Андрей Таманцев - Гонки на выживание

• Название: Гонки на выживание
• Автор: Андрей Таманцев
• Издательство: АСТ, Олимп
• Жанр: Боевик
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-007867-6,5-7390-1085-3

В романах `Солдаты удачи` все события взяты из жизни. Мы изменили только имена героев. Почему? Это нетрудно понять: слишком тяжела и опасна их работа. Каждый их них всегда на прицеле, вероятность избежать смерти приближается к нулю... Имеем ли мы право лишать таких людей надежды на завтрашний день?..

---

Они напряглись. Сейчас все станет ясно… — Внимание всем! — сказал провожатый, когда они отошли на приличное расстояние от толстого брюха «Руслана». — Последние указания: вылет в шестнадцать ноль-ноль. В девятнадцать сорок по московскому занимаете позиции по номерам.

Двое с оружием — в кабину к пилотам. Третий — к радисту. Четвертый вырубает бортинженера и приставляет ствол. Угрожая хлопнуть его на месте, приказываете командиру изменить курс и садиться вот здесь… — он протянул Пастуху листок с точными координатами.

— Где это? — спросил Сергей.

— Не важно. Командир сверится с картой и сообразит. Ваша задача — пятая степень устрашения. Действуете решительно, точно, синхронно. Как тогда на шоссе.

Никаких вариантов.

— Но там же все пишется на «черный ящик»! — воскликнул Трубач. — Каждое слово будет на пленке.

— Верно. Ваши гарантии продуманы. Все команды экипажу — записками.

Прочитано — уничтожить! Все! Никаких следов! Теперь главное — фактор времени.

Начинаете точно в девятнадцать сорок по московскому. В течение последующих двух минут экипаж должен передать на наземный пункт связи международный сигнал бедствия, сообщить об отказе двигателя и просить экстренной вынужденной посадки.

Только это! Ни слова о захвате! Ни слова о террористах! В этом ваше спасение!

Подчеркиваю: сигнал бедствия должен быть включен только в этот промежуток времени — не раньше и не позже. Мы будем отслеживать все. От того, насколько точно вы выполните это указание, будет зависеть ваша жизнь и жизнь ваших близких. Не оплошайте.

— Ну хорошо, а дальше? — спросил Пастух. — Мы привели самолет и сели… Пилоты нас с ходу сдают властям и… — Летчикам втолкуете: все вопросы — к ним, на вас — никаких улик, вы и понятия не имеете, почему сели не там. Вы — только охрана, знать не знаете, где оказались. На земле вас задержат до выяснения обстоятельств. Не сопротивляйтесь.

Будут допрашивать — стойте на своем. Дальше вас вытащат наши люди.

— А деньги? — спросил Пастух.

— По возвращении в Москву.

— Свежо предание… — сказал Пастух. — Ладно, будь что будет. Гарантии ваши, конечно, плевые. Но деваться некуда.

— Ошибаетесь. Мы люди серьезные. Провернете это дело — и в дамках. Все будет зависеть только от четкости ваших действий.

— Хрен с вами, — сказал Пастух. — Двум смертям не бывать.

Провожатый усмехнулся и, махнув рукой своим, пошел к автобусу, который подвез к самолету летчиков.

* * *

На одной из заправок в небольшом городке уже неподалеку от границы Михаил воспользовался остановкой и, пока Артист с Мухой наполняли бак и канистры специально подвезенным по такому случаю в эту дыру дорогим высокооктановым бензином, пошел пройтись вдоль выстроившейся длинной очереди машин.

Вернулся он раздосадованный, сбитый с толку.

— Мужики, вы ничего часом не перепутали?

— А что такое? — закидывая канистру в багажный отсек, обернулся Артист.

— Он англичанин!

— Кто? — не понял Артист. На их разговор подошел Муха.

— О чем базар?

— Тот, кого вы приняли за водителя, — Джеффри Лоуэлл, механик группы технической поддержки английской команды. Натуральный англичанин — я бывал в Англии. По-русски ни бум-бум. Приятный мужик. Работает, видно, как дьявол — у британцев явно свой. Вот его визитка.

— Туфта какая-то, — сказал Муха, — Он далеко от заправки?

— Еще минут пятнадцать простоит.

— Та-ак, — сказал Артист. — Раз дана визитная карточка, отправляюсь с визитом.

— Пошли вместе, — сказал Муха. Вернулись они не менее обескураженные.

— Ну что? — спросил Михаил.

— Как-никак я закончил лучшую английскую спецшколу, — сказал Артист, — и заявляю на чистейшем английском: «Полная херня!»

— Уточни, — потребовал Михаил.

— Явный лондонец, что называется, кокни. Но это он, Михаил! Он!

— Черт его знает, — пожал плечами Муха. — Сколько мы видели его тогда? Ну, сидел мужик за рулем, обернулся, сказал пару слов, потом во дворе бегал. Могли запросто ошибиться… Но вообще — чистый двойник.

— Странный поворот, — сказал Михаил. — Ну ладно. Поставим еще один знак вопроса — и в дорогу.

