Анатолий Уткин - Забытая трагедия. Россия в первой мировой войне

• Название: Забытая трагедия. Россия в первой мировой войне
• Автор: Анатолий Уткин
• Издательство: Русич
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 5-8138-0136-7

С тех пор прошло уже более восьми десятилетий... Однако история первой мировой войны до сих пор таит много белых пятен и ставит вопросы, на которые нельзя ответить однозначно. В чем кроются истоки одной из самых кровавых войн в истории человечества? Каковы причины трагедии, обрушившейся на Россию в начале века? Почему союзники — страны Антанты — бросили Россию на произвол судьбы? На эти вопросы и пытается аргументировано отметить автор в своей книге.

---

В случае с Украиной Гельфанд считал необходимым полагаться на аграриев и требование автономии — крестьяне будут требовать раздела поместий, которыми владеют выходцы из Центральной России. На Кавказе Гельфанд рекомендовал требовать от турецкого правительства стимулирования сотрудничества мусульман с их христианскими соседями — армянами и грузинами. Гельфанд считал, что именно христиане послужат авангардом борьбы с царским правительством. Свой меморандум Гельфанд заключил так: «Объединенные армия и революционное движение в России сокрушат колоссальную русскую централизацию, представляемую царской империей, которая будет оставаться угрозой мира в мире до тех пор, пока существует. Так падет главная крепость политической реакции в Европе». Меморандум произвел чрезвычайное впечатление на германское руководство. Министерство иностранных дел сразу же выдало Гельфанду два миллиона марок, а вскоре еще двадцать миллионов, которые предполагалось истратить на подрывную работу против России. Центром подрывной работы был обозначен Копенгаген. Слабым местом программы Гельфанда было то, что лидеры меньшевиков — начиная с Плеханова — оказались патриотами. Представляя большевиков, Ленин в сентябре 1915 года выставил условия, на которых он согласен заключить мир с Германией в случае своего прихода к власти в России: республика, конфискация латифундий, восьмичасовой рабочий день, автономия национальностей. В случае реализации этой программы Ленин обязался заключить мир без согласования с союзниками России. Посредник — финансист демократ Кескюла — указал лидеру большевиков, что должно быть дано право отделения от России пограничных территорий. Сам Кескюла был, разумеется, патриотом, но его родиной была Эстония. Вожди Германии задумались.

Только в ноябре 1915 года император Вильгельм исключил для себя мир с Россией: «Теперь я не согласен на мир. Слишком много германской крови пролито, чтобы все вернуть назад, даже если есть возможность заключить мир с Россией» {197}.

Германская Миттельойропа

В Берлине в конце августа 1915 г. пришли к выводу, что недавние поражения России привели к необратимым для нее последствиям. Там отметили пассивность Запада в дни величайших испытаний России;

Следовало обратиться к «позитивному» планированию, в основе которого было создание германо-австро-турецкого блока, привлечение на свою сторону Скандинавии и Голландии, консолидация Миттельойропы, Бетман-Гольвег разделял эти планы, но считал, что создание федеративного союза в ходе ведения боевых действий нецелесообразно; оно, в частности, может доставить под угрозу чрезвычайно важную для Германии торговлю с нейтралами. Но он уже считал аксиомой, что в будущем планировании Германии «следует высвободить балканские государства от русского влияния», обратить их в германскую зону влияния.

13 и 15 октября 1915 г. канцлер Бетман-Гольвег и главнокомандующий Фалькенгайн окончательно решили свои разногласия по поводу будущей Центрально-европейской федерации, основанной на базе германо-австро-венгерского союза с вовлечением территории Бельгии и Польши плюс русские территории на северо-востоке. 30 октября министр иностранных дел Ягов согласился с выработанной схемой. Он оценил возникающую в Европе обстановку следующим образом: «В ходе столкновения германского и славянского миров панславянские тенденции в России будут укрепляться и традиционные династические связи между нами и Петербургом будут окончательно похоронены, а Россия останется нашим врагом и в будущем. Следует решить вопрос: не диктует ли необходимость выдворения полуазиатской московитской империи за Буг рассматривать как императивно необходимую, поскольку нынешний поворот истории обязывает нас, как представителей западной культуры, отбросить славян за Эльбу, Одер и Вислу.

Идея «Миттельойропы» получила свое законченное воплощение в ходе переговоров канцлера Бетман-Гольвега и министра иностранных дел Австро-Венгрии Буриана 11 ноября 1915 г. Оба политика исходили из предпосылки, что державы Антанты, даже в случае их поражения, будут неизменно враждебны по отношению к центральным державам. «Только посредством формирования непобедимого Центральноевропейского блока» Германия может гарантировать себя от нападения трех своих противников — России, Британии и Франции. Главное — внутренняя интеграция центрально-европейских народов против России и Запада.

