Нора Робертс - Смерть не имеет лица

• Название: Смерть не имеет лица
• Автор: Нора Робертс
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-01783-6

Лейтенант нью-йоркской полиции из отдела убийств Ева Даллас привыкла встречаться со смертью лицом к лицу. И новое дело не предвещало ничего необычного… но очень скоро Ева поняла, что несколько не связанных между собой убийств и серия страшных по своей жестокости террористических актов – звенья одной цепи. Неиз­вестная организация угрожает всему, что Еве дорого. Преступники слишком близко подобрались к ее дому, и Ева не могла не принять вызов. И пока отсчитываются последние секунды до взрыва, Ева и ее неизменный спутник Рорк должны принять единственное правильное решение…

Роман так же издавался как «Преданность смерти»

---

Пибоди могла бы, конечно, удариться в воспоминания и поделиться с Заком собственными наблюдениями, но решила воздержаться.

– Никто не сможет тебе сразу ответить на такой во­прос. Сначала ты сталкиваешься с тем, что зло совершено, а уж потом разбираешься с ним. Этим я и занимаюсь.

Зак кивнул, изучая ее лицо. Он уже понял, что нынеш­няя жизнь Пибоди отличается от той, которую она вела в первые месяцы после того, как перебра­лась в Нью-Йорк и впервые надела полицейскую форму.

Тогда она разбиралась с последствиями аварий, разнимала уличных драчунов, вела бумажную работу. Теперь Пибоди была переведена в отдел по расследованию убийств и каж­дый день имела дело со смертью, постоянно сталкиваясь с теми, кто совершал зло. И на лице ее это отразилось. Пи­боди выглядела иной. Если раньше все эмоции его сестры выплескивались наружу, то сейчас ее переживания скры­вались где-то глубоко внутри темных серьезных глаз.

– Ты справляешься? – спросил Зак.

– Вполне справляюсь. А буду работать еще лучше, – улыбнулась Пибоди.

– Насколько я понял, ты учишься у Даллас?

Пибоди присела на край кровати.

– Да. Она мне всегда очень нравилась – еще до того, как она взяла меня к себе в помощники. Я изучала ее саму, ее файлы, технику работы… Никогда не думала, что буду работать с ней. Может, это была удача, может – судьба. Она дала мне возможность выяснить, на что я способна, понять, кто я есть. Она помогла мне осуществить то, чему нас с тобой учили: найти свою дорогу в жизни, уверенно идти по ней и делать максимум того, что можем. Я так и поступаю.

– Думаешь, я не понимаю и не одобряю тебя?

– Признаться, меня этот вопрос беспокоит. Для меня важно, что думаешь об этом именно ты, – с оттенком на­стороженности сказала Пибоди.

– Пусть не беспокоит. Мне даже не нужно разбираться в том, чем ты занимаешься, – я вижу, что это занятие тебе необходимо.

– Зак! Ты всегда был либеральнее всех остальных.

– Еще бы. Когда подрастаешь последним в семье, тебе лучше видно, как и в чем накуролесили остальные – те, кто постарше. А теперь не возражаешь, если я приму душ?

Когда Зак пошел со своей сумкой в ванную, Пибоди на­брала номер Чарльза Монро, отменила назначенное на тот вечер свидание. Она подумала, что, каким бы мудрым, ли­беральным и взрослым ни выглядел младший брат, он вряд ли был бы в восторге от ее избранника и от их нерегуляр­ной, какой-то несколько сомнительной связи.

Пибоди была бы немало удивлена тем, насколько «ли­беральнее» был ее младший брат на самом деле.

Зак стоял под горячей струей душа, давая воде смыть усталость после долгой дороги, и тоже думал о связи, – которой, впрочем, не было, да и быть не могло. Он думал о внезапно появившейся в его жизни женщине, которую видел всего лишь раз и которая была скорее видением, чем предметом его конкретных забот.

Она была замужем, и она была… его работодателем. Зак убеждал себя в том, что не вправе думать о ней, тем более испытывать сладкую дрожь от мысли, что вскоре увидит ее. Он талдычил сам себе, что это глупое детское увлече­ние никак не вяжется с реальностью, и даже призывал на помощь свою веру, но все было тщетно.

Зак никак не мог выкинуть из головы воспоминания о ней, стереть в своем воображении ее идеально красивое лицо, печальные глаза, мягкий тембр голоса… Здесь, ос­тавшись наедине с собой в одной из квартир города, в ко­тором жила она, Зак не мог не признаться себе в том, что она была едва ли не главной причиной его приезда из Ари­зоны. Он хотел видеть ее во что бы то ни стало, каким бы постыдным ни казалось ему это желание.

Будучи не в силах одолеть раздирающие его противоре­чия, Зак пытался найти нечто среднее, примирить собст­венные моральные принципы с безуспешно подавляемым вожделением. Пока все складывалось как нельзя лучше: он наконец увидит эту женщину, но увидит в ее доме, с му­жем. Ведь они встретились совершенно случайно, и, сле­довательно, эта безрассудная страсть тоже возникла слу­чайно и наверняка была мимолетной. Там, в Аризоне, эта женщина была одна и выглядела одинокой. Здесь, в ее соб­ственном городе, она могла оказаться другой. «Скорее все­го, так и произойдет», – говорил сам себе Зак, но догады­вался, что ничто не сможет изменить одного конкретного обстоятельства – он влюбился в эту женщину.

