Флэнн О`Брайен - А где же третий? (Третий полицейский)

• Название: А где же третий? (Третий полицейский)
• Автор: Флэнн О`Брайен
• Издательство: Ника-Центр
• Жанр: Современная проза
• Год: 1997

Книги Флэнна О`Брайена удостаивались восторженных похвал Джойса и Грэма Грина, Сарояна и Берджесса, Апдайка и Беккета. Но мировую славу писателю принес абсурдистский, полный черного юмора роман «Третий полицейский», опубликованный уже после его смерти.

---

46

Считается, что здесь делается отсылка на «Кодекс».

47

Естественно, не дается никакого пояснения тому, что имеется в виду под «правильным» отношением к воде, но примечательно то, что де Селби несколько месяцев пытался найти удовлетворительный способ «разбавления» воды, так как полагал, что обыкновенная вода «слишком крепка» для использования в его особых экспериментах. Бассетт придерживается того мнения, что устройство под названием «водяной ящик» было изобретено де Селби именно для этой цели, однако не предлагает никаких объяснений касательно того, как этот «сложнейший прибор» функционировал и как приводился в действие». «Водяному ящику» де Селби приписывалось такое невероятное количество всяких функций, подчас совершенно фантастических (взять хотя бы нелепое предположение Крауса о связи этого устройства с производством колбасы), что предположениям Бассетта на сей счет не стоит придавать излишней значительности, которая невольно, ввиду высокого авторитета Бассетта, насыщает все, им сказанное.

48

Почти все из тех мелких судебных разбирательств, в которых де Селби приходилось быть ответчиком, могут служить прекрасными и благотворными примерами того, каким унижениям подвергаются великие умы, когда им приходится соприкасаться с прозаическим и скучным миром непосвященных в философские таинства людей, обладающих куриным интеллектом и невосприимчивых к воспарениям истинной науки. Во время одного из судебных заседаний, занимавшихся делом о чрезмерном потреблении воды в доме де Селби, председательствующий в суде позволил себе бестактный и нелепый вопрос касательно того, почему ответчик не обратился к властям с просьбой позволить ему потреблять воду по нормам, предоставляемым промышленным предприятиям, «раз омовения и купания продолжаются постоянно и с таким неумеренным потреблением воды». Именно тогда де Селби дал свой знаменитый ответ: «Трудно принять точку зрения, по которой райское блаженство ограничивается возможностями водоснабжения, а человеческое счастье – водяными счетчиками, произведенными в Голландии руками неэмансипированных рабочих». Некоторым утешением может служить тот факт, что медицинское освидетельствование, которому насильно был подвергнут де Селби, было проведено на высочайшем уровне компетентности, похвально характеризующей медицинских работников и в нынешнее время. Дело против де Селби было немедленно и безоговорочно прекращено.

49

Люкротт – в своей работе «Заметки по поводу диалектики де Селби» – назвал дом, в котором проживал де Селби, «зданием, по количеству водопроводных труб не имеющим себе равных во всем мире». Даже в гостиной было более десяти больших кранов, обычно устанавливаемых во дворах сельских ферм; под некоторыми из них располагались оцинкованные корыта (под теми, что торчали из потолка и из стены у камина; в последнем случае водяные краны были установлены там, где проходили переделанные соответствующим образом газовые трубы), а некоторые располагались прямо над ничем не защищенным полом. На лестнице до сих пор можно видеть трехдюймовую водопроводную трубу, тянущуюся вдоль перил с кранами, установленными через каждые полметра; под лестницей и во всех мыслимых и немыслимых местах располагались емкости для воды всевозможнейших форм и размеров. Более того, к этой водяной системе были подсоединены газовые трубы, и газовые осветительные лампы, вместо того чтобы давать освещение, извергали потоки воды. В этой связи дю Гарбиндье позволил себе сделать грубые и циничные замечания, в которых он всячески обыгрывает уподобление дома «помещению для скота».

50

Ле Фурнье, весьма осторожный в своих суждениях французский комментатор, в своей работе «De Selby – Dieu ou Homme?» («Де Селби – человек или Бог?») подробно останавливается на аспектах личности де Селби, не связанных с научной деятельностью этого великого ученого, и отмечает несколько слабостей и недостатков, которые трудно согласуются с достоинством и величием де Селби как физика, философа, специалиста по баллистике и психолога. Хотя де Селби не признавал существования такого явления, как сон, предпочитая рассматривать этот феномен как длительную серию сменяющих друг друга мгновенных «припадков» и сердечных приступов, его привычка засыпать при общении с другими людьми и в общественных местах вызвала враждебное к нему отношение нескольких больших научных умов, хотя и более мелкого, чем он сам, калибра. Эти засыпания могли происходить во время прогулки по многолюдным улицам, во время еды, по крайней мере, один раз он заснул в общественном туалете (Дю Гарбиндье из чисто зловредных побуждений дал этому последнему инциденту публичную огласку, выпустив в свет псевдонаучный труд, содержащий судебные протоколы и его злобно-ядовитое предисловие, в котором он подвергает моральный облик ученого нападкам, причем в выражениях не только резких и невыдержанных, но и совершенно недвусмысленно оскорбительных.) Надо признать, что в некоторых случаях де Селби неожиданно засыпал на собраниях ученых обществ, посетить которые его приглашали с тем, чтобы он выступил с изложением своих взглядов по какой-нибудь особенно трудной для понимания проблеме, однако нет никаких свидетельств – если не считать колючих замечаний дю Гарбиндье, – которые бы указывали на то, что «погружения де Селби в сон были исключительно своевременными».

