Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — властелин трех замков

• Название: Ричард Длинные Руки — властелин трех замков
• Автор: Гай Орловский
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-08177-1

Ричард Длинные Руки, благородный рыцарь, а теперь уже и феодал средней руки, спешит на турнир. Будучи человеком скромным, избегает конфликтов, ссор, диспутов, стычек. Но мир таков: кто избегает неприятностей, того они находят сами. В лице странствующих рыцарей, горных великанов, колдунов, магов, драконов, волшебников, чародеев, вервольфов, привидений, кобольдов, монахов-миссионеров и прочих-прочих интересных персонажей. А про самую большую опасность, женщин, вообще молчим.

---

За столом, где расположились его соратники, поигрывали ножами для разделки жаркого и поглядывали на нас с победными улыбками. Я тоже улыбнулся, развел руками.

— Тоже решение. Хорошее решение.

Клотар и Альдер смотрели на меня с недоумением.

Клотар наконец спросил неприятным голосом:

— Что… вы предлагаете передать ее барону?

Лицо его начало медленно наполняться тяжелой кровью. Он задышал чаще, ладонь поползла к рукояти меча. Я пожал плечами.

— Почему нет? Баба с воза — кобылу в… Деньги и коней мы уже получили. Так что пусть забирает. Не скажу, что был счастлив от ее присутствия. Правда…

Они четверо сияли, только Клотар, несмотря на растущий гнев, что-то уловил, остановил пальцы на рукояти меча, спросил настороженно:

— Что?

— Правда, — повторил я, — хотя я полностью за право выбора предмета любви самими субъектами… неча тут родителям лезть!.. я вообще, если на то пошло, за свободную любовь… по крайней мере, для меня, а вы оставайтесь консерваторами, мне так удобнее, однако же, признавая и сознавая…

Я перевел дыхание, во как закрутил речевую фигуру, еще замысловатее, чем из трех пальцев из-под локтя над ушами, оглядел всех, теперь слушающих неотрывно, закончил с лицемерным вздохом:

— Но мы живем в правовом пространстве, которое нам хоть и не ндравится, но все же лучше устаревшие законы, чем никаких. Вот когда узаконят, что девушки могут выходить замуж по любви, а не по деспотическому произволу родителей, тогда я первый сниму шляпу, в смысле шлем, и раскланяюсь. А пока что мы не может передать Женевьеву сэру Груберу без разрешения на то ее родителей. И не можем допустить свадьбу, если он, сэр Марквард, не пришлет письменное подтверждение с теми людьми, слову которых я могу доверять.

Грубер смотрел на меня бешеными глазами. Лицо медленно багровело, губы посинели, а желваки, казалось, вот-вот прорвут кожу. Я ждал, что он опрокинет стол и с диким ревом ринется на меня, напрягся и держал руку на рукояти меча. Однако Грубер медленно выдохнул, смолчал, отчего мне стало чуточку не по себе. Еще один, который умеет держать себя в руках, а я предпочитаю более непосредственных людей.

— Все же, — проговорил он хриплым голосом, — полагаю, что незамужней женщине, которая печется о своей репутации, нельзя находиться в обществе мужчин. Я сниму для нее лучшую комнату на этом постоялом дворе. А завтра утром в здешней церкви в присутствии свидетелей я вступлю в брак с леди Женевьевой.

Клотар, Альдер и Ревель перевели взгляды на меня. Я ответил холодно:

— Комнату для этой женщины сниму я. Вернее, уже снял. И не лучшую, а ту, которую она заслуживает. Кроме того, предупреждаю, всякий, кто протянет руку, чтобы ночью постучать к ней в дверь, останется без руки.

Клотар не вытерпел долгого молчания:

— Возможно, и без головы.

Грубер вызверился на него через стол:

— Что ты сказал?

— А тебе, ублюдок, — сказал Клотар, — вообще не стучать ни в чью дверь, ибо сейчас выйдем на задний двор, посмотрим, как ты обращаешься с оружием!

Грубер отшатнулся, Клотар что-то слишком быстро пришел в ярость и выразил готовность к драке, в то время как дикопольный барон явно рассчитывал на долгую перебранку. Наступило неловкое молчание, леди Женевьева еще не придумала, как спасти ударившего лицом в грязь Грубера, а я сказал холодно:

— А теперь, сэр Грубер, вы можете удалиться. Я все сказал.

Он кивнул, поднялся, направился к своей троице, и тут только дошло, что я его отпустил, как слугу, как лакея. Он круто развернулся, лицо снова с устрашающей скоростью налилось кровью, глаза метнули молнии, однако я сделал вид, что занят кубком вина и ничего не замечаю.

После секундного колебания он круто развернулся и, негромко бросив что-то своим, стрелой вылетел из зала. Соратники поспешили следом. Когда дверь за ними захлопнулась, Альдер тихонько перевел дыхание, стараясь делать это незаметно, а Женевьева произнесла яростно:

— Ну… ну я дождусь завтрашнего утра!.. Я дождусь!.. А потом посмотрю, как Грубер подвесит вас, сэр Ричард, в своем подвале на цепях и заставит попробовать каленого железа!

