Жан Оливье - Викинги и индейцы

• Название: Викинги и индейцы
• Автор: Жан Оливье
• Издательство: Браск, Эпоха
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-85089-001, 5-87594-035-2

---

Арики протянул руку, требуя слова.

— Пусть Виннета-ка признает перед всеми свою ошибку и оставит нам сына своей дочери. Тогда, возможно, Гитчи-Маниту будет удовлетворен.

— Никогда! Прежде чем вырвать этого ребенка из рук моей дочери Иннети-ки, вам придется вырвать сердца у всех воинов моего племени.

Скрестив на груди руки, вождь бросал вызов толпе колдунов, поддерживавших Арики и Вабаша.

— Ты оскорбил богов и жестоко поплатишься за это, — прорычал «Тот, кто носит рога». — Какая же гордыня толкает тебя защищать ребенка, который даже не твоей крови и носит чужеземное имя?

— Этот ребенок — знак новой жизни, Арики, и я остаюсь его единственной опорой. Ты не можешь не знать, что накануне нашего отбытия на зимние празднества его отца похитили другие пришельцы, Сын моей дочери, возможно, сирота, открытый всем опасностям жизни, как ивовый побег непогоде.

— Если он так слаб, принеси его в жертву богам, — грубо отрезал шаман.

— Он будет расти под моей сенью в мудрости и силе, как крепнет побег под защитой дерева. Ты полон ненависти к этому ребенку, Арики, а между тем разве не дыхание Гитчи-Маниту, повелителя облаков, пригнало к нашему берегу большую лодку викингов?

— Я — хранитель небесной мудрости, и моим голосом говорит Великий Дух…

«Тот, кто носит рога» был вне себя от ярости. Он отпрыгнул назад, брызгая слюной и рыча.

— Сын твоей дочери уже принадлежит мне, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы спасти его! Ничего, слышишь!

Вабаш, шаман племени Баашимуна, завыл, как волк, и его примеру последовали остальные колдуны.

— Арики сказал свое слово, а его устами говорит Великий Дух.

Тут О-Ке-Хе, Мудрый Филин, понял, что если он сейчас не вмешается, то потом будет поздно. Колдуны войдут в транс и увлекут за собой часть вождей.

— Виннета-ка и ты, Арики, и вы, шаманы, и вы, вожди племен, вы, являющиеся ветвями древа шаванос, выслушайте меня. Мой сын Пурпурное Облако отправился на реку, чтобы увидеть то, чему надлежит быть увиденным. Подождем его возвращения и примем решение, следуя нашим обычаям. Быть может, белые окончательно покинули устье реки.

Это ловкое предложение внесло растерянность в лагерь шаманов и прибавило надежды сторонникам Виннета-ка. Нерешительные перевели дух.

— Мы подождем возвращения Пурпурного Облака, но это ничего не изменит в том, что должно быть сделано, — процедил сквозь зубы «Тот, кто носит рога».

О-Ке-Хе поклонился вождям.

— Я прошу каждого вернуться в стойбище своего народа. В нужный день и час раздастся барабан.

Когда группы расходились, у входа в хижину произошла заминка.

— О-Ке-Хе, твой сын вернулся, — крикнул кто-то снаружи.

Тотчас тишина, как мокрое покрывало, пала на вождей и колдунов.

Вошел Пурпурное Облако, а вместе с ним и молодые люди, что сопровождали его по реке.

— Говори, сын мой, — приказал О-Ке-Хе спокойным голосом.

Пурпурное Облако встал лицом к вождям и шаманам. Был он высокий и гибкий, как ивовая лоза, а его рубаха из лосины, отделанная бахромой, плотно облегала крепкое туловище. Траурные росписи не уменьшали сияния молодости на его лице, и во взгляде читалась серьезная мягкость взгляда его отца О-Ке-Хе.

Виннета-ка оглядел молодого воина. Почему Иннети-ки предпочла чужеземца этому юноше своей расы? Так во благо распорядилась судьба. Союз Иннети-ки и Лейфа был издавна написан на звездах.

— Говори, — сказал Арики. — Ты не принес ничего такого, чего бы мы уже не знали!

— Чужеземцы вернулись по реке. Большое судно с красно-белым парусом стоит на якоре под большой скалой, и мы насчитали на утесе пять деревянных домов — два больших и три маленьких.

Волна счастья захлестнула Виннета-ка. Эйрик Рыжий, «отец викингов», был у Кросснесса. Он сумеет разыскать Лейфа… Еще не все потеряно. Ему не терпелось принести Иннети-ки эту добрую весть.

— Что еще ты видел, сын?

— На берегу был человек нашей расы и двое чужеземцев. Они нам подавали дружеские знаки. Мы не ответили, хотя любопытство жгло нам грудь. Викинг, говоривший на нашем языке, показался нам молодым, хотя его плечи так же широки, как рога старого оленя.

— Они вернулись, — прорычал «Тот, кто носит рога». — Они обрушат беды на нашу расу. Они навлекут на краснокожих людей гнев Великого Духа.

Он усмехнулся и мстительно наставил на Пурпурное Облако указательный палец.

