Дмитрий Туманов - Следствие считать открытым

• Название: Следствие считать открытым
• Автор: Дмитрий Туманов
• Издательство: ACT / Ермак
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-028061-0, 5-9577-1714-2

Фацения. Край горных баронов, в связи с ошибкой древних именуемый также РАЙ ГОРДЫХ БАРАНОВ. Страна, в которой частному детективу Мельвалиену Райену всегда находится работа — и всегда, как на подбор, пакостная.

Но на сей раз — дело и впрямь серьезное. Над Фаценией встал знак ВЕЛИКОЙ БЕДЫ — второе солнце, прозванное Огненным Оком, и сам король, очнувшись от привычного безделья, нанимает Мельвалиена — узнать, откуда сей кошмар взялся и как с ним бороться.

Следствие по делу будущего конца света можно считать открытым!..

---

— И за что мне такая честь? — грустно вздохнул капеллан, принимая нежданный дар. — Всю жизнь в чернецах ходил, и вот на тебе… Что ж, на все воля Небес, да благословят они мой нелегкий путь. И вам того же желаю. Если судьба соизволит, то еще когда-нибудь свидимся.

Я проснулся рано утром, разбуженный пронзительными криками голодных чаек, ловивших рыбу на затянутом легкой дымкой тумана озере, которое лениво плескалось у наших ног. Впервые за последние дни я чувствовал себя превосходно, все болезни и болячки остались во вчера. А нынче — наступает прекрасный новый день. Сегодня — двадцать восьмое, последний день июня [10]. Возможно, сегодня закончится наше путешествие — на горизонте маячат белые башни Гелленополиса, и этим вечером мы уже должны быть в доме волшебницы Беллианы. И там определится если не все, то многое. Но не это главное.

Сегодня — мой день рождения. У нас, в Фацении, он отмечается с большим размахом. Да и то, посудите сами, какие самые значительные моменты имеются в мимолетной человеческой жизни — появление на свет да исчезновение со свету оного. Понятное дело, на собственных похоронах погулять вряд ли кому удастся, так что тот день, когда ты пришел в этот мир, — событие наиважнейшее.

И отмечается это событие с ба-альшим размахом и с такими же возлияниями. Конечно, никому не хочется видеть вдрабадан пьяного виновника торжества, но, согласно старинной горской традиции, он просто обязан поднять чарку за здоровье каждого из родителей — непосредственных организаторов его существования. Ну а за свое здоровье просто грех не выпить. Причем мера для именинника строго выверена наперстками — по одному за каждый прожитый год.

Таким образом, годовалый младенец обязан употребить (то есть, конечно, сделать вид, что употребил) три наперстка, молодой человек моих лет — сотню наперстков, то есть полтора стакана чистого перегона, а дед-сто-лет — в три раза больше. А коли он не осилит такую дозу и преставится, выпивая за свое здоровье, тогда ему — всеобщее почтение и добрая память, а именины плавно перетекут в поминки. Вы, конечно же, уже поняли, что я немножко привираю, — в каждой шутке есть доля шутки.

Если бы я был сейчас дома, то тетушка Кларисса испекла бы мне именинный пирог с тридцатью тремя завитушками и, пока бы я его уплетал за обе щеки, спела бы мне веселую песенку о звездочке с ленточками — моем небесном подарке, упавшем в прошедшую ночь где-то за околицей. А потом мы пошли бы его искать — в сады на городской окраине или на берег речки. Перевязанная ленточками коробочка с сюрпризом внутри обязательно найдется. И не важно, что все это — просто игра, что тетушка все время несла ее с собой в корзине. В тот миг, когда ты разворачиваешь звездный подарок, то чувствуешь себя самым счастливым человеком в мире…

— Господа, что ж мы сегодня жрать-то будем? — беззастенчиво вклинился в мои розовые мечты продиравший глаза Штырь, который, проснувшись, первым делом полез в сумку с продуктами. — Здесь же, окромя хлеба да яблок, ничего не осталось.

— Не ной. У меня мешок данийскими консервами забит под завязку, — сквозь сон ответил ему Таниус, перевертываясь на другой бок.

Затем последовали продолжительное шуршание развязываемых петель, бряцанье котелка и стук железных банок. Малек пошел к кострищу — готовить завтрак, а я к озеру — умываться.

Спустя минут пять, когда я еще вычищал свою физиономию, за моей спиной грянул взрыв. Это было настолько неожиданно, что я дернулся вперед и плюхнулся в воду. Весь сырой, я медленно поднялся и повернулся к Штырю. Тот сидел у разметанного костра застывший, словно изваяние, с расширенными до предела глазами, весь черный от копоти, с недонесенной до рта ложкой, из которой курился черный же дымок.

— А! Что случилось? — прервал тишину Таниус, тотчас вылетевший из палатки хоть и в исподнем, но уже с двуручным мечом наготове. Он переводил взгляд с меня на Штыря и обратно, силясь понять, в чем дело.

— Мастер Фрай. Что у вас за консервы? — тихим убитым голосом спросил все еще недвижимый Штырь.

— Мясные. Из баранины. Вот же — на них баранья голова изображена, — недоуменно ответил Таниус, взяв одну из банок.