Измученный собственным ханжеством, Зак решил уп­ростить для себя задачу хотя бы на день приезда. Ему пред­стояло выполнить работу, на которую он подрядился, – и не более того. Все свободное время он будет проводить с сестрой, по которой так соскучился и о которой так беспо­коился. Он должен был получше рассмотреть этот город и познакомиться с той работой, которая завлекла его сестру, выманив ее из дома, из семьи.

А город, как теперь вынужден был признаться себе Зак, заворожил и его.

Вытершись полотенцем, он посмотрел в узкое запотев­шее окно ванной комнаты на улицу, и сердце его вновь за­колотилось в неясном ожидании чего-то волнующего. В этом небольшом фрагменте городского пейзажа для Зака заключалось очень много. Здесь не было пустынных про­сторов, величественных гор или бескрайних полей – того, к чему Зак с детства привык в Аризоне. И все же в этом живом рисунке, ограниченном рамками маленького окна, ему грезилось нечто куда большее, чем нагромождение безликих домов на фоне пасмурного неба.

Ему так много хотелось увидеть, так много сделать! На­девая чистую рубашку и джинсы, он уже начал что-то пла­нировать, замышлять, чувствуя, как разыгралось его вооб­ражение. А когда Зак вернулся из ванной, он был готов на­чать действовать.

К тому времени Пибоди убрала с глаз долой все лиш­нее, спрятала секретные диски и детективы и хлопотала на кухне. Увидев сестру, Зак не удержался от улыбки:

– Ну, теперь я начинаю чувствовать себя внезапно на­грянувшим гостем.

А Пибоди, глядя на посвежевшего брата, поняла, что в порыве восторга при встрече в кабинете Евы не разглядела Зака как следует. Только теперь она обнаружила, как он вырос и каким стал красивым.

– Ты выглядишь просто замечательно – окреп, возму­жал, совсем мужчина! – восхищенно произнесла Пибоди.

– Просто надел чистую рубашку.

– Хорошо, пусть будет так. Выпьешь соку? Или, может быть, чаю?

– Хм… Вообще-то я хотел бы сходить куда-нибудь. Я при­хватил с собой путеводитель и изучал его всю дорогу. Зна­ешь, сколько музеев только на Манхэттене?

– Нет, но ты-то наверняка знаешь! – Ноги Пибоди ныли от ходьбы в уставных ботинках, и ей захотелось по­быстрее от них избавиться. – Тебе придется немного подождать, пока я переоденусь, и мы пойдем пересчитывать эти музеи.

Спустя час, наслаждаясь легкой цивильной одеждой, Пибоди была готова идти с Заком куда угодно. Ему же хо­телось видеть не только музеи, а все подряд. Зак взял с собой видеокамеру – в основном чтобы попижонить, как он признался сестре, и эту камеру за время прогулки по го­роду могли бы у него украсть не один раз, если бы Пибоди не следила за мелькавшими в толпе уличными воришками. Сам Зак в ответ на все поучения сестры о том, как распо­знавать на улице опасность, лишь улыбался и кивал.

Они поднялись на Эмпайр стейт билдинг и простояли там на суровом ветру, пока у Пибоди не онемели уши; про­шлись по «Метрополитэн»; поглазели на витрины на Пятой авеню. И только всепрощающая любовь к брату могла заставить Пибоди еще и покататься на салазках на катке в Центре Рокфеллера после трех часов блуждания по городу. Однако Зак был так ошеломлен впечатлениями, которые мог предложить ему огромный город, и с таким благоговением засматривался на очередную диковину, что Пибоди стало неловко. Она поняла, что давно уже разучи­лась смотреть.

К тому времени, когда ей наконец удалось уговорить брата сделать остановку, чтобы выпить чего-нибудь горя­чего и перекусить, Пибоди решила, что необходимо очер­тить Заку какие-то конкретные «рамки дозволенного». Ведь он будет распоряжаться свободным от работы време­нем как ему заблагорассудится, но в нем, двадцатитрехлет­нем мужчине, сидела неуемная наивная энергия любозна­тельного, беззащитного пятилетнего ребенка. Пибоди опа­салась, что в условиях Нью-Йорка это сочетание могло сыграть роковую роль.

– Зак, – начала Пибоди, грея пальцы о кружку горяче­го чечевичного супа, – нам нужно поговорить о том, чем ты будешь заниматься, пока я на службе.

– Буду работать над заказом, – пожал плечами Зак.

– Видишь ли, я иногда задерживаюсь на службе допоздна. – Пибоди сделала неопределенный жест. – У тебя останется много времени на себя, поэтому…

– Тебе не нужно беспокоиться обо мне, – улыбнулся он. – Я давно вырос из коротких штанишек.

– Но ты никогда раньше не бывал здесь!

Зак вздохнул и посмотрел на нее тем взглядом, каким обычно смотрят на занудливых сестер уставшие от их нотаций младшие братья:

– Я ношу деньги в нагрудном кармане. Я не заговари­ваю с людьми, которые катают тележки с электронными браслетами и карманными компьютерами. Я не собираюсь играть в карточные игры, которые устраивают на Пятой авеню, даже если эти игры кажутся просто забавой.