыкновенное спокойствие. Он почти никогда не кричит, только тихо кряхтит, когда ему неудобно или холодно. Редко-редко она слышит его голос.

Вот он заснул. А улыбка на лице стала еще шире. Интересно, что может видеть во сне такой маленький? Чему он так улыбается? Ва-пе-ци-са говорит, что тени маленьких диких животных приходят во сне к детям, и они играют с ними.

— Спи, мальчик, — шепнула она, уходя из шатра. — На тропе твоей жизни пусть всегда будет мир. Спи, маленький Тадек. Когда ты вырастешь, тебе подарят другое имя. Но сейчас ты для меня — Тадеуш. Так я назвала тебя для себя, и так буду звать всегда в сердце своем.

○

Крылья времени никогда не останавливаются.

Взмах вверх — день. Взмах вниз — ночь. Безостановочный, вечный полет. Никто не знает, где начался он и когда кончится.

Машут крылья. Мелькают дни, сменяемые ночами. Из упавшего на землю семени вырастает, распускается пышной зеленью, стареет и увядает дерево. Но еще быстрее растут дети.

…Приходит утро, когда Та-ва разжигает огонь в очаге с тяжелым сердцем. Этот костер, эту мягкую постель из волчьих шкур, красивые колчаны и чехлы для луков, парфлеши и резные деревянные фигурки зверей ее мальчик увидит сегодня в последний раз.

Первые лучи солнца ложатся на заснеженный берег Длинного озера.

Озеро спит подо льдом. Вся земля спит в этот месяц Луны Летящей Вверх.

Та-ва отрезает лучший кусок мяса от медвежьего окорока — малышу предстоит дальний путь и в дороге ему нужно хорошо поесть.

Сегодня день грусти и в то же время день радости для родителей. Их малыши становятся на путь юности и уходят из лагеря.

Лучи солнца падают косо. Их свет красен, а длинные тени шатров и деревьев синие и фиолетовые. Рано, очень рано еще, но селенье не спит. С первым взмахом крыльев зари Горькая Ягода начал танец Удаления. Он бьет в маленький бубен и кружится у тотемного столба, то приближаясь к нему, то уходя далеко в сторону, почти к самым шатрам, где женщины готовят последний завтрак для своих мальчиков.

На голове у Горькой Ягоды шлем из выдолбленного черепа бизона, лицо разрисовано голубыми и желтыми полосами — цветами детства и мужества. На кистях рук — трещотки из оленьих копыт и панцирей маленьких черепах. Когда колдун резко поворачивается на месте, трещотки гремят, как осыпающиеся со скал камни.

Та-ва поджаривает кусочки мяса, нанизав их на тонкие можжевеловые прутики. Чтобы они не подгорели, она время от времени поливает их растопленным медвежьим жиром. Пусть хорошо пропитаются, пусть будут вкусными и тают во рту.

Рядом с Горькой Ягодой пляшут Большой Бобр, Рваный Ремень, Горностай и Черный Бизон. Вокруг них воины, отбивающие ритм ладонями и ударами древков копий о боевые щиты.

Бобр, Горностай, Ремень и Бизон раздеты по пояс. Тела их блестят от пота. В руках у них томагавки. Лезвия секут воздух, вспыхивая в свете костра. Каждый удар поражает невидимого врага. Бегите, Духи Тьмы, беги, Канага, трепещи, Кен-Маниту — Дух Смерти, в своей темной стране. Дайте дорогу Утренней Заре, по лучам которой ути вступят на тропу воинов!

Мужчины, отбивающие ритм танца, начинают петь:

О Великий Дух Маниту,
Дай им силу медвежьих лап,
Дай им твердость его когтей,
Дай отвагу лесного волка
И неистовость дикой рыси!..

Голоса воинов поднимаются все выше и смолкают. Замедляется ритм танца.

От группы танцующих отделяется Горностай и идет к типи Высокого Орла.

Та-ва складывает жареное мясо в кожаный мешочек и, передавая сыну, говорит:

— Пора, Тадек. Пора, мой дорогой ути!

Он с удивлением смотрит на нее. Он впервые слышит польское имя свое, которое она все эти годы носила в сердце.

Глаза матери от слез кажутся очень блестящими.

Та-ва берет сына за плечи и прижимает его голову к своей груди.

Как быстро бьется ее сердце!

На одно мгновенье, на один коротенький миг он тоже прижимается к ней.

Она шепчет слова Песни Прощанья:

Ты уходишь в далекий путь,
Чтоб надолго забыть обо мне,
Но запомни, малыш, навсегда:
Только сила и ясный разум
Будут верными в трудный час.

— Спасибо, мама… — Она слышит его голос уже издалека. Он уже уходит от нее… В мыслях своих он уже там, в круге костра, среди сверстников, среди взрослых воинов. Как давно он мечтал об этом дне!

Полог типи откидывается.

Треугольник света закрывает большая фигура Горностая.

— Ты готов, ути?

— Иди, — подталкивает сына Та-ва.

Последнее прикосновение к плечу. Он еще такой маленький, такой беспомощный!

Горностай берет его за руку. Полог опускается.

Все.

Она не увидит его двенадцать лет…

Станислава падает на шкуру у очага. Дыханье останавливается в груди. Ей кажется, что она сейчас потеряет сознание.

○

Она пришла в себя только тогда, когда услышала в типи голос Высокого Орла.

— Праздник Удаления кончился. Все мальчики на пути в лагерь Мугикоонс-сит. Пусть моя жена будет рада. Я хочу, чтобы наш сын поскорее встал рядом со мной.

○

Так она проводила Тадеуша, получившего через два года за меткую стрельбу имя Танто — Железный Глаз.

○

Судьба оказалась благосклонной к Та-ва. Через год она подарила ей дочь. В типи вновь зазвенел детский голос. Он принес с собой новую радость и новые заботы.

Девочку назвали Тинагет[*], потому что была она худенькой и гибкой, и такой же трепетной, как дерево, имя которого ей дали.

РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ПОДАРКИ

По ночам густой иней покрывал деревья. Ручьи и лужи затягивались ломкой стеклистой коркой, которая не таяла даже днем, но снега еще не было.

Отряд обосновался в чаще на берегу безымянного ручья. Здесь, среди вязов и ясеней, небольшими группами росли молодые сосны и ели, под которыми партизаны поставили свои шалаши.

Станислав научил их строить настоящие нукевап[*], в которых можно разводить большой костер, незаметный снаружи. На вершине нукевап, у дымового отверстия, он поставил щитки из бересты, и независимо от того, с какой стороны дул ветер, дым не поднимался прямым столбом, а стелился понизу, не выдавая присутствия людей.

Станислав сам заготавливал и сушняк для костров. Он выбирал липовые и березовые ветви и сучья, которые горели без треска, чистым пламенем, почти не давая дыма.

Он удивлялся тому, что многие партизаны не могли отличить одну породу дерева от другой. Ему достаточно было беглого взгляда на какой-нибудь старый сучок, ставший серым от времени, чтобы безошибочно сказать, дуб это или клен.

После рейда в Дембовцы прошло десять сытых, спокойных дней. Два раза в сторону деревни посылали разведчиков, но они доносили, что там все тихо, только мотоциклы и танки куда-то исчезли.

Однако все на свете имеет свой конец. Кончились и продукты с эсэсовского склада. И снова перед партизанами встала проблема запасов и обмундирования.

Разведчики чуть ли не круглосуточно дежурили у дороги, проходившей в трех километрах от лагеря.