Согьял Ринпоче - Книга жизни и практики умирания

• Название: Книга жизни и практики умирания
• Автор: Согьял Ринпоче
• Издательство: Ассоциация духовного единения «Золотой Век»
• Жанр: Религия: буддизм
• Год: 1997
• ISBN: ISBN 5-900206-21-1

Согьял Ринпоче – учитель тибетского буддизма, а именно дзогчен, традиции развития глубинной внимательности, ведущей к окончательному просветлению. Он является тем, кто в тибетском буддизме называется тулку. Тулку – это существо, настолько просветленное и развитое, что в момент смерти, вместо того чтобы отправиться за границы наших обыденных миров с их страданием, в царство предельного блаженства, он (или она) намеренно решает воплотиться здесь, чтобы продолжать помогать другим найти путь к просветлению.

Его книга – реферат о смерти. Но она также – о качестве вашей жизни, потому что если не иметь дело со своей смертью, то можно жить лишь частичной жизнью, тенью жизни. Книга предлагает важные практические, равно как и духовные, если можно их различить, советы, как готовиться к смерти, помогать готовиться другим и действовать во время процесса умирания. «Тибетская книга жизни и смерти» гораздо более практична и полезна, чем старая классическая «Тибетская книга мертвых», и не нужно быть буддистом, чтобы получить пользу от ее советов.

На что можно надеяться в отношении этой книги? – Произвести полный пересмотр того, как мы смотрим на смерть и заботимся об умирании, а также того, как мы смотрим на жизнь и заботимся о жизни.

---

religion_buddhism Согьял Ринпоче Книга жизни и практики умирания

Согьял Ринпоче – учитель тибетского буддизма, а именно дзогчен, традиции развития глубинной внимательности, ведущей к окончательному просветлению. Он является тем, кто в тибетском буддизме называется тулку. Тулку – это существо, настолько просветленное и развитое, что в момент смерти, вместо того чтобы отправиться за границы наших обыденных миров с их страданием, в царство предельного блаженства, он (или она) намеренно решает воплотиться здесь, чтобы продолжать помогать другим найти путь к просветлению.

Его книга – реферат о смерти. Но она также – о качестве вашей жизни, потому что если не иметь дело со своей смертью, то можно жить лишь частичной жизнью, тенью жизни. Книга предлагает важные практические, равно как и духовные, если можно их различить, советы, как готовиться к смерти, помогать готовиться другим и действовать во время процесса умирания. «Тибетская книга жизни и смерти» гораздо более практична и полезна, чем старая классическая «Тибетская книга мертвых», и не нужно быть буддистом, чтобы получить пользу от ее советов.

На что можно надеяться в отношении этой книги? – Произвести полный пересмотр того, как мы смотрим на смерть и заботимся об умирании, а также того, как мы смотрим на жизнь и заботимся о жизни.

ru en В. М. Подшувалова Е. И. Антонова Слава А Zenzen [email protected] FB Tools 2004-03-23 http://psylib.kiev.ua/ http://spiritual.ru/ A4A979C8-F591-45FF-B4BD-8423BFB3BFFC 1.0

1.0 – Исправлены замеченные ошибки и некоторые погрешности перевода.

Согьял Ринпоче. Книга жизни и практики умирания. Тселе Натсок Рангдрол. Зеркало полноты внимания Ассоциация духовного единения «Золотой Век» Санкт-Петербург 1997 ISBN 5-900206-21-1 Терминологическая правка В.Данченко. К.: PsyLib, 2002 Sogyal Rinpoche The Tibetan Book of Living and Dying

Согьял Ринпоче КНИГА ЖИЗНИ И ПРАКТИКИ УМИРАНИЯ

Предисловие

Я родился в Тибете, и мне было шесть месяцев, когда меня отдали в монастырь моего учителя Джамьянга Кхьенце Чокьи Лодро, который находится в провинции Кхам. У нас в Тибете есть уникальная традиция выявления перевоплощений ушедших великих мастеров. Они определяются в юности и им дается особое образование, подготавливающее их к тому, чтобы в будущем стать учителями. Мне было дано имя Согьял, так как мой учитель опознал во мне воплощение Тертона Согьяла, известного мистика, который был одним из его собственных учителей, а впоследствии наставником Тринадцатого Далай-ламы.

Мой учитель, Джамьянг Кхьенце был довольно высоким для тибетца, и он всегда казался в толпе выше всех на целую голову. У него были очень короткие стриженые серебристые волосы, подобные волосам Будды. Но то, что было наиболее замечательно, так это его присутствие. Его взор и манера держаться говорили тебе о том, что он был мудрым и святым человеком. У него был богатый, глубокий и проникновенный голос, и когда он давал учение, его голова слегка отклонялась назад и учение истекало из него потоком красноречия и поэзии. И несмотря на почтение и трепет, производимые им, во всем, что он делал, присутствовало смирение.

