Тэд Уильямс - Город золотых теней

• Название: Город золотых теней
• Автор: Тэд Уильямс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-010484-7

Тэд Уильямс (р. в 1957) — знаменитый мастер фэнтези, прославленный прежде всего как автор трилогии «Память, горе и шип» — романов, переведенных на десятки языков и ставших бестселлерами, суммарный тираж которых составил два миллиона экземпляров. На написание «Памяти, горя и шипа» у Уильямса ушло ВОСЕМЬ ЛЕТ…

Но теперь перед вами — ДРУГОЙ Уильямс. Не мастер фэнтези, но — автор масштабной фантастической тетралогии «Иноземье» — саги о «виртуальной реке», связывающей множество миров — от великих империй прошлого до королевств, созданных воображением писателей. Перед вами — романы, вносящие новый смысл в само понятие «виртуальная реальность». Романы, в которых эпический полет воображения автора превращает в реальность самые невероятные человеческие фантазии.

В Иноземье вы можете стать КЕМ УГОДНО и ГДЕ УГОДНО!

---

— Все так же.

— Напяливают на тебя этот балахон дурацкий, — встрял Длинный Джозеф. — Точно у моего мальчика лихорадка или еще что…

— Это не… — начала Рени, но Патриция прервала ее:

— Соки на обследовании. Три дня, две ночи. Обычное обследование. — Последние слова она произнесла с вызовом, точно ожидала, что Рени будет ей противоречить. — Но ему так одиноко здесь, что я после работы его навещаю. — Она подняла сумку. — Фрукты ему принесла. Виноград. — Казалось, она сама сейчас расплачется.

Рени знала, что болезнь Соки была вовсе не такой легкой или временной, как утверждала Патриция при их последней беседе. Хотелось узнать больше, но задавать вопросы было не время.

— Передай ему привет от меня. А нам пора. У меня завтра тяжелый день.

Пока отец выполнял сложную и трудоемкую процедуру вставания, Патриция неожиданно положила руку на плечо Рени.

— Твой Стивен… — начала она и смолкла. Маска сдержанного беспокойства слетела, обнажив маску ужаса.

— Да?

Патриция сглотнула и пошатнулась, точно готова была упасть в обморок. Казалось, только строгий деловой костюм ее и удерживает.

— Надеюсь, ему станет лучше, — неуклюже проговорила она. — Я надеюсь, им обоим станет лучше.

Длинный Джозеф уже направлялся к выходу. Рени следила за ним, точно за непослушным, больным ребенком.

— Я тоже, Патриция. Не забудь передать от меня привет Соки, хорошо?

Патриция кивнула и опустилась на диван, на ощупь нашаривая журнал.

— Она хотела что-то мне сказать, — заметила Рени, пока они ждали автобуса. — Или хотела спросить меня о Стивене?

— Ты о чем? — Отец потрогал носком ботинка пустой пластиковый пакет.

— Ее сын Соки… с ним тоже что-то стряслось. Пока он был в сети. Как со Стивеном. Я видела, как у него случился припадок.

Длинный Джозеф обернулся, глядя на больницу.

— Он тоже в коме?

— Нет. С ним что-то другое. Но у него тоже затронут мозг. Я знаю.

Они сидели в молчании, пока не подошел автобус.

— Кто-то должен найти этих сетевиков, — заявил отец, втискиваясь на сиденье. — И пусть они отвечают. Кто-то должен что-то сделать.

«Я делаю, папа», — хотела сказать Рени, но знала, что отец имеет в виду вовсе не ее.

* * *

Стояла ночь. Звезды едва мерцали, как кусочки слюды в черном песке. Единственным источником света на всю вселенную оставался ее костер, разведенный в кольце камней.

Она слышала голоса, голоса ее детей, и в то же время — племени чужаков, отряда путников в непредставимых краях. Ксаббу был одним из них, и хотя Рени не видела его, он сидел рядом с ней, и его голос звучал в тихом шепотке неприкаянных душ.

Далекий горизонт венчала тьма еще более глубокая, единственная часть неба, где не горели звезды. Треугольная тень, похожая на египетскую пирамиду, поднималась невозможно высоко, точно они сидели у самого его подножия. Голоса вокруг Рени шептали и пели. Все они знали о высокой тени, знали и боялись ее и в то же время страшились отойти от единственного знакомого ориентира в этой бесконечной ночи.

— Что это? — спросила она, и голос Ксаббу ответил:

— Это место, где живет Обожженный. Он придет этой ночью.

— Мы должны бежать!

Внезапно она ощутила, что за пределами круга света движется нечто, живущее в темноте, как рыба — в воде, что-то огромное и мрачное, а слабые язычки огня были единственным источником неоскверненного света во всем мире.

— Но он возьмет лишь немногих, — ответил голос. — Остальные останутся в живых. Лишь немногих…

— Нет! Мы не можем ему отдать никого! — Она протянула руку, но чья-то ладонь расползлась в ее пальцах туманом. Шепоток усиливался. Тьма подкрадывалась все ближе, трепетали деревья и камни, слышалось тяжелое дыхание. Рени попыталась подтащить своего друга поближе, но призрачное тело ускользало из рук. — Не надо! Не уходи!

Старик Ночь прыгнул на них, широко раскрыв челюсти тьмы.