— Ты любил дочь манданов, Пурпурное Облако, она стала женой одного из этих демонов, а ты испытываешь к этим похитителям лишь нездоровое любопытство. Бойся гнева Гитчи-Маниту.

— Сам бойся его гнева, шаман, сеющий в сердцах ненависть, как сеют плевелы.

Виннета-ка, дрожа от гнева, шел на шамана. О-Ке-Хе встал между ними.

— Я сказал, что барабан Совета вновь созовет вождей и колдунов. Пусть каждый вернется в свое стойбище.

Мудрый Филин произнес это строгим голосом, подняв над головой свой вампум — знак власти.

Вожди и шаманы ушли один за другим.

Виннета-ка остался в хижине Совета вместе с Пурпурным Облаком и О-Ке-Хе. Верховный вождь шаванос размышлял, и на лице у него отражалась боль. В его мозгу боролись противоположные силы. Наконец, он обхватил своей сухощавой рукой запястье вождя манданов и заговорил вполголоса.

— Виннета-ка, брат мой, я не знаю, до чего в своей ярости дойдут шаманы, но я боюсь за Иннети-ки и ее ребенка. Выслушай меня хорошенько. Сегодня же ночью под прикрытием тумана поднимись с людьми твоего племени, твоей дочерью и сыном твоей дочери на седьмое плато.

— На священное плато, О-Ке-Хе! Но разве не означает это нарушить законы…

— Я хранитель заповедей таллегви, вождь! А закон говорит: «Страдающие от несправедливости отправятся на седьмое плато и будут под покровительством Гитчи-Маниту».

Виннета-ка поднес к сердцу обожженную руку.

— Я не боюсь за себя и приму смерть, если это необходимо моему народу, о Мудрый Филин, но я сделаю все, что ты хочешь, чтобы уберечь дочь и ее ребенка от слепой мести. Но ты сам остерегайся «Того, кто носит рога», Вабаша, Нацунка и тех, кто пошел за ними.

— Они ничего не могут мне сделать, Виннета-ка. А сейчас расстанемся.

Когда вождь манданов уже собрался переступить порог, Пурпурное Облако остановил его.

— Ты скажешь Иннети-ки, что Пурпурное Облако ей друг Т/ скажешь ей, что то, что свершилось, — хорошо. Ты скажешь ей что, я готов примчаться на первый же ее зов и что в моем сердце я не держу никакой злобы на чужеземца, пришедшего с Западного моря

— Почему бы тебе не поговорить с Иннети-ки, как ты говорил со мной, Пурпурное Облако? Она бы оценила твою честность.

— Я дойду с тобой до хижины и поговорю с ней.

Прежде чем спуститься в лагерь манданов, Виннета-ка поднял глаза к увенчанному облаками седьмому плато — к «Полю Последнего Мужества» — и почувствовал, как сердце его охватывает странный покой…

Глава VII

Эйрик Рыжий наколол на острие охотничьего ножа рыбный катыш.

Викинги Кросснесса ели в длинной горнице Дома Лейфа, рассевшись вокруг громоздкого стола, грубо вырубленного из ствола клена. Мороз прервал крупные работы, и поселенцы занимались тем, что конопатили стенки жилищ и складов смазанными салом веревками из коровьей шерсти, привезенными из Гренландии.

Каждое утро команда охотников углублялась в лес, чтобы пополнить запасы свежего мяса.

— Клянусь Тором, не пойму, чем же занят Лейф? С охотниками он не ушел, а я все утро его не видел. Ну, что ты об этом скажешь, Бьярни, и ты, Скьольд? Лейф не такой, как прежде. Он целыми днями слоняется по берегу реки.

Дядя Бьярни и Скьольд переглянулись. Нет, они не видели Лейфа, ни тот, ни другой. Эйрик оттолкнул свою табуретку.

— Наша вина в том, что мы плохо присматриваем за Лейфом. Тело исцелилось, но дух еще болен, и ни твои речи, Бьярни Турлусон, ни исполнение тобой рун, Скьольд, не снимут печаль с мыслей Лейфа.

По нахмурившимся лицам товарищей Эйрик понял, что резкость его была несправедливой.

— Простите, демоны заставляют меня произносить оскорбления. Мне самому не помешал бы успокаивающий травяной отвар, ведь горе Лейфа мешает мне спать. Ночами я ворочаюсь на своем ложе, как если бы вороны Одина клевали мою толстую кожу… Забудьте, что я вам сказал, и отправимся на поиски Лейфа.

В этот момент Тюркер оторвался от своей миски. Он покраснел и закашлялся, как будто рыбные катыши в его обеде были начинены костями. Наконец, когда все викинги готовились последовать за Эйриком, ему удалось заговорить.

— Послушайте, люди, не стоит искать Лейфа…

Тюркер потирал покрытые оспинками руки, и глаза его бегали юркие, как угри.

— Ты что-то знал и молчал! Говори, если не хочешь, чтобы я отрезал твои уши и бросил их тебе в миску.

Гнев Эйрика не был притворным. Но Тюркер уже начал говорить и теперь хотел лишь одного: излить душу. А как только язык франка принимался за работу, остановить его было невозможно.