Irag Pezechk-zod - Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)

• Название: Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)
• Автор: Irag Pezechk-zod
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1981

Написанный в 1972 году сатирический роман иранского писателя Пезешк-зода «Дядюшка Наполеон» выдержал на родине автора уже более десяти изданий. Действие романа развертывается в Тегеране в 40-х годах двадцатого столетия. Автор рассказывает о жизненных перепетиях большой семьи среднего сословья.

«Дядюшка Наполеон» читается легко, Ирадж Пезешк-зод – отличный рассказчик, наблюдательный и насмешливый. Это живая, мастерски написанная, правдивая и в конечном счете очень веселая книга. Она содержит немало ключей к тайнам и особенностям бытовой психологии и национального характера иранца.

---

Я быстро завернул домой, чтобы сменить шлепанцы на туфли. Когда я подбегал к калитке, то столкнулся с Маш-Касемом и по пятам за ним вернулся к дядюшке.

– Куда он ушел, куда, Маш-Касем?

– Ей-богу, ага, зачем…

– Чтоб ты сдох со своим «зачем врать»! Говори, куда он ушел!

– Ей-богу, тут Эбрахим-ага оказался, я у него выспросил. Приходил, значит, полицейский, забрал его в участок…

– В полицейский участок?… Почему? Что он сделал?

– Зачем врать, ага, до могилы-то… Я-то сам не видел, но Эбрахим-ага рассказывал, будто он часы украл. Да его и по глазам видать, что плут и мошенник.

– Часы?… Чьи же это часы он украл?

– А вот приятель-то наш, сардар индийский, пошел в участок и жалобу заявил. Сказал, что вчера во время драки чистильщик вытащил у него из кармана часы! Золотые карманные часы.

Дядюшка сразу как-то обмяк. Руки его бессильно повисли вдоль тела. Секунду он стоял, хватая ртом воздух, привалившись к ближайшему дереву, чтобы не упасть, потом зажмурился и пробормотал:

– Подлецы! Уже начали! Начали выполнять свой план! Господи, на тебя уповаю…

Глава шестнадцатая

Услышав, что чистильщика обвиняют в краже часов, дядюшка Наполеон ужасно разволновался. Он, видно, никак не решался открыть глаза, губы его тряслись. Маш-Касем с беспокойством спросил:

– Кто начал, ага?

Дядюшка, не открывая глаз, слабым голосом проговорил:

– Все они, волки коварные… Англичане эти… Это их затея.

Маш-Касем на минуту задумался, потом сказал:

– Это что же, они, значит, представить хотят, будто мы Хушанга-чистильщика подстрекали украсть часы у индийского сардара?

– Да нет, ты не понимаешь!… Тут такие дела, в которых тебе не разобраться, Касем. Политические тонкости для тебя слишком сложны.

– Ей-богу, зачем врать? Ведь до могилы-то… Не из тех я, которые понять не могут. Только, право слово…

Доводы Маш-Касема были прерваны появлением в саду Азиз ос-Салтане:

– Этот тип не пришел еще? Боже, пошли мне смерть. Ага, что это вы так побледнели?

– Ничего, ничего… Настоящий военачальник уметь сносить поражения. По словам Наполеона, полководцу в школе войны следует больше изучать уроки поражений, чем уроки побед.

– Да что случилось-то? Кто вас расстроил? Маш-Касем, кто расстроил агу?

– Ей-богу, зачем врать? Этот чистильщик стащил часы у сардара-индийца. Вот его и забрали…

– Ну, что ты порешь, Касем? – взвился дядюшка. – Вот ведь тупая башка! Ты так поверхностно судишь, оттого что англичан не знаешь.

Тут Маш-Касем оскорбился и даже запротестовал:

– Это я-то не знаю?… Долгих лет вам жизни, ага, ежели я их не знаю, так кому и знать?… Да они на моих глазах выросли, можно сказать… Они мне лучше, чем отец с матерью, знакомы! А все схватки и стычки с англичанами, в которых я под вашим руководством участвовал, это, выходит, не в счет?… В бою под Казеруном, когда ихний сержант с белым флагом пришел на переговоры с вами, кто встречал его? Кто ему сразу выложил, заткнись, мол, больно много чести тебе с господином разговаривать? Кто им наперерез выскочил, словно лев? Англичане крови моей жаждут, а я их, оказывается, не знаю?… Вот у меня один земляк, прости господи, так он завсегда говорил: «Уж ежели англичаны до тебя доберутся, тут извиняюсь…»

– Довольно, Касем, – заорал дядюшка. – Дай мне подумать, как найти выход.

Азиз ос-Салтане взяла дядюшку под руку:

– Такое возбуждение повредит вашему сердцу, пожалуйста, прошу вас – успокойтесь, вам надо отдохнуть. – С этими словами она повела его к дому.

Но дядюшка вдруг опомнился. Он выпрямился, освободился из рук Азиз ос-Салтане:

– Со мной все в порядке, я не нуждаюсь в вашей помощи. Полководец покидает поле боя на своих ногах. – Тут он повернулся к Маш-Касему:

– Касем, посмотри пойди, если Асадолла дома, скажи, чтобы поскорее пришел сюда. По-моему, он сегодня не ходил в свое министерство…

После этого твердым и уверенным (как он полагал) шагом он направился к дому. Азиз ос-Салтане в удивлении воззрилась на нас с Маш-Касемом:

– Чтоб мне провалиться, какая муха его укусила? Ему-то что за дело до этих часов и до чистильщика?…

– Ей-богу, зачем врать?… – не задумываясь, ответил Маш-Касем. – Вы этих англичанов не знаете. Да у аги в доме женщина родит, а англичанам забота новая! Был у меня один земляк…

– Так вы не знаете, в чем дело, тетя Азиз? – прервал я разглагольствования Маш-Касема. – Сосед индиец по злобе на дядюшку, который разрешил чистильщику работать на нашей улице, пошел и оклеветал беднягу. Вот дядюшка и разнервничался. – Потом я поглядел на Маш-Касема: – Маш-Касем, дядюшка, кажется, велел тебе сходить за Асадолла-мирзой?