Джамьянг Кхьенце является основой для моей жизни и вдохновением для этой книги. Он был воплощением учителя, преобразовавшего буддийскую практику в нашей стране. В Тибете недостаточо было просто носить имя воплощенца. Ты всегда должен заслуживать уважение через свое обучение и духовную практику. Мой учитель провел годы в уединении, и о нем рассказано много чудесных историй. Он обладал глубокими знаниями и духовным постижением, и я пришел к открытию того, что он был подобен энциклопедии мудрости и знал ответ на любой вопрос, который ты мог бы ему задать. В Тибете было много духовных традиций, но Джамьянг Кхьенце был объявлен авторитетом во всех из них. Для любого, кто его знал или слышал о нем, он был воплощением тибетского буддизма, живым доказательством того, кто осуществил учение и довел до завершения свою практику.

Я услышал, что мой учитель сказал, что я бы помог продолжить его работу, и безусловно он всегда обращался со мной, как с собственным сыном. Я чувствую, что то, чего я стал способен достигать теперь в своей работе, и аудитория, к которой я смог приблизиться, являются всходами благословения, которое он мне дал.

Все мои самые ранние воспоминания связаны с ним. Он был окружением, в котором я вырос, и его влияние преобладало в моем детстве. Он был мне как отец. Он охотно даровал мне все, что я просил. Его духовная супруга, Кхандро Церинг Чодрон, которая также являлась моей тетей, часто говорила: «Не тревожь Ринпоче, он возможно занят», но я всегда желал быть возле него, и он был счастлив видеть меня рядом с ним. Я постоянно докучал его вопросами, и он всегда мне терпеливо отвечал. Я был непослушным ребенком. Ни один из моих опекунов не мог дисциплинировать меня. Всякий раз, когда они пытались бить меня, я убегал к своему учителю и забирался на него сзади, куда никто не посмел добраться. Притаившись там, я чувствовал гордость и был доволен собой; а он только смеялся. Затем однажды, тайком от меня, мой опекун обратился к нему, что для моей же пользы нужно положить этому конец. На следующий день я убежал и спрятался. Мой опекун вошел в комнату, сделал несколько простираний перед моим учителем и вытащил меня. Я вспоминаю, как я был вышвырнут из комнаты. Как это было странно, что он не казался испугавшимся моего учителя.

Джамьянг Кхьенце часто жил в комнате, где он в своем предыдущем воплощении увидел свои откровения и начал возрождение культуры и духовности, которая в прошлом столетии в Восточном Тибете была в упадке. Это была удивительная комната, не особенно большая, но с магической атмосферой, наполненная священными предметами, живописью и книгами. Ее называли «небесами будд», «комнатой уполномочивания», и если существует такое место в Тибете, которое я вспоминаю, так это та комната. Мой учитель сидел на низком сидении, сделанном из дерева и полосок кожи, и я сидел возле него. Я бы отказался есть, если бы это было не из его чаши. Рядом в маленькой спальне находилась веранда, где было почти всегда темно, и там всегда на маленькой печи в углу стоял чайник с кипящим чаем. Обычно я спал возле своего учителя в футе от него самого. И тот звук, который я никогда не забуду, это щелканье бусин его мала – буддийских четок, – и как он нашептывал свои молитвы. Когда я уходил спать, он обычно был здесь – сидел и практиковал; и когда я просыпался утром, он уже бодрствовал, вновь сидя и практикуя, переполняясь благословением и силой. Как только я открывал глаза и смотрел на него, я обычно наполнялся теплотой и счастьем. Вокруг него был как бы ореол мира.

Когда я становился старше, Джамьянг Кхьенце часто делал меня председательствующим на церемониях, тогда как он сам выполнял роль ведущего ритуал. Я был свидетелем всех учений и посвящений, которые он давал другим; но то, что я вспоминаю сейчас, это скорее не детали, а атмосфера. Для меня он являлся Буддой, по поводу чего в моем уме не возникало никаких вопросов. И все остальные также опознавали это. Когда он давал посвящения, его ученики настолько благоговели перед ним, что едва ли могли взглянуть в его лицо. Некоторые обычно видели его в форме его предшественника или в форме различных будд и бодхисаттв. Все называли его Ринпоче, «Драгоценный», что является титулом, который дается мастеру, и когда он присутствовал, то ни к одному другому учителю таким образом не обращались. Его присутствие было настолько впечатляюще, что многие трогательно называли его «Изначальным Буддой».

Если бы я не встретил своего учителя Джамьянга Кхьенце, я знаю, что тогда стал бы полностью другим человеком. Своей теплотой, мудростью и состраданием он воплощал в себе священную истину учений и таким образом делал их практичными и созвучными с жизнью. Каждый раз, когда я делюсь той атмосферой моего мастера с другими, они могут испытывать то же самое глубокое чувство, которое возникало во мне. Что пробудил во мне Джамьянг Кхьенце? Непоколебимую уверенность в учениях и убеждение в центральной и основополагающей важности учителя. Какое бы понимание я ни имел, я знаю, что обязан в этом своему учителю. Это то, чего мне никогда ему не возместить, но я могу передать это другим.