Все трое мужчин молчали, я ответил мирно:

— Не сомневаюсь, что это любимое занятие Грубера. Вы будете хорошей парой.

— Да как вы…

— Смею, — ответил я так же мирно, — смею.

Мы допивали вино медленно, наслаждались уютом большого просторного заведения, полного людей. Ведь с утра снова увидим только голую степь, вышмыгивающих из-под копыт зверьков, а в небе одиноких орлов. Альдер первый заметил, как в помещение влетела молоденькая девушка, почти подросток. Сразу же, стараясь не привлекать внимания, она перешла на шаг, двинулась между столами в сторону кухни. Мужчины поворачивались к ней, я не слышал, что говорили ей, но ее щеки покраснели, она ускорила шаг. Кто-то пытался схватить ее; но она ускользнула с грацией лесного зверька.

Хозяин заметил ее, когда она появилась в дверях кухни. Я посматривал краем глаза, как она что-то говорила ему, он хмурился, кривился, наконец пожал плечами и развел руками. Девушка умоляюще прижала руки к груди. Мне показалось, что она вот-вот расплачется.

Брат Кадфаэль сказал с сочувствием:

— Откуда-то сбежала.

Альдер буркнул:

— Каждую весну из дома бегут сотни парней. Но девушки бегут редко.

— Я не сказал, что из дому, — кротко возразил Кадфаэль.

Он искательно взглянул на меня, я кивнул.

— Если хочешь, прояви свое христианское милосердие и угости ее обедом. Но ничего больше!

Альдер захохотал, Кадфаэль покраснел, вскочил. Мы смотрели, как он подошел к хозяину и девушке. Хозяин тут же отошел в сторону, с явным облегчением перепоручив ее монаху, а Кадфаэль взял ее за руку и подвел к нашему столу.

— Ее зовут Улинда, — сказал он. — Она сбежала от хозяина, у которого была в услужении всего неделю. Он сперва вел себя прилично, а сегодня начал требовать от нее… словом, начал…

— Все понятно, — прервал я. — Он мужчина, этим все сказано.

Она с ужасом посмотрела на меня, я жестом указал ей на место за столом.

— Я не голодна, — прошептала она.

— Садись и ешь, — велел я. — Я сказал, что каждому мужчине захочется тебя затащить в постель, такая ты хорошенькая и сдобненькая… но мы должны сдерживать свои скотские желания, только тогда становимся мужчинами.

Дверь с грохотом распахнулась, на пороге возник крупный широкий мужик с квадратным лицом, и сам весь какой-то очень даже квадратный. Всхрапнув, он спустился по ступенькам и двинулся между столами, похожий на быка в загоне для овец. Его налитые кровью глаза сразу отыскали беглянку возле меня.

— Эй, — сказал он резко, — вот ты где?.. А ну, иди сюда!

Она вздрогнула, как от удара хлыста. Покорно склонив голову, уже качнулась вперед, собираясь встать, но я придержал ее, прямо посмотрел в лицо здоровяка.

— Эй, — сказал я, — с женщиной нужно бы разговаривать помягче.

Все затихли, опустили ложки. Здоровяк шагнул к нам. Огромные кулаки сжаты, лицо покраснело. Без раздумий замахнулся, я легко отодвинулся, ногой ударил в колено. Он вскрикнул и рухнул на дощатый пол с таким грохотом, что на столах подпрыгнула посуда.

Я сказал с сочувствием:

— Какой скользкий паркет…

Он вскочил, глаза бешеные, взревел и бросился на меня, нагнув по-бычьи голову. Я отодвинулся, одновременно придав ему ускорение. Он врезался в стену, как гоночный автомобиль, не вписавшийся в поворот. На пол рухнул светильник, выскочив от сильнейшего толчка, горячее масло облило дурака от макушки и до задницы, одежда вспыхнула. Он заорал, изогнулся, кипящее масло течет за шиворот по спине вдоль хребта, прожигая плоть до кости.

— Выкатывайте его! — крикнул я. — Выкатывайте!

За соседним столом обернулись, я увидел непонимающие лица.

— Что, ваша милость?

— Круглые дураки в люди не выходят, — объяснил я, — их выкатывают

Улинда дрожала, у нее кусок в горло не лез, хотя видно, что голодна не на шутку, смотрела с ужасом и на меня, и на других мужчин за нашим столом. Наконец леди Женевьева произнесла с царственной холодностью:

— Ешь, никого не бойся. Это всего лишь мои охранники. Они тебя не обидят.

Девушка судорожно перевела дыхание, слова Женевьевы успокоили моментально, но пальцы еще дрожали, когда она брала мелко нарезанные кусочки мяса.

Еще с четверть часа мы лакомились, а когда я решил, что пора отправляться на покой, завтра утром в дорогу, дверь с грохотом распахнулась, влетел здоровенный мужик. Я сразу узнал в нем улучшенное и поправленное издание того идиота, что ухитрился поджариться на масле светильника. Этот явно брат, но не близнец, ибо выше на полголовы, шире в плечах и потяжелее.

Он взревел от двери:

— Где эта сволочь, что искалечила моего брата?