Сергей Павлов - Волшебный локон Ампары

• Название: Волшебный локон Ампары
• Автор: Сергей Павлов
• Жанр: Романтическая фантастика

Они – «грагалы», то есть – «граждане Галактики». Потомки экзотов – первых землян, мутировавших в результате контакта с инопланетной цивилизацией – и выброшенных с родной планеты в систему Альфы Центавра.

Они – вечные «звездные странники», обладающие способностями, которые обычным людям кажутся то ли чудом, то ли проклятием. Странники, ведущие вечный «крестовый поход» в поисках новых планет. Возможно, им предстоит решить, какой станет судьба человечества в космосе...

Вы читали «Лунную радугу» Сергея Павлова?

Тогда не пропустите продолжение этой книги – роман «Волшебный локон Ампары»!

---

– Самое емкое понятие в человеческом обществе – Совесть. Не значит ли это, что понятие «фундатор» – некое словесное воплощение понятия «Совесть»? Ну, скажем, «Совесть философской школы»?

– Любой член девидеры – Совесть нашей философской школы.

– Я полагал, это прежде всего прерогатива эвархов.

– Эвархи – Совесть планеты.

– Хорошо... А фундатор?

– Фундатор избирается Собором философов на два года и обречен на стояние в истине до конца.

Кир-Кор покосился на собеседника. Лирий Голубь по-прежнему вид имел грустный и отрешенный, и чувствовалось, что он размышляет о чем-то весьма невеселом и разговор поддерживает только из вежливости.

– Простите, юноша, здесь просматривается логическая тонкость. Можно, конечно, стоять в истине до конца, если есть гарантия, что знаешь про истину все...

– Про истину нельзя знать всего.

– Вот! И как же тогда «стоять в истине до конца», если точно не знаешь, что именно отстаиваешь?

– Отстаиваешь этимон. От рождения его и до расцвета.

– Двуязычная тавтология. Этимон в переводе с греческого – истина.

– Этимон – живой организм истины, он дышит, живет, развивается, проходит свои эволюционные стадии. Он как ребенок, с ним надо обращаться бережно. Его надо самоотверженно защищать.

– Так-так... первый проблеск. Фундатор считается опытной нянькой?

– Не обязательно. На Большой Экседре философы избирают фундатором человека, которому в принципе можно доверить истину, как доверяют малолетнего ребенка.

– В надежде на то, что фундатор приобретает опыт няньки по ходу дела?

– В надежде на то, что с самого начала он интуитивно сумеет обращаться с истиной так, чтобы не нанести ей вреда.

– О, второй проблеск!.. – Кир-Кор коснулся лба указательным пальцем. – Значит, фундатором избирается человек, в отношении которого у его коллег есть полная уверенность, что на протяжении двух лет он денно и нощно будет мудро стараться не повредить этимону? Я правильно понял вас, юный философ?

– Приблизительно – да, – с кислой миной проговорил Лирий Голубь.

Слово «приблизительно» Кир-Кора никак не устраивало, и он подождал, надеясь, что собеседник добавит что-то еще. Тот ничего не добавил. Сидел угрюмо нахохлившись, точно птенец на холодном ветру. Кир-Кор прислушался. Отдаленные звуки шагов, голоса... В отсеках шверцфайтера находились пришлые люди. Кир-Кор хорошо представлял себе, чем они там занимались. Чтобы отвлечь интротома, заговорил:

– Глядя на вас, никогда не подумаешь, будто вы очень уж рады новому амплуа своего патрона.

Лирий Голубь потер кисти прижатых к груди рук, но молчания своего не нарушил. Кир-Кор решил зайти с другой стороны:

– Может быть, новые обязанности Ледогорова не имеют престижного веса?

– Наоборот! – с неожиданной пылкостью возразил интротом. – В философской школе Ампары авторитет фундатора чрезвычайно высок. У нас даже поговорка в ходу: «Из уст фундатора». То есть – последняя инстанция, решающее слово, самое авторитетное мнение. Но не авторитарное, не путайте.

– Не буду, – сказал Кир-Кор. И подумал: «Надо было поздравить экзарха во время эгрегора. На нем была мантелета фундатора, а я по незнанию выставил себя невеждой».

