Николай Толстой - Пришествие Короля

• Название: Пришествие Короля
• Автор: Николай Толстой
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-002092-9

Сорок лет прошло с тех пор, как в битве при Камланне погиб Артур. Больше нет в Британии великого короля, который вернул бы бриттам прежнюю славу. А саксы, что вели себя до сих пор довольно смирно, уже не хотят платить дани, да и грозят войной бриттским королям, погрязшим в междуусобицах... И вот — на престол Гвинедда, одного из крупнейших королевств Британии, восходит Мэлгон Высокий. А в одинокой башне на берегу моря девственница родила чудесное дитя — это не кто иной, как вновь вернувшийся в час беды Мирддин, которого много столетий спустя в легендах о короле Артуре назовут Мерлином...

---

— Все это верно, — задумчиво произнес он. — Но как можем мы, тщедушные по сравнению с великанами, что жили во дни деда моего Уриена, отбросить эту завесу, когда, как ты говоришь, источник ауэна не бьет больше… и русло его иссохло и завалено камнями?

Киан помолчал. Затем заговорил снова:

— Как ты знаешь, о король, завтра Калан Май. Зал этот украсят зелеными ветвями. Молодежь нашего племени будет плясать на зеленой траве перед входом, а высокородные мужи принесут тебе дань крепким пивом и сладкими кореньями, легкой молочной сывороткой и свежим творогом. Это день, когда наши сердца вновь молодеют, хотя и отягощены они воспоминаниями об ушедших от нас друзьях, что спят в курганах, в долинах или на островах морских. Это день, когда все приходит в движение: птицы поют, леса зелены, плуги в бороздах, волы за работой, море зелено и капризно, а земля разноцветна.

Король вдруг вспомнил, что очень похожие слова говорил бард и в предыдущий Калан Май, и за год до того, и на лице его отразилось досадливое нетерпение. И тогда бард быстро перешел к делу:

— Но Калан Май не только время для того, чтобы плугу погрузиться в борозду, а кукушке куковать с ветки. Не только сынов человеческих охватывает волнение, но и тех, кто не из рода людского. Когда твои юноши и девушки будут плясать на зеленой траве перед твоей крепостью, на горных пастбищах и на лесных лужайках запоет свои колдовские песни и закружится в серебристой пляске Тилвит Тег, Дивный Народ.

Орды Аннона выбираются из своих подземных чертогов. Среди них мертвые, те наши праотцы, чьи подвиги вспоминают в пиршественных залах Тринадцати Королей Севера. Говорят, что они выходят из своих погребальных курганов и временами говорят с живыми. И те, кто умеет видеть, могут встретить их на закате или рассвете у бродов и границ, на перекрестках дорог, и у изгородей.

— Истинно, истинно! — возбужденно закричали все. Некоторые действительно сталкивались с тенями своих предков и других прославленных людей былых дней. Киан поднял руку, чтобы шум улегся.

— Вы, мужи Регеда, и вы, князья Тринадцати Королевств Севера, что вы скажете на это? Прошлый Калан Гаэф, когда все оплакивали уход лета, я поспешил на Север по дороге, что ведет через горы к пустоши Годдеу. Я искал свой ауэн, который стал иссякать к концу года. Здесь, в сердце Леса Келиддон, встретился мне ужасный призрак. Он скользил вдоль поляны от земли Придин, стремительно, как ястреб со скалы или как ветер с серого моря, все время левым боком ко мне. Когда спросил я его, что он делает здесь, он ответил, что возвращается, навестив погребальный курган Сына Монахини на горе Невайс Когда же спросил я его, что он хочет этим сказать, он немного проводил меня по дороге туда, где деревья были реже, и показал на Черную гору, что возносит главу свою над вершинами леса.

— Черная гора? Та, что посреди земель Севера? Что, говорят, касается вершиной самого неба? Но кто такой этот Сын Монахини, о котором говорил призрак? — с любопытством спросил король Кенеу. Змея на шее его сплелась замысловатыми узлами, и огонь умирающего очага блестел на желтом и черном узорах ее тела. Бард кивнул, немного помолчал в глубокой задумчивости, прежде чем продолжить:

— Сын Монахини, как мудрые называют его, будучи в Лесу Келиддон, есть не кто иной, как сам провидец Мирддин. Издалека увидел я озаренный лучом солнца зеленый холм у подножия горы, который казался островом среди черных вод морских под темным небом бури. Это, сказал мне призрак, горседд[6] Мирддина. Теперь, о король, вот что скажу я: завтра Калан Май, когда, может быть, этот Мирддин Одержимый, как и прочие живущие под землей, очнется. Почему бы всем благородным гостям не собраться здесь завтра поутру — и кто скажет, может, из уст самого Провидца Острова Придайн узнаем мы многое о том, что случится в грядущем году?

На миг тишина воцарилась во мраке королевского зала. Наверху, на стропилах, послышалась возня — всего лишь летучие мыши, что висели по краям крыши, но минута была такая, что и самые отважные воины призадумались. Однако через мгновение отовсюду послышались одобрительные возгласы. В очаг подбросили еще поленьев, пламя взметнулось вверх, и князья Тринадцати Племен Севера с горячим нетерпением смотрели на знакомые лица.

