Филип Пулман - Тигр в колодце

• Название: Тигр в колодце
• Автор: Филип Пулман
• Жанр: Детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-353-01798-6

Салли Локхарт, давно не была так счастлива.

Она живет в старинном особняке вместе с маленькой дочерью и слугами, бизнес ее процветает, а лучшие друзья путешествуют по миру. И тут, словно гром среди ясного неба, приходит уведомление из суда… Вскоре Салли потребуется все ее мужество, весь ее природный ум и решительность, чтобы в одиночку противостоять жестокому сговору.

Проводя собственное расследование, она окажется в опасной близости от тигра — коварного и мстительного Цадика.

Эта детективная история происходит в Лондоне в 1881 году и переплетена с реальными событиями того времени.

---

— Только ты один?

— Да, в этом отделе один, честное слово!

— А нет ли у него другого отдела, о котором ты не говоришь?

— Нет! Пожалуйста, отпустите меня! Я обычный человек, я просто пытаюсь заработать себе на кусок хлеба…

Билл ударил его и положил в карман записную книжку. Отойдя на пару шагов от мужчины, который стонал, лежа в сточной канаве, он сказал:

— Кстати, на твоем месте я бы не курил здесь трубку. Вон оттуда газ идет. Такой взрыв получится… Хочешь еще по морде? Нет?

Он пнул его ногой, и ребята, надвинув кепки на глаза, вышли из подворотни и свернули за угол. Когда они были уже довольно далеко от переулка, Лайам сказал:

— Ладно, давай мою долю, и я сваливаю. Билл раскрыл кожаную сумку и достал оттуда несколько монет.

— Держи, — сказал он. — Двадцать. Как и договорились.

— Там больше, чем двадцать, это точно.

— Мы договорились — двадцать, — ответил Билл. — Ты их получил. Не нравится — в следующий раз возьму с собой Брайди.

— Не трогай Брайди, — ответил Лайам. — Не впутывай ее.

Они обменялись недружелюбными взглядами и разошлись. Лайам повернул налево и пошел на юг в сторону реки и Ламбета. А Билл направился по направлению к Сохо.

Маргарет Хэддоу узнала бы жертву нападения: это был человек, которого она видела утром в конторе мистера Пэрриша. Тот самый, что упоминал евреев. Звали его мистер Табб.

Через двадцать минут после того, как на него напали, он вновь направлялся к Пэрришу, но уже куда менее охотно, чем утром.

— Ты опоздал, — заметил Пэрриш, когда он вошел в кабинет.

— Мистер Пэрриш, я очень сожалею, меня ограбили…

Глаза комиссионера делались все шире по мере того, как он осматривал пришедшего. Разбитый нос, заплывший синяком глаз — все это произвело на него неприятное впечатление, однако лишь с эстетической точки зрения. Пропавшая кожаная сумка беспокоила его куда больше.

— Где сумка? — спросил он.

— В том-то и дело, сэр, видите ли, ее отобрали…

Мистер Пэрриш встал.

— А книжка?

Мистер Табб сглотнул.

— Ее тоже. Они все отобрали, — сказал он. — Обчистили до нитки.

Челюсти мистера Пэрриша были крепко стиснуты, глаза яростно сверкали.

— Когда? — спросил он.

— Всего минуту назад. Я сразу пришел к вам, сэр…

— Где?

— В маленькой подворотне за углом. Они ударили меня, затащили туда, сэр… Я ничего не мог поделать…

Мистер Пэрриш издал рычащий звук и выбежал из комнаты. Мистер Табб со скорбным видом сел на стул и вытер нос рукавом рубашки. Через несколько минут комиссионер вернулся. Он немного запыхался, слетев по лестнице вниз, добежав до Клэр-Корт, порыскав там и вернувшись обратно.

Он потряс полицейским свистком перед лицом Табба.

— А это я тебе зачем дал?! — закричал он.

— Я пытался, мистер Пэрриш…

— Я нашел его в канаве, ты, разгильдяй несчастный!

— Они выбили его у меня из руки, сэр…

Гнев мистера Пэрриша вылился в град ударов, которыми он осыпал голову и плечи мистера Табба. Удары были не так точны, как затрещины Билла, но не менее болезненны; потом комиссионер со вздохом отпрянул в сторону и опустился на стул.

— Список, — сказал он. — Давай составим список. Придется нам с тобой, Табб, все делать сначала. И нужно знать, сколько мы потеряли. Думаю, мистеру Ли все это не очень понравится, правда?

Мистер Табб, шмыгнув носом, кивнул. Мистер Пэрриш достал серебряный карандаш и лист бумаги.

— Итак, сколько было в сумке?

— Триста пятьдесят фунтов, — пролепетал мистер Табб.

— Хм… Маловато по сравнению с прошлой неделей. Ты уверен? Сколько было с каждого дома? Я понимаю, в книжке все было записано, но память-то у тебя есть? Знаешь, зачем тебе дана память? Чтобы не забывать то, что не успел записать. Вот для чего она тебе. Сколько ты взял на Гревилл-стрит, дванадцать?

— Шестьдесят четыре фунта, мистер Пэрриш.

— Хорошо. Я смотрю, ты уловил мою мысль. Дорсет-плейс, пятьдесят два?

Мистер Табб назвал очередную сумму, а потом сказал:

— Э-э… мистер Пэрриш.