И еще он подумал, что грагалы мало интересуются внутренней жизнью таких сложных земных организмов, как, например, экзархаты, вакф-медресе, суфиаты, гермополисы, эзотерические овокантрии или более популярные кантонаты. Обожают проводить отпуск на планете предков, но знают эту планету достаточно хорошо лишь в историческом и эротико-артистическом плане. Хотя культура Новастры основана на достижениях земной культуры и ею же продолжает подпитываться, для большинства грагалов-посетителей история и эротико-артистическая грань земной культуры остаются самодовлеющей ценностью. Конечно, есть знатоки на Новастре – спецы по разнообразным проявлениям динамики философской мысли в недрах земной цивилизации, но их число – единицы. Остальные слабо ориентируются в этом. Или не ориентируются вообще. Почему? Наверное, потому, что чувствуешь себя в экзархатах стесненно. Ведь именно в экзархатах проходишь обязательную денатурацию и улаживаешь уйму предписанных МАКОДом ненавистных формальностей. Но виноваты ли в этом эвархи? Разве их вина, что исторически экзархаты и вакф-медресе стали инструментом контролируемого исполнения предписаний Марсианской Конвенции Двух – как будто у эвархов и суфиев мало своих сугубо земных дел!.. Возможно, впрочем, именно потому, что они являют собой, как сказал Лирий Голубь, Совесть планеты Земля, история и уготовила им роль своеобразного буфера в отношениях между Землей и Новастрой. По крайней мере, некоторые эвархи – совершенно очевидно – глубже иных политиков осознали, что последний по времени демографический взрыв, потрясший земную цивилизацию в середине прошлого века, был бы для нее последним вообще, если бы не Новастра, не помощь грагалов в расселении землян на просторах Дигеи. Бескорыстная, кстати говоря, помощь. Грагалам по-прежнему не нужно было от Земли ничего, кроме возможности проводить на ней собственный отпуск. Даже в денатурированном состоянии. Мелькнула было надежда, что земляне догадаются отменить обязательность денатурации как абсолютный анахронизм. Не догадались. Все статьи и параграфы Конвенции Двух остались без изменений. Сохранили, так сказать, девственный вид. Ожидание прогресса в отношениях на том и закончилось. По-видимому, прогресс в отношениях земляне понимают как отсутствие спешки. А вот спровоцировать регресс в отношениях – это у них пожалуйста, в одну секунду, исполнители всегда найдутся... Интересно, как в такой ситуации Джугаш-Улья Каганберья и его статс-комиссары будут объясняться с новоиспеченным фундатором? Но еще труднее будет лидерам пейсмейкеров удовлетворить любознательность следственной комиссии...

– Нет, Кирилл Всеволодович, – сказал Лирий Голубь. – Наоборот.

– Что «наоборот»?

– Среди приверженцев философского направления Ампары позиция фундатора имеет больший авторитет и большее значение. Орден будет вынужден с этим считаться. Кстати... не могу не предупредить вас, Кирилл Всеволодович... Не поздравляйте эварха.

– Это еще почему?!

– Не принято. Фундаторов не принято поздравлять.

«Век живи – век учись», – подумал Кир-Кор. Вслух возразил:

– У вас, может быть, и не принято, а вот у нас почему-то всегда поздравляют достойную поздравления личность...

Лирий Голубь заплакал. Это было так неожиданно и нелепо, что Кир-Кор почувствовал страх.

– Что вы, Лирий, что вы, не надо... – забормотал он. – Как-то не по-мужски. Прошу вас, друг мой, успокойтесь! Ради великой Ампары, простите меня, если я в чем-то виноват!..

Он не знал, что еще можно сказать. Или сделать. Был совершенно растерян.

– Это вы простите меня, грагал. Действительно, не по-мужски. – Интротом хлюпнул носом. – Неловко мне...

– Ну, ну, ерунда какая! Секундная слабость. Мне ведь тоже не по себе. После разбойных прелестей сегодняшней ночи нам с вами обязательно должно быть не по себе...

– Вы напрасно подумали, будто я не испытываю гордости за своего учителя. Моя гордость за него высотой до звезд. До вашего Илира и дальше. Потому что слишком мало на Земле людей, о ком известно, что он способен стоять в истине до конца. Но радости нет у меня, это правда...

– Теперь, очевидно, нарушится ваш учебный процесс?

Юноша вытер мокрое от слез лицо рукавом блузона:

– Теперь нарушится мироздание.

«Чего-то я здесь крупно недопонимаю...» – подумал Кир-Кор.

В тыльную дверь пилотской рубки вежливо постучали.

– Входите, не заперто! – крикнул он.

КНИГА ВТОРАЯ. ДЕНЬ ВЕПРЯ И НОЧЬ БЕЛОЙ СОВЫ

И сказал им: настал день знать вам

имя свое и не знать боли.

