Дмитрий Янковский - Мир вечного ливня

• Название: Мир вечного ливня
• Автор: Дмитрий Янковский
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-1007I-7

Александру Фролову, бывшему снайперу, вернувшемуся из Чечни, постоянно снится странная война между людьми и загадочным противником. Фролов узнает, что война эта происходит в сфере взаимодействия — параллельном мире, в который попадают техника и оружие, поврежденные в вооруженных конфликтах на Земле. Александр становится ночным наемником в сфере взаимодействия, одновременно пытаясь днем наладить свою гражданскую жизнь, однако очень скоро выясняет, что события, происходящие в его снах, зловещим образом влияют на реальную действительность и могут оказаться смертельно опасными…

---

На самом деле и он меня мог столкнуть с ветки в любой момент, но я этого боялся меньше, чем он, поскольку никогда не испытывал жадности к деньгам. Так что у меня было перед ним психологическое преимущество.

Пользуясь навесом над головой, я вынул из кармана куртки алюминиевый тубус с сигарой, открутил крышечку и зубами оторвал кончик. Молодой покосился на меня с едва заметным укором. Конечно, их ведь учили, что курить на позиции нельзя.

— А ты вообще не куришь? — спросил я, клацая взятой у Хеберсона зажигалкой.

— Курю. Но своих нету, а стрелять не люблю.

— На, держи, — я милостиво протянул ему вторую сигару.

— Вообще-то на позиции…

— Что ты мелешь? Мы же не на земле, где сигаретный огонек в инфракрасном прицеле виден, как Венера на утреннем небе. Сканерам рейдера все равно, курим мы или нет, — главное, не махать руками и прикрыться водой сверху.

— Я знаю, но…

— Боишься квалификацию потерять? Вряд ли она тебе пригодится.

— Почему?

Я хотел сказать, что в реальности ему уже корректировщиком не быть, ведь Кирилл, по его же собственным словам, подбирал лишь оставшихся не у дел. Но промолчал. Меня вдруг охватили сомнения в том, что нынешний мой напарник был когда-то корректировщиком, что он вообще существует в реальности — такой вот хмурый молодой пьянчужка по имени Михаил. С чего я взял, что Хеберсон, негритянка из баталерки, женщина-милиционер из подвала существуют наяву? Ведь куда логичнее предположить, что все они являются лишь плодом моего воображения, не больше. Может, их образы навеяны чем-то действительно случившимся, может, я видел этих людей в толпе или в каком-нибудь кино. Где я видел Кирилла — понятно. Он ведь нанял меня в реальности на работу, а следовательно, оставил в моем подсознании глубокий след от он мне и приснился в качестве нанимателя. Что же касается остальных, то их происхождение в моих снах было скорее всего случайным, не поддающимся обычной логике. А если так, то все разговоры с любым персонажем сна — это разговоры с самим собой, беседа сознания с подсознанием или споры одних закоулков подсознания с другими. Фрейд отдыхает. Он бы на мне кучу денег заработал, если бы с моих слов записал эти сны и сделал их достоянием медицинской науки.

«А может, у меня шиза? — не на шутку озаботился я. — Странная такая шиза, проявляющаяся только во сне».

В любом случае выяснять что-то у салаги, а тем более что-то ему советовать вряд ли имело смысл. Наверное, ничего не имело смысла делать в этом сне. А лучше всего спрыгнуть с дерева и проснуться. Потому что до несусветности глупо выполнять во сне какие-то обязательства, данные опять же во сне приснившемуся же человеку. Почему вместо того, чтобы отдыхать в положенное для отдыха время, вместо того, чтобы видеть во сне женщин и заниматься с ними любовью, раз уж наяву не получается, как хотелось бы, почему вместо всего этого я должен месить грязь ногами и обдирать руки, лазая по деревьям?

От этих мыслей меня охватило жестокое разочарование, такое же, как в детстве, когда во сне обретаешь какую-нибудь очень желанную вещь, например велосипед, а потом просыпаешься и понимаешь, что сверкающее чудо, на котором ты только что так радостно катался, растаяло вместе с остатками ночи и никогда больше не будет тебе принадлежать. Я вдруг очень явственно понял, что обещание Кирилла заплатить мне за участие в здешней войне три тысячи долларов было того же рода, что и велосипед из детского сна, — мечтой, моим собственным несбыточным желанием, воплощенным в видениях. Я сам себе внушил, что это возможно, так дети внушают себе, что стоит только крепче сжать руку, и можно вытащить в реальность тот предмет, который был обретен во сне. Но все это чушь, несбыточные фантазии. Так какого черта я тут делаю?

От того, чтобы спрыгнуть с дерева, разбиться, проснуться и никогда больше не видеть этих военных снов, меня удержало только одно — желание пострелять. Наяву мне, конечно же, никогда больше не доведется взять в руки «RAI 500» и пострелять пусть по воображаемому, но очень осязаемому противнику. Благо все ощущения в этом сне были как в реальности. Так почему не воспользоваться этим? Почему не превратить сон в аттракцион? А раз так, раз уж я решил использовать сон в своих интересах, то было бы логичным соблюдать правила игры. Ну, разговаривать с напарником, делать марш-броски, курить американские сигары и заниматься прочими ни к чему не обязывающими глупостями. Тем более что сигара была весьма недурна.