Маш-Касем подошел к дому, позвал мамашу Билкис, дядюшкину служанку, и послал ее за Асадолла-мирзой. Похоже, что сам он не желал ни на минуту покинуть место событий. Потом он вернулся к Азиз ос-Салтане, которая в ожидании прохаживалась по дорожке.

– Ханум, не посчитайте за дерзость, я только вам доложить хотел: когда мой земляк придет, вы уж оставьте это дело на меня. Я с ним договорюсь. Гиясабадцу лучше знать, как к своим подойти.

– Ах ты, балбес, теперь выходит, что этого вонючего плешака еще и уговаривать надо, чтобы он мою деточку взял? Ну, дочка, чтоб тебе счастья не видать, довела ты меня до черного дня!

– А Гамар-ханум предупредили, чтобы она помолчала чуток?

– Да что с ней без толку разговаривать – она знай себе твердит про кудри черные.

– Ну, и с кудрями сообразим кой-чего. Вы еще этих гиясабадцев не знаете, им стоит только поживу учуять, они ярмо на себя готовы надеть, не то что парик… Это еще что, а вот один раз мой земляк…

Стук в калитку заставил его оборвать свой рассказ. Бросившись ко входу, он торопливо повторил:

– На случай, ежели это он, вы, пожалуйста, не говорите ничего, дозвольте мне…

Маш-Касем приоткрыл дверь, в изумлении отступил и воскликнул:

– Ох, господи! Никак, вы?

– Точно, я самый. Прочь от двери! Молчать!

В грудь Маш-Касема уперлась рука и отшвырнула его в сторону. Мы с Азис ос-Салтане так и приросли к месту: в сад вошел инспектор уголовной полиции Теймур-хан, начальник Практикана Гиясабади, который прошлый раз приходил к нам расследовать дело об исчезновении Дустали-хана. Следом за ним появился Практикан Гиясабади в надвинутой на самые уши старой шляпе. Азиз ос-Салтане невольно проговорила:

– Господин инспектор, вы?!

– Здравствуйте, ханум. Я самый! Вы удивлены – похоже, что вы меня не ждали. Тихо!

– Но почему же… мы не думали… не предполагали, что вас побеспокоят.

– Молчать! Время – деньги! Изложите, что у вас украдено. Отвечайте. Быстро, немедленно, срочно, точно! – выпалил Теймур-хан с такой скоростью, что Азиз ос-Салтане растерялась и даже начала заикаться:

– Я… кое-что… то есть…

– Что вы? Что украли? Говорите. Быстро, немедленно, срочно, точно. Ну? Что?

– Одну вещь… то есть… вещь… часы покойного аги.

– Золотые?

– Ну… конечно… Да, золотые.

– Карманные, с цепочкой? Быстро, немедленно, срочно, точно!

– Да… то есть цепочка… Да, с цепочкой.

– Молчать! Никого не подозреваете? Ну? Тихо!

Маш-Касем был так ошеломлен неожиданным приходом инспектора Теймур-хана, что застыл на месте разинув рот и вытаращив глаза. Инспектор подскочил к нему:

– А тебя как звать? Что?

– Ей-богу, врать… врать…

– А, ты, врать? Признавайся! Быстро, немедленно, точно, срочно!

– Я не врал. Вообще, зачем врать? До могилы-то… А звать меня – ничтожный ваш слуга Маш-Касем.

– Угу, вспомнил. Обвиняемый номер два по преступлению прошлого года. Молчать!

Я хотел ретироваться, но тут же раздался вопль инспектора:

– Стой! Кто разрешил идти? Оставаться здесь!

Маш-Касем обратился было к Практикану Гиясабади с приветствиями и вежливыми расспросами, но инспектор оборвал его:

– Тихо! Хочешь моего помощника задобрить? Зачем? Отвечай! Быстро, точно. Молчать!

Тут он приблизил свою чудовищную физиономию вплотную к Маш-Касему:

– Ладно, господин Маш-Касем, значит, говоришь… Как ваше здоровье?

– Слава господу, благодаренье богу, вашими милостями.

– Ну, посмотрим, посмотрим. Обедали?

Маш-Касем ухмыльнулся:

– Воля ваша, господин, еще и десяти нет…

– Откуда ты знаешь, что десяти нет? – прорычал инспектор. – На часы смотрел? На какие часы? На золотые часы с цепочкой, принадлежавшие покойному аге? Ну? Что? Быстро, немедленно, срочно, точно… Где ты их спрятал? Отвечай живо, срочно! Молчать!

Маш-Касем сначала посмеивался, потом, как бы отвлекая на себя внимание инспектора, проговорил:

– Вы, значит, сказать желаете, что я, прости господи, часы эти…

Тут Азиз ос-Салтане с раздражением прервала его:

– Ну что вздор-то городить? Господин инспектор, это все наши люди, у нас по двадцать – тридцать лет живут. Уж честнее их не бывает. И вообще – кто вас сюда прислал? Мы уговаривались, что придет господин Гиясабади.