— Клан дело говорит! — вскричал старый Карадог Белое Бедро. — Я слышал от отца моего Брайхиора, что гробница Мирддина находится на горе Невайс, и скорее всего призрак знал, в каком горседде он покоится. Говорят, что ежели благородный человек сядет на этом горседде, то не уйдет он без того, чтобы не приключилось с ним одно из двух: будет он ранен либо покалечен или увидит чудо.

— Не страшны мне раны среди такого воинства, как это, — заявил король Кенеу, с гордостью обводя взглядом своих приближенных, — и буду рад я увидеть хотя бы тень чуда. Я пойду на этот горседд, и сяду там, и увижу то, что должно увидеть.

Эти слова короля показались придворному священнику кощунством, призыванием дьяволов, демонов и порождений тьмы.

— Vade retro, Satanas! Изыди! — громко вскричал он пред лицом всего собрания. — Припомни, король, что всякий, кто в душе верит в то, что Дивный Народ все еще живет в своих холмах, не войдет в Царство Небесное, поскольку верит в то, чего не может быть! Это не нравится самому Христу!

При словах этих в ярости поднялся король Кенеу и гневно посмотрел на священника. Не простой был это взгляд, а смертоносный, который мог причинить человеку великое зло. Но Божий человек, на счастье свое, тут же припомнил, как сам благословенный Кадог вызывал из могилы Кау из Придина, вопрошая этою великана о минувшем.

— Воистину, чудо это стало известно по всему Северу, — поспешно объяснял священник, — и благословенный Кадог получил двадцать четыре крестьянских двора в благодарность за свой святой труд. И потому ясно, что я ошибался, и открытие могильного кургана во имя Христа, после поста и молитв — дело почтенное в глазах Божьих.

И тогда король Кенеу снова сел и отвел свой смертоносный взгляд от священника двора своего. Но крестьянских дворов он ему не пожаловал, не упоминается также, чтобы он постился либо молился.

Итак, три дня спустя, когда солнце только начало золотить белые вершины гор, король Кенеу Красная Шея, сын Пасгена, сына Уриена, и три сотни воинов его подъезжали к склонам Черной горы. Даже в сером сумраке чащи, еще не согретой весенними рассветными лучами, являли они собой красивое зрелище. Они шли на рысях, все верхом на быстроногих конях, все богато разодетые в золото и пурпур, в одежды из самых дорогих полосатых и клетчатых тканей. Золотые застежки на плечах их и рукояти мечей тепло поблескивали в полумраке. И всю дорогу кричали они, смеялись и пели веселые песни.

Путь их вел на север от плодородной долины Ллойвенидд, где вешние луга были усыпаны яркими цветами. Были они столь же изобильны и сверкали в сиянии дня, как по ночам сверкает звездная твердыня чародея Гвидиона на лиловом куполе неба. Трудились волы и плуги, молодежь отгоняла пятнистых коров на горные пастбища, из ульев и голубятен доносились жужжание и воркование, говорившие о радости народившейся жизни. С заката до рассвета горели повсюду на вершинах холмов костры Кинтевина[7], а по склонам весело катились огненные колеса. И только плач кукушки на ветке в долине Куаог в один миг возвращал мысли людей к печали по ушедшему году, к печали о том, что все в мире стареет и умирает, о тех, чья недолгая жизнь закончилась в том году.

У брода Эрехвидд, близ разрушенной крепости Ардеридд, куда бежал Мирддин после гибели короля Гвенддолау и его дружины, свита короля Кенеу на некоторое время умолкла, ибо теперь шли они по стопам самого Провидца, когда в безумии удалился он на пустоши Годдеу. Более того, они углубились в недобрые земли Севера, лежавшие за пределами великой стены Гваол, что тянется от моря Регед до моря Удд, словно цепь, и отделяет левую часть острова от правой. К югу находится земля племен Кимри, которые живут каждый в своем владении и в своем доме в самой прекрасной земле на свете. К северу лежат голые, продуваемые ветрами горы, зловонные болота, пустынные нагорья, населенные одними только ядовитыми змеями и заполненные опасными для дыхания туманами и испарениями. Среди валунов на вересковых пустошах и в лесных зарослях летают бледные гвиллион, призраки мертвых, и тихо стонут, словно летучие мыши, среди раскатов грома в серых грозовых тучах и завывания ветра над вересковыми полями.

Но цель людей Севера была высока, и сердца их горячо бились, и даже когда они покинули широкую равнину Регеда и стали подниматься по мощеной дороге, проложенной в давно минувшие дни людьми Ривайна в горы, сердца их были полны великих ожиданий. Деревья сомкнулись вокруг них так, что солнце едва касалось теплыми своими лучами земли, но души воинов были полны возбуждения и предвкушения, от которых сердца бились быстрее, и даже смех временами слетал с их уст.