Лев Петров - Пепел Бикини

• Название: Пепел Бикини
• Автор: Лев Петров
• Издательство: Журнал «Юность», №12
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1957

«Пепел Бикини» – художественно-публицистическая повесть, написанная А.Н. Стругацким в соавторстве со своим армейским приятелем Л. Петровым.

---

– Проклятый ветер… Ну кто бы мог подумать? Адмирал Брэйв раздраженно ткнул окурок сигары в красивую большую раковину, служившую пепельницей.

– Одному богу известно, что получится из всего этого…

Полковник Смайерс насупился. Генерал Коркран усмехнулся, показав мелкие желтоватые зубы, и откинул со лба жидкую, влажную от испарины прядь.

– Ничего, адмирал. Вы еще должны благодарить бога, что ветер был западный. Представляете, что бы было, если бы ему вздумалось подуть с севера? Как раз в эту сторону, на Кваджелейн?

– Тогда прежде всего досталось бы вашему великолепному теплоходу… «Санта-Круц», или как его там…

– Вот именно. И хлопот было бы много больше. Лучшее из двух зол – меньшее. Брэйв вздохнул:

– Боюсь, хлопот нам хватит и теперь. Ведь на Ронгелапе была наша метеостанция. Четырнадцать нижних чинов и лейтенант.

– И они…

– Попались. Точно так же, как и туземцы.

– Черт побери, – пробормотал Смайерс, вертя зажигалку, – не хотел бы я быть на их месте. Но, боюсь, я не совсем понимаю, что же произошло… Неужели все это наделала наша бомба?

– Нет, – желчно сказал Коркран, – это не наша бомба. Это последнее великое противостояние Марса. Не будьте таким… э-э… младенцем, Смайерс. Дело серьезное.

Брэйв исподлобья взглянул на него, но промолчал. Смайерс обиженно поджал губы:

– Я, разумеется, не ученый. Я только строитель. Но… полагаю, как участник операции, я мог бы рассчитывать на… на более вразумительное объяснение. Ронгелап… туземцы, метеостанция – и наша бомба! И при чем здесь ветер, скажите на милость?

Коркран снял очки, достал из нагрудного кармана кусочек замши и принялся протирать стекла. Без очков и тропического шлема, за который Смайерс втихомолку называл его «английским резидентом», лицо генерала-ученого стало каким-то детским и растерянным.

– Хорошо, Смайерс, попробую объяснить вам популярно. Полмесяца назад мы произвели взрыв нашего устройства – так? Я не буду вдаваться в подробности термоядерного процесса, это долго и скучно. Главное то, что над местом взрыва возникло, по-видимому, плотное облако радиоактивных продуктов взрыва. И ветер понес это облако на северо-восток. К счастью, – на северо-восток, а не на юг, не сюда, на Кваджелейн. Но и на северо-восток было достаточно плохо. На пути облака оказался атолл Ронгелап с населением в две сотни канаков и с нашей метеостанцией…

– Понятно, понятно, – проворчал Смайерс. – Они все заболели атомной горячкой… Искренне благодарен вам, мистер Коркран. – Он подумал и добавил с глубокомысленным видом: – За границей, должно быть, теперь поднимется бешеный шум. Но ведь никто не мог предположить таких последствий, как вы думаете?

Коркран водрузил очки на нос и надменно взглянул на него:

– Считается, что мы должны были учесть все, – даже невозможное.

Брэйв отсутствующим взглядом смотрел куда-то поверх головы генерала, неслышно барабаня пальцами по столу. Он никогда не любил дельцов, перед которыми ему приходилось пресмыкаться, и ученых, от которых в той или иной степени зависела мощь армии и флота. Вдвойне несимпатичны были ему дельцы и ученые в мундирах, как этот Смайерс и Коркран. Но сейчас они делили с ним ответственность за то, что произошло. Его неприятности были их неприятностями. Он закурил новую сигару и благосклонно кивнул генералу-физику:

– Вполне с вами согласен, Коркран. В таких делах всегда есть риск… большой риск. Смайерс вздохнул:

– Интересно, в каком они сейчас состоянии? – Кто? – Те… туземцы и служащие метеостанции.

– А… не знаю, право, – сказал Брэйв. – Их привезли сюда, на Кваджелеин, и разместили в гарнизонном госпитале. Ими занимается некто Нортон, полковник, сотрудник АВСС [11]. Я вызвал его из Японии и он прилетел через день после взрыва.

– Большой специалист? – Говорят, лучший в мире. – Еще бы! – хмуро проворчал Коркран, – Почти десять лет возится с японцами, пострадавшими в Хиросиме и Нагасаки. Должен же он чему-нибудь научиться за это время…

– Он будет здесь через час, я думаю, – сказал Брэйв. – Кстати, Коркран, вы, кажется, принимали участие в испытаниях первой водородной бомбы в пятьдесят втором. Случилось ли тогда что-нибудь подобное?

– Нет, все прошло нормально.

– И чем вы это объясняете?

Коркран пожал плечами: ..

– Эти водородные бомбы – капризные штуки. Чрезвычайно трудно предсказать все последствия взрыва, Понимаете… слишком много факторов, которые трудно или невозможно учесть заранее.

– Например?

– Гм… Форма оболочек, их толщина… материал. Гм… Расположение урановых запалов… Мало ли что… Кстати, почему вы называете их бомбами?

