Юлия Туманова - Море волнуется — раз

• Название: Море волнуется — раз
• Автор: Юлия Туманова
• Издательство: Крылов
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-94371-657-2

Выиграв на телевидении приз, Лада поехала к морю. Однако разбушевавшаяся стихия заставила ее забыть об отдыхе и вспомнить о том, что она студентка медицинского. А когда кошмар закончился, она стала мечтать о новой встрече с мужественным загорелым командиром отряда МЧС.

Но прежде чем эта встреча состоится, Лада переживет еще одно приключение: ее похитят и оставят в каюте яхты под присмотром свирепой собаки…

---

Вот этого она не могла объяснить и самой себе.

Что надо?

Помочь незнакомой внучке Марьи Семеновны? Но как? Поговорить с нею? Что-то объяснить?

Или надо, чтобы ей сказали, что она не виновата, просто так сложилась жизнь. Нет, не жизнь — смерть!

О Господи!

Ненавидя себя, она вышла за ворота и огляделась. Она не знала, куда и зачем идти. Можно было сесть на поезд и вернуться домой. Наказать себя. Можно и пешком вернуться. Это достаточная кара или нет?

Зазвонил мобильный.

— Лада, с тобой все в порядке? — мамин голос звучал с умеренной тревогой.

Почему-то тяжелая артиллерия в виде причитаний и воспитательного тона была на сей раз не задействована, и это немного ободрило ее.

— Не совсем, — честно сказала она.

— Я хотела позвонить вчера, но папа сказал, что лучше не надо, — быстро проговорила мама, — ты же знаешь, какая у папы интуиция. Тебе, наверное, и в самом деле, вчера было не до нас? Ты можешь рассказать, что все-таки случилось? — Этот вопрос мама задала осторожно, будто дула на открытую рану. И Ладка рассказала. Рассказала — и замерла, ожидая, что мама заведет разговор по поводу испорченного отдыха. Но та лишь сказала сердито:

— Ты очень много на себя берешь, детка! Врач безусловно несет ответственность за чужую жизнь, но с Марьей Семеновной, как я поняла, ты была вовсе не врачом. Разве я не права?

Ладка посмотрела на трубку, решая, не соврать ли, что кончились деньги на счету.

Деньги, а не ее сила. До признания в собственной слабости, пожалуй, она еще не доросла.

— Ладно, все, мам. Я в порядке, — невпопад пробормотала она, приладив голову к холодной стене, — со мной все нормально.

— Ну, конечно, — удовлетворенно согласилась мама, — конечно, в порядке, ты не ранена, не больна, и не лежишь при смерти, а придумывать проблемы — твое любимое занятие, так что, действительно, все нормально.

От злости, разгоравшейся все сильней, Лада судорожно вцепилась в телефон и с присвистом прошипела:

— Я не придумываю проблемы, мама! Зря я тебе сказала! Ты не понимаешь! Все, до свидания, всем привет!

Дышать было тяжело. Думать не хотелось.

С чего она взяла, что именно сейчас, в этот момент, когда кажется, что вина вот-вот поглотит ее с головой, кто-то должен прийти на помощь?! Например, мать. Нет! Никто никогда не будет чувствовать ее боль, как свою собственную, никто не поймет до конца ее радость, и не разделит ее печаль, и что-либо объяснять — бесполезно.

Никто не станет читать с ней стихи дуэтом. Никому нет дела до причин ее усталости. В лучшем случае ее пожалеют, приласкают и подадут теплое одеяло, чтобы она смогла укрыться под ним от жизни хоть на несколько минут.

А если она не хочет укрываться?!

…Потому что сильная и храбрая, просто очень нужно, чтобы кто-то это увидел. И это, и все остальное…

Чтобы кто-то увидел и захотел узнавать дальше.

Может быть, даже не все разделять с ней, но по-настоящему интересоваться тем, что в ней есть или еще когда-то будет.

Разве это возможно?

* * *

В номере неслышно работал кондиционер, создавал приятную прохладу. Кровать была огромная, простыни хрустящие, ванная сверкающая, а бар ломился от напитков в красивых бутылках. Полный набор благ. Сногсшибательный комфорт. К тому же — бесплатно. На халяву, вот как.

И все это вызывало чувство потерянности. Будто бы она заняла чужое место.

Безрадостная картина.

А ведь ей всего двадцать четыре, и так хочется жить, и так ярко светит солнце за круглыми окошками, и так весело плещутся волны всего в нескольких сотнях метров от гостиницы.

Но она не разрешала себе радоваться. Хотя и понимала, что это глупо, глупо, глупо…

Поезжай в Сибирь, встань в тонюсеньком сарафанчике босиком на морозе, устройся на лесоповал, замори себя голодом, — мало ли что можно придумать для самоистязания?!

Или уж оставь все, как есть.

С усилием Ладка приподнялась на кровати.

И почему-то встал перед глазами — на секунду, но ярко! — тот питекантроп в оранжевом комбинезоне. Будто бы снова он смотрел на нее из-под насупленных бровей, словно прикидывал, выдержит она или нет, и придется ли отпаивать ее валерьянкой, трясти за плечи, утешать, обмахивать кружевным платочком.