— Да?

— А зачем мы это делаем?

— Чтобы ты мог пойти завтра на Гревилл-стрит, двенадцать, и взять там шестьдесят четыре фунта. А потом в Дорсет-плейс, на Тэкли-стрит и так далее. Иначе мистер Ли разозлится, и у нас будут неприятности, понимаешь? Тебе необязательно идти завтра. Можешь начать прямо сегодня. Итак, сколько ты взял на Энделл-стрит?

Сохо в то время был одним из самых густонаселенных районов Лондона; на улицах стоял шум, гам, смрад, причем пахло там отнюдь не благовоспитанностью. Это было оживленное, многонациональное и притягательное место.

Билл, с кожаной сумкой на плече и записной книжкой в кармане, ничем не выделялся из толпы. Размашистыми шагами он шел по узеньким людным улочкам, воздух которых был пропитан запахами супа, чеснока, сыра, печеного мяса и жареной рыбы. Если вы любили поесть — места лучше Сохо было не сыскать во всем Лондоне. За три шиллинга вы могли пообедать так, что потом с трудом передвигали ноги. Билл явно был голоден. Он остановился, поглазел на витрину еврейской булочной и потряс в кармане мелочью. Денег хватало. У него оставалось несколько пенни, он зашел внутрь и купил булку.

Он прикончил ее к тому моменту, когда дошел до Дин-стрит. На Новом Королевском театре висела афиша мюзик-холла, но Билл прошел мимо. Также не обратил он внимания и на здание Общества человеколюбия и согласия, где, сообщалось в объявлении, миссис Литиция Миллс читала лекции о пользе умеренности во всем, сопровождая их показом диапозитивов.

Следующим после этого центра благонравственности и просветленности стоял обшарпанный дом, где сдавались меблированные комнаты. Его двери были открыты, и оттуда на улицу вырывались свет и шум. Билл зашел внутрь, пробрался сквозь толпу, которой не хватило места на собрании социалистов, и теперь люди вынуждены были толкаться в коридоре, и по лестнице поднялся на третий этаж. Дом этот скорее напоминал клуб: одна комната была завалена книгами и газетами, несколько человек сидели там и читали; в другой комнатушке разыгрывались три партии в шахматы, и сгрудившиеся вокруг столов люди шепотом обсуждали перипетии поединков; в следующем помещении бородатый человек объяснял группе студентов преимущества анархизма, хотя, казалось, его мало кто слушал.

Билл постучался в дверь, из-под которой выбивалась тоненькая полоска света, и из комнаты донесся голос:

— Да? Immer herein! [4]

Билл вошел. В комнате было накурено и душно, лампа стояла на стопке книг, бумаг и журналов, которыми был завален не только стол, но и пол вокруг истертого ковра. За столом сидел человек, к которому и пришел Билл, а напротив него — некто Малыш Мендел. Билл замер на месте с широко открытыми глазами и машинально сдернул с головы кепку, потому как Малыш Мендел был не кем иным, как известным главарем еврейских банд в Сохо. Власть в районе делили между собой евреи, ирландцы и итальянцы, и Мендел слыл настоящим королем. Ему шел четвертый десяток, он был высок, с озорными глазами и заметной лысиной, одет с иголочки. Поговаривали, будто он голыми руками убил двух человек и организовал ограбление банка на Веллингтон-стрит; об этом знали даже в полиции. Но он был слишком умен, чтобы попасться им в лапы. Как-то Мендел заявил, что в грядущем веке отойдет от дел, уедет в Брайтон и там, богатый и всеми уважаемый, попытается добиться места в парламенте. А поскольку он был Малышом Менделом и говорил это абсолютно серьезно, никто и не подумал усомниться в его намерениях.

И конечно, авторитет мистера Голдберга в глазах Билла не мог не возрасти, когда он увидел, что в гости к нему пожаловал такой великий человек.

Мистер Голдберг помахал в воздухе своей сигарой.

— Мой друг, Билл Гудвин, — представил он его. — Мы почти закончили, Билл.

— Здравствуй, — сказал Малыш Мендел, и Билл робко шагнул вперед, чтобы пожать ему руку. — Ты откуда будешь, Билл?

— Из Ламбета, мистер Мендел, — сиплым голосом ответил он.

— Дэн сказал, что ты неплохой малый. Может, как-нибудь встретимся, потолкуем? Что ж, старина, мне пора, — сказал он Голдбергу, вставая со стула. — Весьма интересные вещи ты мне рассказал. Думаю, в этом что-то есть. Всего доброго, Билл.

Парень с благоговением посмотрел ему вслед.

Голдберг рассмеялся, и Билл повернул голову. Человек за столом был моложе Малыша Мендела — вот и все, что Билл знал о нем. Голдберг был для него загадкой, в нем он чувствовал что-то дьявольское. Парень не удивился бы, увидев у него рога, копыта и длинный хвост; даже от его сигары несло серой. В один прекрасный день Голдберг появился в полицейском участке, где Билл находился за разбитое окно и украденные серебряные вещицы. Парень видел этого человека первый раз в жизни, но слова его звучали так убедительно, что вскоре он и сам стал припоминать, как в день ограбления помогал Голдбергу организовать пикник для еврейских сирот на пустоши Хэмпстед.