— Вряд ли тебе придется быть корректировщиком в реальности, — ответил я Михаилу.

— Пожалуй, да, — вздохнул он.

Дождь хлестал по брезентовому навесу над нами, мы курили, обсуждали возможную тактику обстрела, решали, какие цели брать в первую очередь.

— Надо договориться о маркерах, — напоследок сказал я.

Это было важным, поскольку в бою мне придется выбирать цель по подсказке напарника, а значит, мы должны выработать единую, понятную обоим маркировку объектов на высоте «А-12». В принципе снайпер может и сам стрелять, так чаще всего и бывает, но только не на таких дистанциях, для которых приспособлены снайперки пятидесятого калибра. Все же два километра — не шутка. На таком удалении угол обзора прицела очень узкий, а отрываться от него и разглядывать высоту в бинокль банально нет времени. Для того и нужен корректировщик. У него сетка бинокля отградуирована в тех же делениях, что и мой прицел, — в тысячных радиана, а следовательно, он может, имея гораздо более широкий угол обзора, раньше замечать наиболее важные цели и указывать мне их по удалению в тысячных от известного маркера.

— Поехали, — сказал Михаил. — Орудия считаем слева направо от первого по девятое. Начало зарядной траншеи будем считать в том месте, где она примыкает к орудию. Дальше цели в тысячных от начала траншеи, но слово «начало» я говорить не буду. В тысячных от траншеи, значит, в тысячных от ее начала.

— Не нуди, все понятно.

Я отслеживал в прицел все точки, которые он отмечал.

— Смотрим дальше. Пересечения траншей нумеровать глупо. Запутаемся. Там, смотри, есть Х-образное пересечение, слева. Буду называть его «икс». Правее две траншеи смыкаются под углом. Это будет «угол».

— «Угол» нельзя, — возразил я. — На тренажере мы так иногда называли рейдеры. Пусть будет «игрек», раз там был «икс».

— Понял. Следующее пересечение траншей — «звезда».

— Пойдет.

— Шпиль на вершине холма будет «шпиль».

— Не знаешь, что это такое?

— Понятия не имею. Может, устройство связи? Или наблюдения.

— Надо попробовать всадить в него пулю, — не отрываясь от прицела, предложил я. — Чисто ради эксперимента.

Михаил хмыкнул и сказал:

— Все, с маркерами закончили.

— Ну что же… — я затушил огонек сигары о мокрую ветку и сунул окурок обратно в алюминиевый тубус. — Хватит курить. Как пелось в одной непристойной песне — «лучше мы с тобой, дружище, по фашистам постреляем».

— Начнем с зарядного погрузчика. Двадцать тысячных от восьмой траншеи.

Я перевел прицел и вгляделся в неподвижный механизм, представлявший собой нечто среднее между боевым роботом из голливудских фантастических фильмов и обычным заводским электропогрузчиком. Ливень вроде бы усилился, а видно и без того было неважно, так что теперь в перекрестье колыхалось туманное марево, сквозь которое без привычки не прицелишься. Привычка у меня, конечно, была — в каких условиях только не приходилось стрелять. Вот только противник был очень уж необычным, даже с учетом моего тренажерного опыта. Проблема была в том, что у зарядного погрузчика не так много мест, которые можно пробить пулей. Так что выцеливать надо точно.

У «RAI 500» сложная система перезарядки. Эта штука не имеет обоймы, и каждый патрон в нее приходится заряжать отдельно, вынимая затвор целиком, вместе с гильзой. Потом выбиваешь гильзу из затвора, цепляешь цангой новый патрон из закрепленного на ложе патронташа и вместе с затвором вставляешь в ствол. Поднимаешь рычаг с боевыми упорами на место, и можно стрелять. И после каждого выстрела повторяешь все заново.

Я опустил боевой рычаг, вынул освобожденный затвор и, захватив им патрон, вставил обратно. Затем поднял рычаг в боевое положение и глянул в прицел. Несмотря на все ухищрения конструкторов, отдача у «RAI 500», да и у других снайперских винтовок такого калибра, очень тяжелая. Так что приклад приходится вдавливать в плечо по самое некуда, чтобы выбрать все имеющиеся зазоры — иначе так влепит, что можно не только синяк схлопотать, но и перелом ключицы.

Поймав в перекрестье зарядный погрузчик, я подправил прицел по заявленному Михаилом удалению, после чего плавно потянул за спусковой крючок. Плавно, насколько возможно, поскольку многолетняя ржавчина подпортила спусковой механизм и безупречного хода шептала, к которому я привык, не получилось. Оглушительно грохнул выстрел, подняв с окружающих ветвей облако мелких брызг и пара. Зашипели, разжимаясь, стиснутые отдачей амортизаторы приклада.