Ха! Она не кисейная барышня!

Жаль, что его здесь нет, иначе Ладка непременно бы это доказала. Она — сильная, понятно? Храбрая и стойкая, как оловянный солдатик! И свою жалость он может засунуть в… Она бы ему обязательно сказала, куда он может засунуть эту самую жалость!

Эх, с каким бы удовольствием сказала!

Жаль, что его нет.

Наверное, разобрав завалы, бравые спасатели кинулись в очередную горячую точку. Или как это у них называется?

Она бы тоже так смогла. У нее стальные нервы, умелые руки и мгновенная реакция, а он предлагал ей покурить, этот болван! Будто умудренный сединами старец, для которого ее горе было вовсе не горем, а так — ерундой, и он снисходил до нее, и заглядывал в глаза, точно зная при этом — все проходит.

Будто бы она сама не знала!

Ух, как же Ладка разозлилась! Вылетев стремглав из гостиницы, она хищно огляделась, словно готовясь налететь на первого попавшегося мужика с кулаками и объяснениями.

Вот в чем дело! Тот, в каске и форменном комбезе, был мужиком, и с мужским же самодовольством считал, будто бабьи слезы — вода, и дурь к тому же. А настоящему мужику полагается все это презирать и лишь в редких случаях великодушно жалеть бедняжек малохольных.

Этот спасатель с жутким шрамом на самодовольной физиономии пришел бы, наверное, в неописуемый восторг, узнав, как сильно на нее повлиял.

Иди к черту, сказала она ему, но он почему-то не послушался и не убрался из ее головы.

…С мыслями о нем она остановилась посреди лета, в чужом городе, где пальмы были обычным пейзажем, где шастали фотографы с обезьянками и крокодилами на привязи, где билось о каменные уступы и вальяжно стелилось вдоль песчаного берега море, где в необыкновенной лазури облаков дрожал огонь, на который взглянуть было больно.

Вот дура! О ком она думает?! Когда вокруг то самое счастье, долгожданное и горячее! И каждый раз с новой силой вонзающийся в сердце жар, и несказанный простор.

Она побежала к берегу — легко, вприпрыжку, как в детстве.

Разноцветье панам, шезлонгов, полотенец, купальников, надувных матрасов, пакетов с бутербродами; тапки, зарытые наполовину в песок, пятки всех размеров, золотые спины, румяные животы — вся эта живая радуга ударила в глаза, и Лада сбавила шаг, и стала искать место, где бы пристроиться.

Мимо проплывали пышнотелые леди в розовых пятнах слезавшей кожи и стильных темных очках, визжали шоколадные подростки, стайками грудилась у воды детвора, и шастали туда-сюда продавцы, взмокшие от работы.

Она разулась и, загребая пальцами жгучий песок, пошла к воде.

Какое это было счастье! И в первые минуты, как всегда при встрече с морем, людской шум будто отдалился, стало наплевать на суету и на чужую буйную радость тоже.

Потом она вылезла из сарафана, бросила его на шлепанцы и дрожа от нетерпения кинулась в зеленоватую прохладу.

Плавать быстро Ладка не умела, но держалась на воде уверенно и на спине могла уплыть далеко. Чем дальше от берега, тем прозрачней была вода и отчетливее камешки на дне. Мурашки пробегали по коже каждый раз, когда ее задевала медуза, и это тоже было приятно.

Прошло немало времени, прежде чем она выбралась на берег, и, фыркая по-кошачьи, стала выжимать тощий хвостик. Ей было очень весело и хотелось, чтобы это никогда не кончалось.

Сейчас она чуточку поджарится на солнышке, потом искупается еще, потом еще и еще, а после полудня, когда станет совсем невмоготу от жары, усядется в кафе на берегу, закажет себе зеленый чай и какой-нибудь легкомысленный бутербродик и будет сонно разглядывать отдыхающих, а может быть, познакомится с кем-то просто так — для ленивой, послеобеденной болтовни.

Стоп, стоп, стоп, у нее же есть дело! То есть, наоборот, развлечение!

Как она могла забыть? Ведь ее ждет какой-то приз. Скорее всего, это окажется пошлый миксер или кофеварка, или даже набор открыток с видами Сочи. Ну и пусть! Это не важно. Важно — почувствовать снова свою удачу.

Наверное, организаторы этой рекламной акции ждут не дождутся, когда она явится, и гадают, почему еще вчера, сразу по прибытии, она не прибежала за подарком.

Наверное, ее встретят с радостью и наговорят кучу приятных слов. А она, красная от неловкости и удовольствия, пожелает им всем такой же удачи.

Лада напялила сарафан, который мгновенно облепил бедра, и помчалась на встречу к этим милым людям. Но потом решила, что получение приза должно состояться в праздничной атмосфере, а значит, нужно зайти в гостиницу и привести себя в порядок.

В номере она приняла душ, тщательно причесалась и стала рассматривать разложенные на кровати шорты, майки и тонкое вечернее платье. Последнее — слишком помпезно. А все остальное годится только для пляжа. В результате она пошла на компромисс и нарядилась все в тот же сарафан, а под него надела веселую футболку с рукавами фонариком.