Анализ Антанты

Стабилизация положения на фронтах предрасполагала к анализу мировой ситуации не только Центральные державы, но и Антанту. Запад и Россия обсуждали макропроблемы мировой стратегии на конференции в Шантийи 6-8 декабря 1915 г. У каждой из трех главных держав коалиции было свое видение происходящего и свой список приоритетов в грядущей борьбе. Французы полагали, что при примерном равенстве сил двух коалиций сложились довольно стабильная комбинация сил. Стало ясно, что Германия не может быть сокрушена посредством фронтальных атак. Французский проект на будущее был таков: Россию с ее переизбытком людской силы следует снабдить оружием — именно русская людская масса станет ударной. Западный фронт, понесший значительные потери, выступит на решающей стадии Русское наступление предварит западное. Плацдарм в Северной Греции следует сохранить ради предотвращения укрепления Германии на Ближнем Востоке. Салоники защищают Египет, куда отступили войска с Галлиполи. Судя по стремлению перенести центр основных операций из Северной Франции, подтекст французских планов был ясен: избежать устрашающего уровня потерь уходящего года, выступить на решающей стадии мирового конфликта. Позиция русской стороны (которую представлял генерал Жилинский) была такой: не сдерживать себя предвзятой схемой, а предоставить находящейся в тисках блокады Германии выбор основного направления боевых действий. При этом, когда один из союзников подвергнется атаке, «другие должны выступить на своих фронтах, чтобы помочь атакуемой стороне, даже если они не осуществили все военные приготовления». Ясно было, что Россия более всего боялась повторения 1915 г., когда все тяготы германского удара пришлись на русскую сторону, в то время как союзники отказались от генерального наступления, ссылаясь на свою неготовность. Британия к тому времени уже стала могучей наземной военной силой, экипируя одну за другой свой дивизии. Этот процесс вооружения как бы застилал англичанам горизонт — они предпочитали не связывать себя заведомой жесткой схемой. Британская сторона заняла ту позицию, что «невозможно потерпеть поражение в войне из-за того, что у тебя слишком много пушек и снарядов, но легко проиграть войну в случае недостатка боеприпасов» (слова Ллойд Джорджа). Это означало безусловный приоритет вооружения британских частей. Да, русские армии были уже сформированы, но судьбы войны переменчивы и следовало обезопасить, прежде всего, Западный фронт. Заместитель Ллойд Джорджа в министерстве боеприпасов Аддисон писал: «Бессмысленно утверждать, что оборудование русских армий обладает той же степенью приоритетности для нас, что и вооружение наших и французских частей по эту линию фронта».

Откровенность — всегда достоинство, но теперь, спустя восемь десятилетий, такое несогласование национальных стратегий предстает изъяном, а не достоинством союза России и Запада. Даже полуторагодовые жертвы не сумели снять препятствий на пути рационального объединения усилий. В результате два фронта — Восточный и Западный — были вооружены по-разному и придерживались собственной, отнюдь не скоординированной друг с другом стратегии. Эта нездоровая ситуация грозила взрывом Понадобилось еще более четырех месяцев бессмысленной бойни, прежде чем весной 1916 г. дипломатическую инициативу по скреплению оси Россия — Запад предприняла Франция (миссия Вивиани и Тома).

В канун рождества Фалькенгайн и Конрад обсуждали события минувшего года. Они благодушествовали. Ситуация их устраивала. Россия разбита. Восточный фронт переместился глубоко на русскую территорию, оставляя Центральным державам крепости, железные дороги, оборонительные линии по текущим продольно рекам. «Огромные армии, — пишет Черчилль, — которые год назад грозили вторжением в Восточную Пруссию, Силезию и Венгрию, претерпели ужасающее побоище и потерпели поражение. Австрия возвратила свои территории и была теперь способна не только играть свою роль против России, но полностью могла уделить внимание отражению итальянского наступления. Опасность создания враждебной балканской конфедерации исчезла. Сербия была уничтожена и как военный фактор, и как государство. Болгария, убежденная германскими победами, стала союзником. Дорога в Турцию стала открытой. Двадцать дивизий турецкой армии, освободившись от бремени Галлиполийской операции, могли теперь угрожать Египту, изменить соотношение сил в Месопотамии, оказать давление на русских на Кавказе и в Галиции… На Западе баланс сил сместился в пользу Германии — примерно до 40 дивизий немецкого преимущества. По словам австрийского историка Цуппика, „1915 год начался мрачно, но окончился зрелищем военных успехов такого масштаба, которого Европа не видела со времен Наполеона“ {198}.