Еще одним слабым местом де Селби была его неспособность различать мужчин и женщин. После того как графиня Шнаппер (у ее книги «Glauben über Überalls» все еще довольно широкий круг читателей) была представлена де Селби – встреча эта стала знаменитой, – он очень лестно отзывался о ней, как о «том интересном мужчине, прекрасном собеседнике», «исключительно культурном и образованном пожилом господине», «отличном и проницательном парне» и т.д. Человек, страдающий плохим зрением и обладающий не очень ясным слухом, вполне мог бы принять графиню за мужчину, учитывая ее возраст, круг интеллектуальных интересов и манеру одеваться, и, возможно, такая неловкая ошибка была бы в какой-то степени простительной, но как это ни прискорбно, того же нельзя сказать о тех случаях, когда молодых продавщиц, официанток и других лиц женского пола, занятых в сфере обслуживания, прилюдно называют «мальчиками». В тех редчайших случаях, когда де Селби упоминает – каждый раз очень скупо – о своей семье (о которой практически ничего не известно), он всегда называл свою мать «господином, блистательным во всех отношениях» (в «Lux Mundi», с. 307), «мужчиной исключительно строгих нравов» (ibid, с. 308) и «мужественным мужчиной» (см. у Крауса в «Briefe», xvii). Дю Гарбиндье (в своей в целом исключительно интересной работе «Histoire de Notre Temps»/«История нашего времени») совершенно недостойным образом воспользовался этими недостатками де Селби и вышел за пределы, очерченные не только для научного комментария, но и просто за все мыслимые пределы элементарного человеческого приличия и благопристойности. Воспользовавшись исключительно размытыми положениями французских законов, касающихся печатной продукции откровенно непристойного или сомнительного свойства, он издал замаскированную под научный труд книжонку по сексуальной идиосинкразии, в которой де Селби назван – причем по фамилии, без попытки скрыть его хотя бы под инициалами – «чудовищем распущенности» и «самым невероятным развратником всех времен и народов».

Хендерсон и некоторые другие менее значительные авторы, писавшие о Люкротте и Бассетте, приняли сообщения этого опуса, о появлении которого можно лишь сожалеть, на веру и вывели из него возможные причины поспешного отъезда Люкротта из Германии. Ныне является общепризнанным фактом убежденность Люкротта в том, что фамилия «дю Гарбиндье» представляет собой псевдоним, взятый с какими-то своими туманными целями столь же туманным Краусом. В этой связи можно напомнить, что Бассетт придерживался совершенно противоположных взглядов, полагая, что «Краус» является псевдонимом, который едко-саркастический француз использовал для распространения своих наветов на де Селби в Германии. Здесь можно отметить, что ни одна из этих теорий не может быть подкреплена непосредственно писаниями этих двух комментаторов: дю Гарбиндье постоянно делает злобные, яростные нападки на де Селби, имеющие целью бесчестить и дискредитировать этого ученого, в то время как работы Крауса, хотя и не лишенные массы недостатков, проистекающих из не слишком основательной научной подготовки последнего и весьма снижающих их научную ценность, не проникнуты духом враждебности по отношению к де Селби. Люкротт делает, судя по всему, попытку увязать эти разногласия в прощальном письме к своему другу Гарольду Барджу (насколько известно, это было последнее письмо, им написанное); Люкротт заявляет о своей убежденности в том, что Краус зарабатывает целое состояние публикацией вялых опровержений яростных нападок дю Гарбиндье. В этом предположении, по всей видимости, имеется некоторая доля истины, ибо, как указывает Люкротт, Краус наводнял рынок своими объемными книгами, роскошно изданными, да еще впридачу с отменно выполненными и соответственно дорогими иллюстрациями, через невероятно короткие промежутки времени после появления очередного ядовитого опуса, изданного под именем дю Гарбиндье. При таких обстоятельствах нелегко избежать заключения, что и те и другие книги создавались совместными усилиями, а может быть, выходили из-под одного и того же пера. В любом случае, очень показательно то, что результаты схваток Крауса и дю Гарбиндье неизменно оказывались не в пользу де Селби.