» » » » Генрих Грузман - Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)


Авторские права

Генрих Грузман - Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)

Здесь можно скачать бесплатно "Генрих Грузман - Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)" в формате fb2, epub, txt, doc, pdf. Жанр: Философия. Так же Вы можете читать книгу онлайн без регистрации и SMS на сайте LibFox.Ru (ЛибФокс) или прочесть описание и ознакомиться с отзывами.
Генрих Грузман - Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)
Рейтинг:
Название:
Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)
Издательство:
неизвестно
Жанр:
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Скачать:

99Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания...

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.

Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.

Как получить книгу?
Оплатили, но не знаете что делать дальше? Инструкция.

Описание книги "Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)"

Описание и краткое содержание "Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)" читать бесплатно онлайн.



Духовность и дух. Духовность как коллективное свойство и подлинность во множестве. Духовность есть то, что нуждается во всем и в чем нуждаются все. А. И. Солженицын и его диатриба «Двести лет вместе». Несостоятельность и методологическая порочность израильской критики по обвинению Солженицына в антисемитизме. Упущение и заслуга А. И. Солженицына. Монотеизм у И. Великовского и З. Фрейда. Начала сублимации культур, – вот далеко неполный перечень понятий, затронутых в работе современного философа Генриха Грузмана, которую никак не назовёшь «лёгким чтением». Для всех, интересующихся состоянием современной философской мысли.






К этому выясняется, что моментом творческого содружества в процедуре русско-еврейского симбиоза часто оказываются и внутренние персональные связи участников этого культуротворящего дуэта. С. Н. Булгаков и Л. Шестов были знакомы и общались между собой 35 лет и своего друга о. Сергий описал необычайно теплыми словами: "Его нельзя было не любить, даже совсем не разделяя его мировоззрения, и не уважать в нем отважного искателя истины. Л. И. обладал личной очаровательностью неотразимой. Нельзя было не радоваться ему при встрече, как это я наблюдал на разных лицах, по мировоззрению ничего общего с ним не имевших. Это объясняется, вероятно, удивительным даром сердца, его чарующей добротой и благоволением. Оно составляло основной тон его отношения к людям, при отсутствии личного соревнования (что так редко встречается в нашем литературном мире), но это соединялось, однако, с твердым стоянием за свои духовные достижения. Это внутреннее благообразие отражалось и на его внешности. Духовной гармонией и миром светилась его улыбка, звучал его голос… (1993, т. I, с. 519).

Такое выступление делается живописным протестом против сентенции о врожденном русском антисемитизме, а ведь С. Н. Булгаков был не только ведущим творцом русского духовного воззрения, но и одним из лидеров православного богословия в России – деканом кафедры догматического богословия Православного Богословского Института в Париже, – так что антисемитизм ему положен и по должности. В этой связи требует обратить на себя внимание и еще одна странность: трепетное влечение иудея Шестова к антисемиту Достоевскому, – но это особая, в силу необычности, тема, а повторно она упоминается как очередной удар по самодовольной гипотезе наследственного антисемитизма русского национального характера.

Рефлексирование личных взаимоотношений творцов в качестве индикатора их духовного творчества на поле соотнесения русского еврейства и русской идеи не может казаться ни курьезом, ни акциденцией, а имеет непосредственное отношение к субстанции индивидуальной личности, особенно в свете мнительности, какая сделалась позволительной благодаря шестовскому принципу полной независимости личности. Поскольку данная тема еще не подвергалась препарирующему воздействию аналитического жала, а ее поле предикации необозримо, то наряду с примером со-общения Булгакова и Шестова необходимо дать осмысление феномена иного, прямо противоположного, сюжетного развития, – речь идет о конфликте М. О. Гершензона и Н. А. Бердяева. Значимость этого конфликта усугубляется тем обстоятельством, что в нем участвуют не просто представители высшего русского интеллектуального слоя, а бывшие единомышленники и однодумцы, соавторы незабвенных «Вех», творцы по призванию, многолетние «приятели», дружившие семьями. По причине того, что сам конфликт и его суть мало известны, не говоря об его аналитическом истолковании, я вынужден оперировать обширными выдержками из непосредственных свидетельств – эпистолярии обоих участников конфликта, который сам-то развился из небольшой размолвки на одном публичном собрании в сентябре 1917 года (дата имеет здесь весьма существенное значение).


Н. Л. Бердяев – М. О. Гершензону (29 сентября 1917 года)


