Марджори Ролингс - Сверстники

• Название: Сверстники
• Автор: Марджори Ролингс
• Издательство: «Детская литература».
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1976

Повесть известной американской писательницы о детстве мальчика-подростка, живущего с родителями в глуши флоридских лесов в 70-х годах XIX века.

В повести рассказывается о жизни американских фермеров, о настоящей мужской дружбе отца с сыном и о нежной, трогательной любви двух сверстников: мальчика и оленёнка.

Деревья и травы Флориды, злые ливни и засухи, медведи, опоссумы, волки и даже гремучие змеи тоже действующие лица этой волнующей и правдивой повести.

Именно за правдивость и поэзию её высоко оценил в своё время Эрнест Хемингуэй, и повесть эта получила в США премию имени Пулитцера.

Повесть была написана в 1931 году и с тех пор, переведённая на другие языки, стала одной из любимых книг у юных читателей разных стран мира.

---

– Я делаю тут почти всё, что ты задаешь мне по арифметике, – сказал он отцу.

– Надеюсь, это пойдёт тебе впрок, – сказал Пенни. – Из-за наводнения ты остался без учителя. Я было договорился с Форрестерами, что мы найдем учителя на эту зиму для тебя и Сенокрыла. Я рассчитывал заработать сколько-нибудь наличными капканной охотой. Но дичи теперь так мало, а шкуры такие плохие, что об этом нечего и думать.

– Ничего, – утешающе сказал Джоди. – Я теперь вон сколько всего знаю.

– Как раз тут-то и выглядывает твоё невежество, молодой человек. Я смерть как не хочу, чтобы ты вырос полным невеждой. Но в этом году ты просто вынужден обходиться той малостью, что я могу тебе дать.

Такая перспектива была куда как заманчива. Только Пенни начнёт с ним урок чтения или арифметики, как, сам того не замечая, уже рассказывает что-нибудь интересное. Так что Джоди с лёгким сердцем молол кукурузное зерно.

Флажок становился всё смелее и иногда пропадал в зарослях по целому часу, а то и больше. Удержать его в сарае не было никакой возможности: он научился разбивать копытами непрочные дощатые стены. Матушка Бэкстер высказала мнение – конечно, это была и её надежда, – что оленёнок одичает и в конце концов убежит. Но Джоди давно уже перестал расстраиваться из-за таких замечаний. Он-то знал, что оленёнком владело то же беспокойство, что и им самим. Флажок просто-напросто ощущал потребность размяться, познакомиться с окружающим миром. Они прекрасно понимали друг друга. Знал он и то, когда Флажок отправлялся побродить, он двигался по кругу и никогда не заходил настолько далеко, чтобы не услышать зов Джоди.

В тот вечер Флажок навлек на себя серьёзную немилость. На заднем крыльце был насыпан грудой просушенный сладкий картофель. Флажок забрёл туда, когда все были заняты, и обнаружил, что, если боднуть груду головой, картофелины покатятся. Производимый при этом звук и движение очаровали его. Он бодал груду до тех пор, пока она не рассыпалась по всему двору. Он топтал клубни своими острыми копытами. Их запах привлек его, и он разгрыз картофелину, потом вторую, третью. За этим-то занятием и застала его матушка Бэкстер – к сожалению, слишком поздно: картофель был основательно подпорчен. Она взяла веник из пальмовых листьев и вне себя от ярости погнала Флажка. Это очень напоминало игру в охоту, в которую Джоди играл с ним. Когда она отвернулась, Флажок повернулся и, приблизившись, боднул её в пространную заднюю часть. Джоди прибежал с помола в самый разгар кутерьмы. На этот раз Пенни поддержал жену: слишком серьёзно было дело. Джоди не мог спокойно глядеть на лицо отца, такое на нём было выражение, не мог сдержать слёз.

– Флажок не знал, что делает, – сказал он.

– Я понимаю, Джоди, но картофель испорчен не меньше, чем ежели бы он сделал это нарочно. Теперь нам наверное не хватит еды, чтобы дотянуть до следующего урожая.

– Тогда я не буду есть картошки, вот и поправлю дело.

– Никто не хочет оставлять тебя без картошки. Ты просто должен присматривать за этим негодником. Уж коли ты держишь его, изволь сделать так, чтобы он не шкодил.

– Я не могу разом следить за ним и молоть кукурузу.

– Тогда привязывай его покрепче в сарае на то время, когда не можешь следить за ним.

– Он терпеть не может этот тёмный сарай.

– Тогда сделай для него загон.

Наутро Джоди встал до света и начал сооружать загон в углу двора. Закончил он его вечером, после того как управился с порученными ему домашними делами. На следующий день он отвязал и вывел Флажка из сарая и, как тот ни брыкался, посадил его в загон. Не успел он дойти до дому, как Флажок выскочил из загона и уже шёл за ним по пятам. Пенни опять застал Джоди в слезах.

– Не беспокойся, сын. Так ли, сяк ли – мы это уладим. Раз он беспокоит одну только картошку, не пускай его в дом. А картошку так и так надо укрыть. Снеси-ка ты этот хлипкий загончик да построй домушку для картошки. Знаешь, этак шалашом, с двумя скатами. Я помогу тебе начать.

Джоди вытер нос рукавом.