Апокриф

1. ПАВИЛЬОН ПРИНУДИТЕЛЬНОГО ОЖИДАНИЯ

Кир-Кор был благодарен судьбе за тридцатиминутный сон в белоснежной постели и душ с ароматом вербены. И то и другое повысило настроение, придало уверенности, что в отношении здравого смысла на этой планете не все потеряно.

В душевой своего апартамента он с преувеличенным тщанием дважды смывал с себя ароматной водой мерзости сегодняшней ночи. До сна и после. Во сне временами накатывал страх ожидания: свалится или не свалится сверху труп взорванного боевика. Снилось мужественное усатое лицо главного механика экзархата, снился плачущий интротом, снились кошмары: кровь на груди и выпученные глаза смертельно раненного отравителя, укус человека-змеи, окровавленный блистер, заброшенный страшным ударом на подий «Ампариума». Сидя в позе «лотос» на рифленом, медленно вращающемся диске под большим, как колокол, сушильным колпаком, Кир-Кор старался отрешиться от всего неприятного и думать только о Марсане. И ему удавалось думать только о ней, пока он энергично перекатывал под языком ее золотое колечко. Однако на первый мысленный план непрошенно стали вторгаться эпизоды недавнего собеседования с председателем следственной группы. Звали председателя Марина Викторовна. Фамилия – Секиринова. От слова «секира»?.. Это была хрупкая на вид, довольно красивая женщина с холодноватым взглядом умных глаз миндального «кошачьего» разреза. Он коротко, почти пунктирно рассказал о событиях минувшей ночи. Она задала несколько уточняющих вопросов. Он сразу понял, что имеет дело с юристом высшей профессиональной категории, и выложил ей основные подробности. Лишь о белом эгрегоре умолчал. Решил, что степень открытости этой темы для группы следствия – проблема самой девидеры Камчатского экзархата... Обращенный на северо-восток стеклянный фасад «Ампариума» наконец пропустил сквозь себя свет утренней зари, и, когда этот свет стал вытеснять из юридического кабинета искусственное освещение, председатель ровным, начисто лишенным эмоций голосом проговорила: «Благодарю вас за очень ценные для следствия показания». – «Рад был помочь правосудию», – ответил он с облегчением. «Кирилл Всеволодович, вы не должны покидать Камчатку до тех пор, пока не иссякнут вопросы к вам следственных и судебных экспертов», – предупредила она. «Обещаю быть у вас под рукой стабильно – как Корякский вулкан». – «Надеюсь, мне не нужно объяснять вам ваши юридические обязанности и права?» – «Нет, – сказал он, – не нужно. С посторонними я буду нем, как рыба, а для юристов доступен, как панорама Авачинской бухты». – «Зайдите», – произнесла она с корундовой твердостью в голосе – тоном распоряжения. «Спасибо. Как-нибудь обязательно...» Он поднялся из кресла и только теперь сообразил, что корундовый императив Секириновой адресован был не ему. Створки дверей разошлись – в кабинет вошли четверо молодцов в униформе с эмблемой МАКОДа на рукавах. «Я под арестом?» – высказал Кир-Кор первую пришедшую на ум гипотезу. Марина Викторовна эту гипотезу не опровергла и не подтвердила: «Вы под охраной». – «Здесь мне охрана не нужна». – «Я лучше знаю ситуацию». – «Куда прикажете следовать?» – «Вас проводят». – «В этом я уже почти не сомневаюсь», – пробормотал он и сразу за дверью надел на себя плотную «шубу» пси-непроницаемой защиты. Самую плотную, какую только был способен возбудить, – аж в ушах зазвенело. Ощущение было не из приятных, однако он понимал, что лучше все-таки соблюдать осторожность до встречи с экзархом. Даже в коридорах «Ампариума»... Шли молча, быстро и вскоре оказались на восьмом этаже «Каравеллы» – десятиэтажного корпуса, примыкающего к тыльной стороне «паруса» главного здания. Телохранители из МАКОДа пропустили своего подопечного в предназначенный ему апартамент, и дверь за его спиной защелкнулась на автоматический запор. А когда он увидел свое отражение в зеркале – и вовсе забыл про МАКОД. Нужно было срочно приводить себя в порядок. Хотя бы себя. С одеждой дела обстояли сложнее: рубашка была безнадежно испорчена. Пригодность всего остального зависела от качества программы стирально-освежающей и ремонтно-восстановительной автоматики.