Сергей Голубов - Когда крепости не сдаются

• Название: Когда крепости не сдаются
• Автор: Сергей Голубов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Публицистика
• Год: 1954

Роман о жизни и подвиге генерала Карбышева

---

— Чудеса в решете, — в полной растерянности и отчасти даже испуганно пробормотал Елочкин.

Однако недоразумение было так очевидно, что он чувствовал себя обязанным рассказать во всех подробностях, растолковать со всей ясностью, как случилось, что пакет оказался на тротуаре, а он, Елочкин, чуть на нем не оступился и поднял… Ведь это же все вот здесь — на глазах… Но солдат не успел и слова выговорить, как госпожа Оттилия Фарбенковская отскочила от него с нечеловеческой, с собачьей прыткостью. Он все еще стоял на месте, а она уже уходила в заросший густой зеленью узенький переулок. Он сделал шаг, а она уже бесследно растаяли в далекой перспективе зеленого тоннеля. «Вот это — номер!» — удрученно подумал Елочкин. Давно не случалось ему так неприятно и тревожно удивляться, как сейчас. «Однако и баба смекает, как ребенка качают…» И он начал оглядываться по сторонам, отыскивая глазами городового на посту. Известно, что, когда постовые городовые не нужны, они так и лезут на глаза. Но сейчас ни одного не было видно по всей длине пустынной улицы, ни направо, ни налево. Тогда Елочкин, даже и не взглянув на фото, сунул его в пакет, а пакет — в карман и со всех ног пустился в роту…

…В лагере было суматошно. Проходя через расположение пехотного полка, Елочкин заметил, как офицеры гурьбой вышли из дежурного помещения, громко говоря и возбужденно жестикулируя. Было еще светло, а в полковой канцелярии уже горел огонь. Откуда-то доносился гулкий топот множества марширующих солдатских ног, гремели слова команды, подвывала труба и чуть ли не по всему лагерю, — так по крайней мере показалось Елочкину, — звонкой трескотней раскатывалась неумолчная барабанная дробь. «Это в воскресный-то вечер», — подумал Елочкин. Фельдфебель набросился на него с энергией привязного пса.

— Где шалаешься? Где пропадаешь, так-пере-так, я тебя спрашиваю, так-рас-так… Беги на центральную поддежуривать! Живо! Марш!

— Господин фельдфебель, — начал было Елочкмн, — случай со мной вышел… Вот-с… Дозвольте вручить!

— Я т-тебе вручу, каналья, — все неудержимее разлаивался фельдфебель, — я тебе что приказал? На станцию, так-пере-так! Мобилизация, округ на военном положении… На станции от работы спасу нет, дежурство управиться не в силах, а ты… случай! Марш помогать! Живо!

Потрясенный Елочкин повернулся кругом.

* * *

Дежурить на центральную телефонную станцию назначали командами по трое. Дежурство было круглосуточное; смена — через восемь часов. Жили я спали в дежурной комнате и в обычное время нарядом этим не очень тяготились. Телефонный коммутатор из ста пятидесяти номеров обслуживал весь гарнизон, все части, все форты, пороховые погреба, склады, отдельные укрепленные пункты и много генеральских и офицерских квартир. Однако большой загрузки переговорами почти никогда не бывало. Иной раз дежурный по десять-пятнадцать минут сидел перед коммутатором без дела, изучая на свободе просторную чистую комнату с ярко навощенным красным полом и громоздким сундуком на двух замках под печатью в углу. В этом окованном железом сундуке хранился секретный архив — мобилизационные документы телефонной роты и планы кабельных проводок к фортам. За сохранность архива дежурный отвечал, как часовой за пост. Кроме сундука и коек со спящей сменой, в комнате решительно ничего не было. Так проходило дежурство в обычное время и особенно тихо — по воскресеньям.

Но когда Елочкин прибежал на станцию, он увидел совсем другую картину. Его тотчас посадили за коммутатор. Вся дежурная команда работала как один человек. Клапаны падали, и лампочки зажигались так часто, что в глазах мелькало. Что ни минута, — вызовов тридцать. Самый спокойный из красных номеров, 21-й — личный номер коменданта крепости — действовал без передыха. От него не отставали и прочие красные генеральские номера — начальника артиллерии, начальника интендантского управления, начальника инженеров. То и дело переговаривались командиры отдельных частей. Сердце Елочкина гулко билось и замирало, когда он ловил обрывки этих разговоров: запретить отпуска, проверить списки… В полночь послышался голос Варшавы и уже не умолкал до рассвета: речь шла о частичной мобилизации войск округа.

