Irag Pezechk-zod - Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)

• Название: Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)
• Автор: Irag Pezechk-zod
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1981

Написанный в 1972 году сатирический роман иранского писателя Пезешк-зода «Дядюшка Наполеон» выдержал на родине автора уже более десяти изданий. Действие романа развертывается в Тегеране в 40-х годах двадцатого столетия. Автор рассказывает о жизненных перепетиях большой семьи среднего сословья.

«Дядюшка Наполеон» читается легко, Ирадж Пезешк-зод – отличный рассказчик, наблюдательный и насмешливый. Это живая, мастерски написанная, правдивая и в конечном счете очень веселая книга. Она содержит немало ключей к тайнам и особенностям бытовой психологии и национального характера иранца.

---

Подумать только! В ту минуту, когда дядюшка Наполеон, не щадя сил, развил бурную деятельность ради спасения священного единства благородного семейства, а Асадолла-мирза пребывал в цепких когтях представителя закона и Азиз ос-Салтане и готов был принести себя в жертву во имя той же высокой цели, какой-то наглец осмелился подобным образом оскорбить память Великого Праотца, ставшего символом этого священного единства! У всех были такие лица, будто сам дух Великого Праотца трубным голосом возопил с того света.

Несчастный, выдвинувший нелепое предложение так растерялся, что не знал, что и сказать. В конце концов при поддержке нескольких родственников, по доброте душевной вошедших в его кошмарное положение, он поклялся всеми святыми, что сказал не «праотца», а просто «отца», имея в виду не деда, а всего лишь папашу дядюшки. После вынесения незадачливому родственнику всеобщего порицания, после пламенных речей, полных осуждения и негодования, а вслед за тем после рассмотрения «контрпредложения» о том, что надо бы слегка удлинить и расширить дарственное водохранилище Маш-Касема, хотя это и сопряжено с дополнительными расходами, наконец было решено вызвать Маш-Касема и поставить перед ним вопрос ребром.

Шамсали-мирза сначала в трогательной и патетической форме сообщил Маш-Касему, что для спасения великой и знатной семьи от раскола и междоусобиц его решение имеет жизненно важное значение, а затем, глядя ему в глаза, сказал:

– Мы просим вас, господин Маш-Касем, проявить самоотверженность и пойти на жертву! Готовы ли вы помочь нам во имя этой священной цели?

– Э-э-э, зачем мне врать?! До могилы-то… ать… ать… четыре пальца, не больше. Во-первых, скажу, я в этой семье хлеб-соль ем, во-вторых, ага наш, дай ему господь здоровья и благополучия, не раз и не два, а может, все сто раз, спасал меня прямо из когтей Азраила. А в-третьих, мне на жертву идти – дело привычное… Вот помню, однажды в самый разгар битвы при Казеруне одному из наших ребят пуля прямо промеж глаз попала и из затылка вышла… Но он отчаянный был… Я все стараюсь взвалить его на лошадь, чтоб с поля боя вывезти, а он – ни в какую. Ты, говорит, Маш-Касем, брось меня, мне уж недолго осталось. Так разве ж я его бросил?…

Шамсали-мирза нетерпеливо перебил его:

– Господин Маш-Касем, об этом вы расскажете позже… Отвечайте, вы готовы помочь нам в этот критический момент?

Маш-Касем, рассчитывавший, что хоть на сей раз его дослушают, очень обиделся и ответил:

– Конечно. Я вам кругом обязан.

Шамсали-мирза торжественно произнес:

– Господин Маш-Касем, мы уже подготовили почву для решения почти всех спорных вопросов между двумя сторонами. Осталась только одна проблема, а именно – подозрительный звук, раздавшийся в тот вечер на торжестве.

Маш-Касем вдруг рассмеялся:

– Так до сих пор с этим звуком подозрительным и не разобрались? Только подумать, сколько от одного звука разных заковык получилось! – Но, увидев серьезные и насупленные лица членов семейного совета, подавил смех и решительно продолжил: – Будь проклят невежа, кто себе этакое позволил!… Если б тот нахал чуток последил за собой и честь свою соблюл, не было бы никаких ссор да споров!

– Маш-Касем, я слышал, у вас есть желание построить в деревне Гиясабад, что под Кумом, крытое водохранилище и передать его в дар вашим землякам. Это правда?

– Чего ж мне врать? Я еще с того времени, как младенцем был в четыре пальца ростом, и по сю пору это желание имею, только господь мне на то денег не дал… Гиясабадцы, бедняги, и сейчас еще воду из соленого колодца берут. Да я как раз сегодня подручного инспектора, Практикана этого, расспрашивал, построил кто в Гиясабаде хранилище для воды или нет. Он говорит: как не было, так и…

Дядя Полковник оборвал его:

– Слушай, Маш-Касем, если мы дадим тебе на это денег, ты согласен нам помочь?

– Чего же врать?! Да если, к примеру, прикажете: иди, мол, на край света – ради такого дела пойду!

Шамсали-мирза, поднявшись со стула, сказал:

– Маш-Касем, помощь, о которой мы вас просим, заключается в том, чтобы вы согласились признать, что раздавшийся в тот вечер подозрительный звук происходил из района вашего местонахождения!

– Родом из нашего квартала, что ли?

– Нет, вы не поняли… Вы должны сказать, что этот звук произвели вы… Конечно, неумышленно… случайно…

Маш-Касем вдруг залился краской и в крайнем волнении забормотал:

– Да чтоб я свету белого не видел, чтоб с голоду помер… чтоб хозяина своего, которого больше жизни люблю, собственными руками в саван обрядил – если это я! Вы думаете, для меня честь моя не дорога?! Думаете, значит, я честь свою и вовсе не блюду?!