– Спасибо, па.

После того как картофель был пристроен и укрыт, серьёзных недоразумений больше не возникало. Пришлось следить за тем, чтобы Флажок не забирался не только в дом, но и в коптильню: он уже вырос настолько, что, встав на задние ноги, мог достать до подвешенных кусков свинины и слизывать с них соль.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь лизал мясо, которое я ем, не говоря уже о гадкой твари, – сказала матушка Бэкстер.

Ко всему этому Флажок стал до назойливости любопытен. Он опрокинул в коптильне жестянку с топленым салом.

День был прохладный, и загустевшее сало спасли прежде, чем оно успело вытечь. Такого рода неприятности можно было предупредить очень просто: тщательно прикрывая за собой двери. Джоди стал очень памятлив на такие мелочи.

– Научиться осторожности тебе не повредит, – сказал Пенни. – Ты должен понять, что сохранение съестного – твоё первое дело, – первое после того, как ты добыл его.

Глава двадцать третья

Первый сильный заморозок пал в конце ноября. Листья большого орехового дерева в северном конце росчисти стали желты, как сливочное масло. В красно-жёлтый наряд убрались ликвидамбры, а дубняк через дорогу напротив дома полыхал ярко-красным пламенем, словно костёр. Виноградные лозы окрасились золотом, сумах был цвета раскалённых дубовых углей. Октябрьское цветение пупавки и бакхариса обернулось летучим пухом. Дни наступали прохладные и ядрёные, разогревались до приятной дремоты и снова остывали.

Бэкстеры сидели вечером в передней комнате у впервые затопленного очага.

– Даже как-то не верится, что снова пришла пора топить очаг, – сказала матушка Бэкстер.

Джоди лежал плашмя на животе и глядел в огонь. Именно там ему часто виделся испанец Сенокрыла. Если прищуриться и дождаться минуты, когда пламя передвинется, как он задумал, по раздвоенному полену, легко представить себе всадника в красной накидке и сверкающем шлеме. Это видение никогда не возникало надолго: дрова шевелились, поленья оседали и испанец исчезал.

– У испанцев были красные накидки? – спросил он.

– Не знаю, сын, – ответил Пенни. – Вот видишь, как кстати был бы учитель.

– С чего бы ему вздумалось спрашивать такое? – удивленно сказала матушка Бэкстер.

Джоди перевалился с боку на бок и обнял рукой Флажка. Тот спал, подогнув под себя ноги, словно телёнок. Его белый хвостик подёргивался во сне. Матушка Бэкстер не возражала против его присутствия в доме по вечерам, после ужина. Она даже смотрела сквозь пальцы на то, что он спит в спальне Джоди: по крайней мере в это время от него не приходилось ждать баловства. Она принимала его как нечто неизбежное, с критической незаинтересованностью, которую она выказывала к собакам. Они спали на воле под домом. В особенно резкие ночи Пенни пускал их в дом, и не потому, что это было так уж необходимо, а потому, что он любил делиться уютом.

– Подбрось-ка ветку в огонь, – сказала матушка Бэкстер. – Мне не видать швов. – Она ушивала для Джоди штаны Пенни.– Ежели тебе вздумается и дальше расти так, как этой весной, мне придётся ушивать твои штаны для отца.

Джоди громко расхохотался, а Пенни сделал вид, будто обиделся. Но потом в его глазах блеснул огонёк, его худые плечи затряслись. Матушка Бэкстер с довольным видом покачивалась в кресле-качалке. Им всем было хорошо, когда она шутила. Без её добродушия дом был бы всё равно что этот студёный вечер без огня в очаге.

– А знаете что, – сказал Пенни, – мне кажется, эта зима будет не особенно холодной.

– А я люблю, когда зима холодная, – сказал Джоди.– Вот ежели б только не надо было всё время носить дрова.

– Да, сударь, похоже, зима будет хорошая. С урожаем и с мясом у нас вышло куда лучше, чем я предполагал. Быть может, хоть теперь-то удастся перевести дух.

– Давно пора, – сказала матушка Бэкстер.

– Да, Старуха-Голодуха ушла охотиться в другие места.

Время шло, никто больше не заговаривал. Было тихо, только шипели дрова в очаге, Пенни попыхивал трубкой, да скрипело кресло матушки Бэкстер на дощатом полу. Один раз в вышине над домом громко просвистело, словно ветер внезапно пронесся меж сосен. Это утки улетали на юг. Джоди взглянул на отца. Пенни поднял трубку мундштуком кверху и кивнул. Если бы Джоди не лень было говорить, он спросил бы, что это за утки и куда они держат путь. Ему казалось, что если бы он разбирался в таких вещах так, как отец, он смог бы прожить без арифметики и правописания. Чтение он любил. По большей части это были рассказы, хотя и не такие хорошие, как у Пенни, – таких ему ещё не попадалось, – но всё же рассказы.

– Что ж, надо идти в постель, не то я засну прямо тут, – сказал Пенни.

Он встал и наклонился к очагу выколотить трубку. В этот момент собаки взлаяли и стремительно выбежали из-под дома. Казалось, будто его движение пробудило их ото сна и они бросились за воображаемым врагом. Пенни открыл переднюю дверь, приложил ладонь к уху, прислушался.