"«…» Я считаю совершенно недопустимым суд над моей совестью и сыск в моей душе, которые ты признаешь для себя возможным публично производить. Меня давно уже возмущает твоя манера по поводу всякого идейного и общественного спора нравственно судить личность и вторгаться в душу другого человека. Ты это делаешь уже не в первый раз. Я это считаю вообще недопустимым и никак не могу допустить этого по отношению к себе. Сам я отличаюсь крайней резкостью и раздражительностью в спорах, но я не произношу нравственного суда над личностью и не вторгаюсь в чужую душу. Когда я так резко и раздраженно нападаю на революционную интеллигенцию, я имею дело с общественным и историческим явлением, с известным миросозерцанием и с противными мне идеями, а не с душой стоящего передо мной человека. Ты же ни о чем не можешь говорить, не задевая душу человека и самих интимных ее сторон, не произнося нравственного суда над личностью. И это создает для меня невыносимую атмосферу общения. Я допускаю самые резкие и крайние нападения на мои идеи, на мое миросозерцание, но не допускаю нападений на мою нравственную личность. Анализ моей души по поводу идейных столкновений я считаю недопустимым «…» Ты взял на себя прерогативу нравственного судьи и из морализма допускаешь нравственно непозволительное отношение к людям. Твое презрение ко всяким идеям представляется мне чудовищным и запрещает разговоры с тобой. Я до конца и в всерьез принимаю идеи и вижу в них величайшие реальности. И только такое номиналистское отношение к идеям освобождает от кошмара психологизма и морализма «…» Неужели ты окончательно забыл, что ты был одним из главных инициаторов «Вех», что тебе принадлежала самая резкая статья против революционной интеллигенции, к душевному облику которой ты выражал отвращение? Как случилось, что к моменту революции, когда расковались прежние стихии и в темные массы брошены те самые идеи и настроения, которые ты беспощадно осуждал, ты растерял весь свой духовный багаж; плывешь по течению и употребляешь чуждые тебе уличные слова? И ты начал выкрикивать слова о «буржуазности», о «контрреволюции», «без аннексий и контрибуций» и т. п. , хотя слова эти пусты и пропитаны ложью «…» Многое в твоих оценках я объясняю тем, что ты в сущности толстовец, не сводящий концов с концами в своем мировоззрении. Мне же все это толстовство религиозно и морально чуждо и враждебно. Если ты считаешь возможным нравственно одобрять большевиков, социал-демократов и социал-революционеров, то между нами существует нравственная пропасть, мы молимся разным богам. Это – не политический, а прямой и религиозный вопрос".


М. О. Гершензон – Н. А. Бердяеву (29 сентября 1917 года)


«…» Когда же ты слыхал от меня эти крики: буржуи, контрреволюция? Когда я бежал впереди колесницы победителя-демоса? И когда славил революционную интеллигенцию? «…» Вот моя мысль в ясном виде. Я думаю, что лучшие люди России разделились на две партии: партию сердца и партию идеи, идеологии; одним больно за живого человека, за нуждающихся и обремененных, другим – тебе в том числе – не менее больно за ценность – за государственность, за целость и мощь России. Люди сердца тоже имеют свою идеологию – интернационализм и пр. ; и друг против друга восстали две идеологии, одна за счастье и свободу отдельного человека, другая за сохранение сверхличных ценностей. Это – на той и другой стороне – лучшие, самые духовные и искренние люди России; и к обоим лагерям примкнули корыстные, дурные: к Ленину жадно ищущие урвать себе клочок «счастья», к Струве и тебе – жаждущие вернуть раньше завоеванное «счастье», промышленники и землевладельцы. Рабочие и крестьяне грабят Россию во имя личности, Рябушинский и П. Н. Львов губят во имя национальных ценностей! Повторяю: сердце, психология имеют свою идеологию, и оттого ты должен был бы уважать их. Козловские мужики, грабя усадьбы, руководятся не одной мерзкой алчностью, как вы третьего дня за столом единогласно утверждали; в них говорит многовековая обида, очень принципиальная, дикая в своем выражении, но совершенно идеалистическая, я сказал бы, святая обида Спартака, за которой видна жажда выпрямиться, отстоять свое человеческое достоинство, попираемое жестоко столько веков. И «разным» рабочим нужны не шальные деньги: им нужно показать миру свою самоценность, показать, что они не только механические орудия, и они делают это по невежеству в диких формах. В итоге выходит так, что те ради личности губят высшие ценности, а вы ради ценностей беспощадны к личности. Такою мне видится теперь Россия. И вот я стою неопределенно: я всем сердцем с униженным, замученный народом, в котором так бурно пробивается чувство человеческой гордости, чести, достоинства личности; но разумом я знаю важность и красоту ценностей, их нужность самостоятельную, но между прочим как раз и для отдельной личности. Я не могу стать на одну сторону, как ты, и проклясть другую. Ты определенно стал за ценности, и меня ужасает твое, Кечекьяна, Вышеславцева нечувствование святой личности, пробуждающейся в народе и ваша каннибальская жестокость к ней. Вы такие же большевики вашего клана, как Ленин и Зиновьев – своего, и думаю, что как раз большевизм один только и вреден сейчас. Тот спор в целом естественен и благотворен; так должно быть: пусть личность и ценность борются и снова, как столько раз уже, найдут временный модус вивенди, на котором тогда временно успокоятся и пышно расцветут до нового столкновения. Но сейчас не время слишком обострять борьбу; положение России так ужасно, что надо бы как-нибудь уступить друг другу и найти компромисс. Ты – из самых рьяных; непримиримо кричишь: только ценности! И не уступаешь ни йоты. «…» В моих словах не было никакого нравственного неуважения и не было вторжения в твою личную психологию. Я сказал: мне больно за человека, а тебе нет, т. е. сказал то, что теперь написал подробно. Тебе больно, как мне кажется, за ценность, а не за личность конкретную, сейчас живущую.


На Facebook В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы Вконтакте
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!

Похожие книги на "Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)"

Книги похожие на "Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.


Понравилась книга? Оставьте Ваш комментарий, поделитесь впечатлениями или расскажите друзьям

Все книги автора Генрих Грузман

Генрих Грузман - все книги автора в одном месте на сайте онлайн библиотеки LibFox.

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Отзывы о "Генрих Грузман - Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)"

Отзывы читателей о книге "Слёзы мира и еврейская духовность (философская месса)", комментарии и мнения людей о произведении.

А что Вы думаете о книге? Оставьте Ваш отзыв.