* * *

Задыхаясь, Рени подскочила в постели. Шепоток все еще отдавался в ушах: вздохи, рычание. Что-то гремело во тьме. Сориентироваться она решительно не могла.

— Тихо вы там! — заорал кто-то.

Тут Рени вспомнила, что они во временном убежище, а звуки доносятся с пола в двух шагах от нее.

— Папа!

Она нашарила кнопку и включила ночник. В его тусклом свете она увидела клубок беспорядочно шевелящихся конечностей, бьющих по фибропластовым перегородкам. Один набор рук и ног, в полосатой пижаме, принадлежал ее отцу. Рядом валялся второй ночник; свет сочился из него, как из перевернутого бокала. Рени соскочила с кровати, вцепилась нападавшему в горло и заорала что есть мочи:

— Помогите! На помощь!

Жалобы из соседних каморок стали громче, но пара человек, казалось, соизволила подняться. Рени вцепилась в курчавые кудри нападавшего и изо всех сил дернула. Тот взвыл и схватил ее за руку.

Отец, воспользовавшись передышкой, отскочил. Незнакомец вырвался из хватки Рени, но, вместо того чтобы бежать, забился в угол каморки и скорчился там, прикрывая голову руками. Рени направила на него луч фонарика, но тут заметила, что отец приближается, сжимая в руке тупой кухонный нож.

— Папа, не смей!

— Зарежу ублюдка! — прохрипел отец. От него несло кислым проспиртованным потом. — За дочкой моей гоняться!

— Мы не знаем! Может, он комнатой ошибся! Да постой ты, черт! — Рени подползла к дрожащему незнакомцу. — Вы кто?

— Он знал, что делает. Я слышал, как он прошептал твое имя.

На мгновение Рени оцепенела от ужаса — может, это Ксаббу пришел за ней? Но даже в сгущаемых ночником сумерках незнакомец был слишком высок. Она осторожно коснулась его плеча.

— Вы кто? — повторила она.

Незнакомец поднял голову, моргая от бьющего в глаза света. Вдоль линии роста волос шел глубокий порез, заливавший лицо кровью, и она узнала его не сразу.

— Джереми? — прошептала она. — Из дома доктора Ван Блик?

Он подслеповато прищурился от яркого света.

— Ирен Сулавейо?

— Да, это я. Бога ради, что случилось?

Она поднялась на ноги. Несколько человек из соседних кабинок уже толпились у входа, кое-кто с оружием. Рени вышла, поблагодарила всех и извинилась, объяснив, что вышла ошибка. Толпа постепенно разошлась, облегченно гудя. Слышалась тихая ругань в адрес ее отца-алкаша.

Когда она вернулась, Джереми Дако сидел у стены и с некоторым недоверием взирал на ее отца. Рени включила небольшую лампу, потом дала Джереми салфетку, чтобы стереть кровь с лица. Отец, все еще взиравший на незваного гостя так, словно тот мог в любой момент отрастить клыки и шерсть, позволил усадить себя в складное кресло.

— Я знаю этого человека, папа. Он служит у доктора Ван Блик.

— А тут он чего в такой час ошивается? Дружок он твой, что ли?

Дако возмущенно фыркнул.

— Нет, он не мой дружок. — Рени обернулась. — Так что вы тут делаете в… — она глянула на часы, — в час ночи?

— Доктор меня послала. Я не сумел найти номера вашего телефона, чтобы позвонить.

Рени недоуменно покачала головой.

— Но у нее есть мой номер — я ей сама давала.

Секунду Джереми тупо взирал на окровавленную салфетку в своей руке, потом поднял глаза, сморгнул.

«Сегодня все плачут, — подумалось ей. — Что творится?»

— Доктор Сьюзен в больнице, — отрезал Джереми. В голосе его звучали тоска и ярость. — Ей очень плохо… совсем плохо.

— О Господи. — Рени машинально сунула ему еще пару салфеток. — Что случилось?

— Ее избили. Вломились в дом. — Дако не отпускал салфетки. Ручеек крови коснулся его брови. — Она просила вас прийти. — Он закрыл глаза. — Мне кажется, она может умереть.

Длинный Джозеф так раздулся от самодовольства в роли защитника домашнего очага, что вызвался поначалу сопровождать их, и только когда Рени напомнила, что им, возможно, придется проторчать несколько часов в приемной больницы, решил остаться в качестве охраны от других, менее доброжелательных посетителей.

Джереми гнал машину по пустым улицам.

— Не знаю, как эти ублюдки к нам пробрались. Я пошел к матери — я всегда в этот день к ней хожу. Она уже старая и любит, когда я прихожу и забочусь о ней. — На его темном лбу ясно виднелось пятно салфетки, испещренное пятнами засыхающей крови. — Не знаю, как эти ублюдки к нам пробрались, — повторил он.

Очевидно было, что он считал это собственным упущением, несмотря на то, что в доме его не было. В подобных обстоятельствах, знала Рени, домоправитель или другие слуги были бы главными подозреваемыми, но в искреннем горе Дако трудно было усомниться.

— Это ограбление?

— Они почти ничего не взяли — немного драгоценностей. Но они нашли доктора Сьюзен в ее лаборатории в подвале, так что они знали про лифт. Думаю, они хотели заставить ее выдать, где лежат деньги. Они сломали все — все! — Он всхлипнул, потом поджал губы и несколько минут вел машину молча.

— Они разгромили ее лабораторию?