Под утро стало заметно тише. И только теперь, выпустив из рук шнур и поведя вокруг осовелыми глазами, Елочкин вспомнил о таинственном пакете. Он осторожно вынул его из кармана, раскрыл и с любопытством извлек содержимое. По широким коленям солдата рассыпались цифровые сводки и любительские фотографии. Вот общий вид крепости, — хорошо, даже удивительно, как похоже, если смотреть с Варшавской дороги… Вот мост, ворота… Вот старый форт VII, где начальствует над работами капитан Карбышев, — тоже нельзя не узнать… Вот форт IX, тот, что неподалеку от вокзала… Вот новые форты Ж и Л… Вот планы укреплений от Тересиоля до Буга и у деревни Заки, от речки Муховец до железной дороги на Ковель… Да что же это такое лежало на коленях у Елочкина? По мере того, как он догадывался, волосы начинали колко ерошиться на его голове, и ужас захватывал дух. Вот таблица каких-то расчетов — орудия, калибры, — цифры, цифры… Вот сведения о крепостном воздухоплавательном отряде, об искровом телеграфе… Елочкин беспомощно опустил руки. Товарищи его спали. Он один сидел у коммутатора. Впрочем, что могли сказать ему его товарищи? Он позвонил на квартиру командира телефонной роты. Никто не ответил. Как же быть?

Во время дежурств на станции Елочкину часто приходилось передавать по телефону различные распоряжения капитану Карбышеву и для этого звонить ему и на форт и на квартиру. Если распоряжения бывали спешными, а время вечернее или ночное, случалось и подолгу разыскивать Карбышева, прежде чем он отзывался по какому-нибудь телефону из гостей. Капитан сразу узнавал Елочкина по голосу: «А, слесарь Петра Великого…» У Карбышева была своеобразная манера говорить с солдатами. Он говорил им обыкновеннейшее «ты», а солдатам почему-то чудилось за этим словечком необыкновенное в казарменном обращении «вы». Почему? Знал ли об этом сам капитан? Вернее всего, что это ему даже и в голову не приходило. «И умен, и учен, и с солдатом прост», — думалось о нем Елочкину. В телефонной роте вздыхали: «Эх, нам бы такого в командиры!» Елочкин вздрогнул и схватился за шнур. Сперва, он позвонил Карбышеву на форт. Нет. Позвонил на квартиру. Тоже нет. Денщик бормотал сонным голосом: «А кто ж их знает… Сулились дома быть…» Разыскивая Карбышева в ночные часы, Елочкин чаще всего обнаруживал его в гостях у инженерного полковника Лошкеита. Почти все воскресные вечера капитан проводил там. Но сегодня на квартире Лошкеита не только гостей, а и самого хозяина не оказалось. Дело шло к рассвету…

Еще невидимое солнце уже слало своих веселых гонцов в просыпавшийся мир. Прозрачные потоки холодного утреннего огня вливались в широкие окна дежурной комнаты, и птицы поднимали звонкую перекличку за их решетчатым переплетом. Голубые охвостья ночи стремительно убегали из всех углов. Пол комнаты был так красен, словно его только что вымыли и натерли свежей кровью. День стоял на пороге, лучезарный и сияющий. Было около пяти часов. Елочкин позвонил коменданту крепости.

Довольно долго никто не отзывался. В аппарате булькало, шелестело, хлюпало. Елочкин ждал. Но вот, наконец, комендантская квартира ожила. Что-то задвигалось, задышало возле трубки.

— Кто? — старчески шамкая, хрипя и спросонья откашливаясь, спросил комендант, — а? Кто? Повторите!

— Рядовой телефонной роты, ваше превосходительство… Елочкин…

— Как? Елочкин? Кто вы такой?

— Рядовой теле… Осмеливаюсь беспокоить ваше превосходительство по чрезвычайному делу…

Только теперь комендант уразумел, что с ним говорит солдат.

— Ты что же, любезный, взбесился?..

— Никак нет, ваше превосходительство. По долгу солдатской присяги…

Елочкин коротко доложил о своей находке: пакет… важные документы… Сказать о документах точней и подробней он остерегся.

— Дур-рак! — шамкнул комендант зевая, — давно в армии?

— Два года, ваше превосходительство!

— Дважды дур-рак! Старый солдат и не знаешь порядка, понятия не имеешь о том, как положено…

Комендант опять зевнул — еще и еще. Елочкин слышал, как поскрипывали его скулы и губы тихо шептали какие-то слова. Он почти видел, как крестит при этом комендант свой беззубый рот.

— Если каждый солдат будет звонить мне, старому человеку, по телефону в пять часов утра, я к шести часам вытяну ноги.

Генерал в последний раз зевнул и добавил:

— Когда сдашь дежурство, явись к моему адъютанту поручику фон Дрейлингу и вручи ему свой дурацкий пакет. Доложишь при том, что я приказал тебя арестовать на неделю за глупость и незнание службы.

— Слушаю, ваше превосходительство!

— Повтори!

— Приказано арестовать за глупость…