Шамсали-мирза закричал:

– Хватит, Маш-Касем!… Неужели не понимаешь? Мы все знаем, что это не ты сделал, но просим тебя пойти на жертву и сказать, что это был ты, ради того, чтобы кончилась в семье вражда!

– Чтоб я соврал, значит? Соврал, да еще аге моему?! Господи, сохрани и помилуй! Сколько, по-вашему, до могилы-то?

– А ты подумай, подумай! Дарственное водохранилище… водохранилище Маш-Касема… гиясабадцы молиться за тебя будут… На том свете тебе воздастся… Неужто ты не можешь…

Маш-Касем не дал договорить:

– Выходит, я должен себя опозорить, чтоб гиясабадцы хорошую воду пили?… Да пусть они сто лет без воды сидят!… Ежели гиясабадцы узнают, что я им эту воду своим позором купил, они сто лет до нее не дотронутся, даже если соленый колодец пересохнет!… Но я тут кое-что припомнил, думаю, вам поможет…

Все с ожиданием уставились в рот Маш-Касему.

– Ежели помните, в тот вечер между гостями терлась киска… кошечка, стало быть. Барышни Лейли киска-то… Почему бы не решить, что она этот подозрительный звук и сделала?

Вопль Шамсали-мирзы взвился к небесам:

– Что еще за ахинея? Всему есть мера, Маш-Касем! По твоему, мы, солидные люди, пойдем к аге и скажем, что как раз в тот момент, когда ага целился между глаз главарю разбойников, кошка барышни Лейли произвела подозрительный звук?!

В комнате раздались возгласы протеста и смех. Маш-Касем пытался что-то сказать, но никто его не слушал. А я в это время кипел от негодованья. Мне хотелось влепить Маш-Касему увесистый подзатыльник за то, что он осмелился так гадко отозваться о кошке моей Лейли. Я сейчас переживал состояние сродни тому, что охватило родственников при упоминании Великого Праотца.

В конце концов Маш-Касему удалось выкрикнуть сквозь общий шум:

– Позвольте… позвольте… Я вот что скажу… Как про меня такое сказать, так это ничего, а как про кошку – плохо?! Выходит, честь кошки значит больше, чем моя?

– Да при чем здесь честь, дурак! Ну как может такое маленькое животное…

Маш-Касем перебил дядю Полковника:

– И вовсе нет! И вовсе нет! Тут ни при чем – маленькое или большое… Во-первых, все животные такой срам себе позволяют, а во-вторых, зачем мне врать?! Все они, от воробья до коровы – я своими ушами сколько раз слышал – подозрительные звуки производят. А в-третьих, они это не нарочно! Помню, в самый разгар Казерунской битвы я одну змею видел… Так она, бесстыжая тварь, такой подозрительный звук учинила, что даже наш смельчак поручик Голамали-хан – а он к тому же на ухо туговат был – и тот со страху проснулся! А один раз смотрю, два дятла вроде как дерутся и вдруг….

Дядя Полковник истошно завопил:

– Ты когда-нибудь закроешь рот?! Что за чушь! Что за вздор! Да чтоб у тебя на сто лет вперед язык отсох! Пошел вон, болван!

Маш-Касем надулся и, обиженный, ушел.

После его ухода семейный совет сам собой распался. Один за другим участники совещания под разными предлогами разбрелись по домам. В гостиной не осталось никого, кроме дяди Полковника, Шамсали-мирзы и Пури. Я разочарованно и безнадежно бродил по коридору и, не смея себе в том признаться, втайне ждал, что искра озарения вдруг сверкнет в голове дяди Полковника и временно безработного следователя, но, судя по их разговорам, разум их по-прежнему блуждал во тьме.

Глава восьмая

Я вернулся в сад. Дядюшка Наполеон с озабоченным видом расхаживал по дорожкам, Маш-Касем хладнокровно поливал цветы. Дядюшка так глянул на меня, что я понял: он считает меня соучастником отцовских преступлений. Чтобы обезопасить себя от стрел, летевших из дядюшкиных гневных очей, я отошел подальше.

Несколько минут я снова перебирал в уме возможные пути спасения от напастей любви, но безрезультатно. И я мысленно заговорил с богом. Всего второй раз в жизни я обращался к нему так искренно и чистосердечно. Первый раз я это сделал во время приключившегося ночью землетрясения – я просил всевышнего до наступления утра не обрушивать на нас потолок. Но сейчас я сам не понимал, чего я хочу, и не знал, что просить у бога. Может быть, лучше, чтобы он избавил меня от любви к Лейли, думал я, кусал себя за сложенные щепоткой пять пальцев и потом дул на них (не знаю, откуда пошел у ребят такой обычай замаливать грехи). Наверно, это было бы для меня самым простым выходом из положения, потому что, осмелься я просить о благополучном исходе любви, мне пришлось бы прежде уговорить всевышнего решить еще очень много сложных задач. …Господи, сделай так, чтобы дядюшка пустил воду на наш участок, а отец потом пустил бы ее дальше, к дяде Полковнику. …Господи, заставь отца поверить в отвагу и гений Наполеона. …Господи, пусть дядюшка прикажет проповеднику Сеид-Абулькасему снять проклятие с лекарств в отцовской аптеке. …Господи, убеди отца, что дядюшка храбро сражался за Конституцию, и что юг страны обязан своей спокойной жизнью его героизму… Господи, сделай так, чтобы Азиз ос-Салтане больше не покушалась на своего мужа… Господи, помоги отыскать Дустали-хана, а когда он отыщется, пусть ведет себя как следует и не пристает к жене мясника Ширали…