Дэвид Вебер - Война Хонор

• Название: Война Хонор
• Автор: Дэвид Вебер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-18428-7

Преследуя популистские цели, правительство Мантикоры замораживает строительство новых кораблей, сокращает численность КФМ и удаляет с командных постов наиболее влиятельных офицеров. Воспользовавшись ослаблением Королевского Флота, Андерманская Империя намерена осуществить экспансию в регионе Силезской Конфедерации. В эти трудные времена адмирал леди Харрингтон получает от Адмиралтейства назначение в систему Марш, прекрасно понимая, что этим самым новое правительство стремится избавиться от неугодного командира. Ведь в случае конфликта первый удар флота противника придется именно на эту область Галактики.

---

– Одна из причин, по которым я попросила Хэмиша пригласить вас сюда, – сказала Эмили недрогнувшим голосом, – в том, что я хочу сообщить, что независимо от его – или вашего – желания, это уже не только ваша война. Теперь это и моя война, и я намерена сразиться с врагом. Эти… люди не постеснялись втянуть меня и близких мне людей в свои дешевые, мерзкие игрища, и я этого не потерплю.

В ледяном спокойствии, с которым леди Эмили произнесла последнюю фразу, было что-то пугающее.

– Единственный возможный ответ, который я вижу, – продолжила жена Хэмиша Александера, – обернуть их оружие против них самих. Надо не выстраивать оборону, а, наоборот, объявить им войну.

Хонор, выпрямившись, подалась вперед; решительные слова Эмили отозвались в её душе слабым проблеском надежды.

– Не хочу показаться тщеславной, – сказала Эмили, – но глупо притворяться, будто я не знаю, что, подобно вам и Хэмишу, хотя и по другим причинам, пользуюсь у мантикорской публики особым статусом. Я достаточно наблюдала вас на экране, много слышала о вас, и знаю, что вы воспринимаете свою популярность как чрезмерную, а потому испытываете неловкость. Я отношусь к своей примерно так же, однако популярность существует, и именно она позволила Высокому Хребту с его прихлебателями нанести по вам и Хэмишу столь болезненный удар. Ключевой элемент их стратегии – выставить меня «жертвой» вашего коварства. Гнев общественности вызван не самим фактом вашей предполагаемой любовной связи, а тем, что мы с Хэмишем связаны таинством церковного брака, от которого мы не отрекались и условий которого мы не меняли. Согласно нашему обету, мы обязаны соблюдать моногамное супружество. Кроме того, вы офицер флота, а не зарегистрированная куртизанка. Если бы вы были куртизанкой, ваша связь с Хэмишем, возможно, и вызвала бы в обществе некоторую обиду за меня, но никто не счел бы такую связь предательством по отношению ко мне или брачному обету. Но вы не куртизанка, и это позволяет им представлять ваш гипотетический роман оскорблением в мой адрес. И вы, и он уже официально отвергли все обвинения, и у вас обоих, слава Богу, достало ума не повторять своих заявлений: большинство посчитали бы это неоспоримым доказательством вины. Вы столь же разумно не прибегли к отвратительной тактике защиты «все так делают». Думаю, вам наверняка советовали поступить именно так, чтобы уменьшить серьезность выдвинутых обвинений, но любой ход в этом направлении равноценен признанию в инкриминируемых вам поступках. Ограничившись спокойными и выдержанными заявлениями, вы повели себя разумно и достойно, но этого, увы, оказалось недостаточно. Поэтому пришло время перейти в контрнаступление.

– Контрнаступление?

– Именно, – подтвердила Эмили, решительно кивнув. – Как вы, может быть, знаете, в последнее время я практически не покидаю усадьбу. За последний год я уезжала из Белой Гавани от силы раза три: во-первых, мне здесь очень нравится, и, во-вторых, внешний мир я нахожу слишком утомительным. Но теперь все изменится. Шакалы правительства, травившие вас и Хэмиша, использовали для этого мое имя. Я уже сообщила Вилли, что на следующей неделе появлюсь в Лэндинге. Поживу месяц-другой в нашем столичном доме, вспомню, что такое развлечения – насколько мне это доступно. За несколько десятилетий немудрено и забыть. И лично позабочусь о том, чтобы все до единого усвоили: я не верю ни единому слову об «измене» Хэмиша с вами. Я также буду рассказывать каждому, кто захочет задавать мне вопросы, – и, если уж на то пошло, всем, кто ни о чем спрашивать не собирается, – что считаю вас своей близкой подругой и политическим союзником своего мужа. По моему представлению, это выбьет у них из рук по меньшей мере один козырь: затруднительно расписывать в качестве «несчастной жертвы предательства» женщину, которая охотно принимает «коварную разлучницу» в своем доме.

Хонор смотрела на нее с надеждой, впервые пробудившейся за последние несколько недель. Разумеется, она не была наивной и не думала, будто Эмили сейчас взмахнет волшебной палочкой, и кошмар сразу кончится. Но в одном правота Эмили представлялась несомненной. Правительственным журналистам, обильно проливавшим крокодиловы слезы по поводу гнусного предательства, жертвой которого стала леди Белой Гавани, и по поводу того, как глубоко, должно быть, ранила несчастную леди неверность её мужа, вряд ли смогут и дальше лить крокодиловы слёзы о её судьбе, если она начнет публично высмеивать абсурдность их обвинений.