— А что в них содержится на самом деле? — все так же безжизненно произнес наш невезучий повар, понемногу начавший отходить от шока.

— Баран, наверное… — упавшим голосом сказал Таниус, вскрывая банку острием меча. — Нет, какая-то вонючая гадость.

— Это — горючая смесь для осадных машин, — сразу определил я, понюхав липкую черную массу.

— А ведь, помнится, тогда, в Сестернице, я говорил вам, капитан, — если на дверях склада написано: «Осторожно, с огнем не входить», пускай даже и по-данийски, то склад продуктовым быть никак не может! — с каждым словом все жизненнее и злее проговаривал пришедший в себя Штырь. — А вы мне: «Если на складе лежат мясные консервы, то он однозначно — продуктовый».

— М-м-да-а… — только и произнес крепко озадаченный Таниус, а Штырь на глазах распалялся, нет, даже раскалялся добела, если только такое выражение вообще применимо к человеку, покрытому чернейшей сажей с головы до пят.

— И я ел эту дрянь! А потом эта гадская кормежка меня чуть на куски не разорвала! Так кто из нас баран?! Сейчас я тебе все рога пообломаю, а еще забью в задницу эту банку, запалю и посмотрю, как ты взлетишь в облака! Сейчас я тебе…

Я не ожидал, что Штырь бросится с голыми руками на капитана Фрая, который был выше его чуть ли не вдвое, многократно сильнее, да еще и с огромным мечом в руках. Таниус, видимо, тоже этого не ожидал, потому что отреагировал на нападение, лишь когда клинок отлетел в сторону, выбитый из рук ударом ноги в прыжке, а сам он уже лежал лицом в песок с вывернутой за спину рукой.

А мне отчего-то стало грустно и тоскливо. Я повернулся и пошел прочь по песчаному пляжу, пиная далеко разлетевшиеся обломки взорвавшейся «консервы». Пронзительные вопли и звуки борьбы постепенно отдалились и вскоре затихли. Вот такой день рождения: нет никакого подарка, вместо именинного пирога на завтрак — рагу из горючей смеси, а лучшие друзья — подрались. Обидно…

Через час, позавтракав черствым хлебом и сушеными яблоками, мы тронулись в путь. Шли молча. Штырь попеременно прикладывал тряпку с целебным бальзамом к разбитой брови и порванному уху, у Таниуса были разбиты губы, а оба глаза наливались густой синевой. Помимо этого, у каждого на лице красовалась еще пара-тройка приличных ссадин.

И еще одно показалось мне странным: оба шли с заметным трудом, то и дело останавливались отдыхать, и с каждым разом минуты отдыха становились все дольше и дольше. Что-то с ними было неладно, и это было заметно уже не первый день. На мои наводящие вопросы об их здоровье тот и другой лишь слабо улыбались, но ничего не отвечали. В конце концов я заставил их взвалить собственную поклажу на лошадь, а сам пошел пешком.

Так миновал день. Уже в сумерках мы добрались до прибрежного обрывчика над длинной песчаной косой, которой заканчивался Еловый Хвост. Расположенный прямо напротив нас, за озером, Гелленополис уверенно напоминал о своем существовании сотнями огней и россыпями световых бликов, отражавшихся на черной озерной воде. Чуть отдельно от них мерцала яркая красная звездочка.

— Это пламенный маяк на шпиле башни Беллианы, — сказал Штырь с облегчением. — Если он горит — значит волшебница находится там. Нам совсем немного осталось.

— Дальше не пойдем — топливо для костра далеко таскать будет, — сказал я, объявляя привал.

Мои спутники с облегчением рухнули на траву. Нет, все же с ними что-то происходит. У того и у другого лица бледные, как есть покойники. Ничего, ребята, совсем чуть-чуть осталось — до берега и идти-то почти и не придется. Лодкой на ту сторону, а там, на руках у Беллианы, вы уже не пропадете — она всех исцелит.

Вскоре Таниус и Штырь пришли в себя и начали сооружать костерок, несколько смущаясь своей внезапной слабости. В конце концов они вежливо вручили мне лошадь и отправили в холмы на лесозаготовительные работы — чтобы костер был виден с того берега, в него надо подкладывать не ветки и сучки, а целые бревна.

Пока я их рубил и потом таскал к берегу, уже стемнело. Последнюю пару ходок я проделал уже вслепую, рискуя скатиться по склону и сломать себе шею. Но вот сигнальный костер был сооружен. Не просто костер — кострище, на котором без проблем можно было бы поджарить целого быка. В основание пирамиды из бревен были вылиты те самые банки с горючкой. Ох и зарево будет — не то что в Гелленополисе, на небесах заметят.

Усталый и довольный проделанной работой, я вернулся к нашей стоянке, откуда пахло чем-то заманчиво вкусным. Что бы это могло быть? — ведь с утра в наших котомках не водилось ничего, кроме хлеба и яблок.

Таниус и Штырь сидели у костра, искоса щурясь на меня и осторожно улыбаясь. Сейчас они были похожи на нашкодивших котят, одновременно осознающих и свою вину, и то, что их все равно не накажут.