Через два часа, пропустив караван официальных гонщиков, пройдя все формальности, они пересекли границу и оказались на территории Ирана.

Дальше их путь лежал к горным хребтам Эльбруса.

* * *

Профессор Стенин много лет прожил под охраной и негласным надзором. Это состояние всегда кем-то опекаемого и охраняемого давно стало нормальным фоном его существования, но теперь все изменилось, как говорят математики, поменяло знак.

И на похоронах академика Черемисина — наверняка самых мучительных и страшных из всех, на каких пришлось ему присутствовать в жизни, и на поминках после Новодевичьего, устроенных в одном из залов Президент-отеля, он постоянно чувствовал эту перемену знака, это особое новое выражение в глазах своей новой охраны. Если прежние телохранители были готовы жизнь положить, чтобы спасти его от гибели или похищения, то эти трое новых верзил в обтягивающих пиджаках были приставлены к нему, чтобы убить по первому приказу. Он понимал, что как раньше был привычен к постоянному сознанию своей защищенности, так теперь надо будет привыкать к неотступному ужасу — везде и всюду. Теперь жизнь, в которой он всегда так ценил азартный игровой момент, дух состязания, стала игрой лицемерной, притворной, унизительной.

На поминках собрался весь цвет науки, высокое воинское начальство, руководители многих ведомств, космонавты. Среди них — и на кладбище и здесь, в этом траурно убранном зале, с большим портретом академика и рядом с ним, чуть ниже, но неотделимо, портретом дочери, — Стенин видел встревоженного генерала Курцевского, видел Клокова, видел многих и многих, кого знал десятки лет, но которым теперь уже не мог больше верить.

Стенин знал: по глумливой иронии судьбы именно в этот день, в шестнадцать ноль-ноль, со взлетной полосы испытательного аэродрома в Жуковском поднимется «Руслан», несущий в чреве элементы выставочного макета ракеты «Зодиак».

Где-то там, в Сингапуре, будут люди с ракетной фирмы Сабанеева. При состыковке и сборке все обнаружится, и тогда… Тогда — смерть. Пусть бы еще быстрая, мгновенная, как у Черемисина. Но нет, с ним так не будет… Он помнил глаза, прищуренные голубые глаза в той небольшой комнате для переговоров при кабинете в Доме правительства. И при этом воспоминании тот ужас, в котором он жил и дышал теперь, на миг делался паническим, утробным ужасом кролика перед пресловутым удавом. Все эти дни — что бы ни делал, что бы ни говорил, за ним постоянно следовала мысль о самоубийстве. И он не знал уже, произнося слова в память об Андрее Терентьевиче и на правах преемника выслушивая чьи-то соболезнования, верно ли он поступил, пойдя на смертный риск с этой рокировкой, или сделал самую страшную ошибку в своей трудной, многогрешной и все-таки честной жизни… Пойти туда, куда так и не доехал Черемисин? Ему наглядно показали, куда ведет этот маршрут… А поминки шли своим чередом. О чем-то с ним говорил генерал Курцевский, что-то рассказывал Клоков, и глаза его были насмешливые, брезгливо-равнодушныеглаза всевластного крепостника, снисходящего до холопа. В этом зале, впрочем, было немало и незнакомых лиц, с кем когда-то сводила жизнь великого Черемисина.

Стенин поглядывал на большие настенные часы.

«Руслан» с «пустышкой» взлетит через полтора часа… Теперь — через час… Вот он взлетел… Набрал высоту… Вышел на трассу… Стенин знал уже о судьбе другого «Руслана», того, что вылетел три дня назад поздним вечером из Чкаловской.

О случившемся сообщили из Главного штаба ВВС и дальней транспортной авиации. То же вскоре подтвердил и страшно взволнованный, расстроенный Курцевский.

В ходе полета на борту «Руслана» отказал навигационный компьютер, а после, как всегда бывает, одно потянуло другое — произошла разгерметизация пилотской кабины, в результате экстренного снижения прервалась связь и экипажу пришлось вернуться с полпути. На подходе к запасному аэродрому попали в грозу, каким-то чудом дотянули до спасительной полосы… Теперь тот самолет стоял вместе с грузом на аэродроме в Андреаполе, под Тверью, в ожидании начала работы аварийной комиссии совместно с представителями антоновской фирмы, которые должны были прилететь из Киева, однако почему-то не спешили… Положение сложилось нелепое. До разбора комиссии и ее заключения самолет не ремонтировали, чтобы точно узнать причины возникших неисправностей, и груз застрял на земле, за что теперь перевозчикам надо было ежесуточно отваливать иностранным покупателям груза — нефтеперегонной насосной установкиогромную неустойку в валюте.

«А самолет уже в пути, — думал Стенин. — Он уходит все дальше, туда, к бананово-лимонному Сингапуру… И мне самому лететь через несколько дней с российской делегацией на открытие этого салона… Самолет летит… А на бортупустой фантик, как говорят уголовники — „кукла“, и, значит, с каждой секундой приближается мой конец. Не будет Сингапура, ни бананового, ни лимонного…»