– Я думаю… я думаю, Эмили, это нам чертовски поможет, – с легкой дрожью в голосе, удивившей её саму, сказала Хонор.

– Несомненно, – откликнулась Эмили, но на этот раз Хонор ощутила в ней тревожную напряженность.

Графиня еще не закончила. Оставалось что-то еще, о чём необходимо было сказать, и это что-то представлялось крайне неприятным.

– Несомненно, – повторила Эмили, глубоко вздохнув. – Но, Хонор, есть еще одна вещь, которую мы должны обсудить.

– Еще одна? – настороженно переспросила Хонор.

– Да. Я сказала, что знаю, что вы с Хэмишем не были любовниками. Я действительно знаю. По той причине, что, откровенно говоря, я знаю, что любовницы у него были. Не много, конечно, но были.

Эмили отвела взгляд в сторону, вглядываясь в нечто, видимое лишь ей одной, и глубокая, щемившая ее сердце тоска заставила глаза Хонор наполниться слезами. В этой тоске не было гнева или ощущения совершенного по отношению к ней предательства. Было огорчение. Было сожаление о невозвратной потере. Скорбь о том, что ей и мужчине, который любил её – и которого всем сердцем любила она, – не суждено в этой жизни снова стать единым целым. Она не осуждала его за то, что он ищет физической близости с другими; но сердце ее обливалось кровью от осознания того, что сама она этого дать ему не способна.

– Все эти женщины, за исключением одного случая, о котором Хэмиш глубоко сожалел, были зарегистрированными куртизанками, – спокойно продолжала она, – однако они нравились ему, и он уважал их. В противном случае ему не пришло бы в голову делить с ними постель, ибо он не из тех мужчин, которые спят с кем попало. Для этого Хэмиш слишком честен, – грустно улыбнулась она. – Наверное, странно, когда жена говорит о честности мужа, заводящего любовниц, но, по моему разумению, это самое подходящее слово. Спроси он меня, я призналась бы, что мне больно, но не из-за его «измен», а потому, что я больше не в состоянии дать ему того, что могут они… и он не может дать того же мне. Он и не спрашивал меня ни о чем, потому что заранее знал ответ. И по той же причине Хэмиш всегда проявлял крайнюю осмотрительность. Никто в нашем кругу, зная о нашем несчастье, не поставил бы ему в вину встречи с куртизанками, да и большинство остальных мантикорцев тоже отнеслись бы к этому снисходительно, но он старался не подвергать испытанию общественное терпение. И не ради собственной репутации. Он ограждал меня от лишнего напоминания о том, что мне уже никогда не покинуть это кресло. Хэмиш не хочет унижать меня даже намеком на то, что я… неполноценная. Калека. Не хочет прежде всего потому, что любит меня. Да, я искренне верю, что он любит меня не меньше, чем в тот день, когда сделал мне предложение. В тот день, когда мы поженились. В тот день, когда меня извлекли из разбившегося аэрокара и ему сообщили, что я уже никогда не смогу не только ходить, но и дышать без специальной аппаратуры.

Эмили глубоко вздохнула. Это всё ещё оставалось в её власти, хотя мышцы диафрагмы получали нервный сигнал лишь через системы кресла жизнеобеспечения.

– В этом принципиальная разница между мною и всеми его любовницами. Он был внимателен к ним, уважал их, но не любил. Не так, как любит меня. Или вас.

Хонор отшатнулась, как будто Эмили вонзила кинжал ей в сердце. Она взглянула в глаза собеседницы и увидела в них подступившие слезы. Эмили все знала… и сочувствовала им.

– Он ничего не говорил мне, – спокойно произнесла графиня, – но это излишне. Я слишком хорошо его знаю. Если бы он не любил вас, он – учитывая, как давно и тесно вы сотрудничаете в Палате Лордов, – давным-давно привез бы вас сюда. А столкнувшись с травлей, незамедлительно обратился бы ко мне за помощью, вместо того чтобы всеми силами ограждать меня от происходящего. Защищать меня. Мало кто знает, но я – его главный консультант и аналитик, и он ни за что не упустил бы случая свести нас вместе, особенно после того, как прихлебатели Высокого Хребта развязали против вас двоих эту оголтелую кампанию… если только у него не было причины не делать этого. Причина была. Он предпочел смириться потерей доброго имени и репутации, с ослаблением влияния оппозиции – но к моей помощи не прибег. Он боялся, что я узнаю правду и меня ранит его «предательство». И, так же как из-за любви ко мне он не допускал нашей с вами встречи, любовь к вам не позволяла ему перевести ваши отношения в более интимную плоскость. Вы оставались друзьями и коллегами. Даже будь вы куртизанкой, он понимал, что на сей раз речь не идет о короткой любовной связи. И в глубине души боялся, что и вправду может впервые в жизни мне изменить.