– То есть…

– «Бомбы»! – Коркран презрительно фыркнул. – Даже то чудище, которое мы испытывали сейчас, весило со всеми приспособлениями около сорока тонн. А в пятьдесят втором это был чудовищный, неуклюжий фургон весом в семьдесят тонн, и будь я проклят, если кто-нибудь знал заранее, что из него получится!

Смайерс с любопытством взглянул на генерала, На лице которого изображалась смесь самодовольства и крайней степени брезгливости.

– Значит, можно ожидать, что следующий экземпляр будет уже настоящей бомбой?

– Возможно. Видите ли, господа, первая термоядерная установка была чрезвычайно примитивной по конструкции. Смесь жидкого дейтерия и жидкого трития, устройства для их хранения, необычайно громоздкие и нерентабельные… Сейчас мы испытали более совершенный образец; Основой в нём было твердое вещество – соединение лития с дейтерием и тритием.

Брэйв зевнул.

– К сожалению, – проговорил он, – первенство здесь принадлежит не вам.

– Русским? – спросил Смайерс. – Увы, да.

Генерал Коркран покраснел.

– Ничего нет удивительного! – сердито выкрикнул он. – Они тоже не зевают, да никогда и не зевали, если вам угодно знать.

– А! – сказал Брэйв. Вот и Нортон! В комнату вошел высокий, худощавый человек с утомленным лицом, в коротких штанах и простой серой рубашке с засученными рукавами.

– Позвольте вас познакомить, господа. Полковник Нортон – генерал Коркран…

– Мы уже знакомы… во всяком случае, – заочно, – буркнул Коркран кивая.

– Полковник Нортон – полковник Смайерс.

– Очень рад, сэр, – сказал Смайерс.

– Ну, как у вас там? – спросил Брэйв, когда Нортон опустился в кресло у окна.

– Никто не умер? – насмешливо процедил Коркран. Нортон внимательно взглянул на него, затем посмотрел на Брэйва:

– Я думаю, все в порядке, сэр. Опасности нет никакой.

– Слава тебе, господи, – сказал Брэйв.

– Хорошо, что вы вызвали меня сразу же, – продолжал Нортон. – Я успел произвести полную дезактивацию, промывание желудков и прочее…

– Воображаю! – хмыкнул Коркран. – Думаю, что теперь можно поручить лечение вашим местным врачам. Я дал необходимые инструкции, и они справляются превосходно… Одним словом, если дело только в этих беднягах с Ронгелапа, то все в порядке.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Брэйв.

– Не пугайте адмирала, доктор! – насмешливо осклабился Коркран. – Он и так достаточно переволновался из-за этих несчастных канаков. Вы представляете, что теперь будет с мировым общественным мнением?

– Черт бы его побрал! – с большим чувством сказал Брэйв.

– Не знаю, джентльмены… – Нортон встал. – Для меня человеческая жизнь есть человеческая жизнь, не меньше. Независимо от общественного мнения. Лучевые удары – это очень болезненно и очень опасно. Вряд ли. они могут быть темой для шуток…

Он шагнул к двери, но в этот момент на пороге появился лейтенант Погги, адъютант Брэйва.

– Прошу прощения, сэр, – сказал он. – Радиограмма полковнику Нортону.

– Откуда? – удивленно спросил Нортон, протягивая руку за листком.

– Из Токио.

Нортон торопливо развернул бланк.

– Черт… – хрипло сказал он.

– Что? Что случилось? – Брэйв медленно поднялся, опираясь руками о стол.

Нортон протянул адмиралу радиограмму:

– Мне надо немедленно возвратиться в Японию. Наступила тишина. Наконец Брэйв осторожно положил желтый листок на стол и провел ладонью по побледневшему лицу.

– Так, – проговорил он. – Ну что ж… Погги! (Адъютант выжидательно глядел на адмирала.) Мой самолет – для мистера Нортона. В Токио, сейчас же!

Часть 2. Небо горит

Новый год

Для японца – во всяком случае, для японца, не потерявшего голову и уважение к традициям в неразберихе войны и в сутолоке жизни больших городов, – Новый год – всегда событие исключительной важности. Те, кто в полночь тридцать первого декабря с благоговением прислушивается к звонким ударам храмового колокола, знают, что с последним, сто восьмым ударом, все неприятности, пережитые в старом году, исчезают, рассеиваются, как дурной сон, и жизнь снова начинает сиять чистым светом радости и надежд. Поэтому к встрече нового, 1954 года, или 29 года эры Сева [12], в семье Сюкити Кубо-сава готовились по всем правилам. Накануне старая Киё, маленькая Ацу и Умэ тщательно и ревностно провели «сусу-хараи» – традиционную уборку дома: известно, что счастье и удача нового года входят только в чистый дом. На улице, перед входом в дом, были установлены красивые «кадо-маду» – каждая из трех косо срезанных стволов бамбука, украшенных ветками сосны и сливы, – символизирующие пожелание здоровья, силы и смелости. Над дверью красовался внушительный «симэ-нава» – огромный жгут соломы, охраняющий дом от всякого зла и несчастья. Кладовая была полна съестных припасов, праздничных кушаний и напитков, которыми хозяину и домочадцам предстояло угощаться и угощать в течение всей первой недели января; в шкафу для каждого члена семьи было приготовлено свежее белье и новая одежда. А в самой большой и светлой комнате стоял низенький столик, покрытый двумя листами чистой бумаги, на котором лежали друг на друге, увенчанные аппетитным красным омаром, два «кагами-моти» – символы удачи – круглые пироги из толченого отваренного риса. Им предстояло пролежать до одиннадцатого января, чтобы затем быть добросовестно съеденными.