Уильям Хоуэллс - Возвышение Сайласа Лэфема

• Название: Возвышение Сайласа Лэфема
• Автор: Уильям Хоуэллс
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1990

---

Мать беспомощно смотрела на нее, пожалуй, не столько в изумлении, сколько в ужасе.

— Что ты так смотришь — я не привидение. А жаль! Сядь лучше, мама. Тебе надо все об этом знать.

Миссис Лэфем в изнеможении опустилась на стул у второго окна, не в силах ни говорить, ни двигаться, а дочь медленно, но кратко, касаясь только главного, рассказывала, перемежая рассказ горькими шутками.

— Ну, вот и все, мама. Я бы подумала, что это был сон, да только я всю ночь не спала. Нет, кажется, все было наяву.

Мать взглянула на постель и сказала, охотно отвлекаясь этой меньшей заботой:

— Так ты и не ложилась! Ты себя уморишь.

— Не уморю, но действительно не ложилась, — ответила девушка. Видя, что мать снова мрачно замолчала, она спросила: — Что ж ты не винишь меня, мама? Почему не говоришь, что я его завлекала и отбивала у нее? Разве ты так не думаешь?

Мать не ответила, точно это безумное самобичевание не нуждалось в ответе.

— Как ты думаешь, — просто спросила она, — он знал, что ты его любишь?

— Конечно, знал! Как бы я сумела скрыть от него? Но я сперва сказала, что не люблю!

— К чему? — вздохнула мать. — Могла бы сразу признаться. Разве это помогло бы Айрин, если б ты не сказала?

— Я всегда старалась помогать ей, даже когда я…

— Знаю. Только неровня она ему, нет. Я это сразу поняла, а признаться себе не хотела. Да и он все приходил…

— А меня у тебя и в мыслях не было! — вскричала девушка с горечью, пронзившей сердце матери. — Я была никто! Я ничего чувствовать не могла! Меня никто не мог полюбить! — Сумятица из отчаяния и торжества, угрызений и обиды, наполнявшая ее душу, искала выражения в словах.

— Да, — виновато сказала мать. — Тебя у меня в мыслях не было. Или почти не было. Приходило мне порой на ум, что может быть… Но не похоже было… И ты так старалась для Айрин…

— Ты этого хотела. Ты вечно посылала меня разговаривать с ним за нее, а что я могу говорить с ним за себя, ты не думала. Я за себя и не говорила!

— Я наказана за это. А когда ты… полюбила его?

— Не знаю. И не все ли равно? Все кончено, и не важно, когда началось. Сюда он больше не придет, если только я не позволю. — Она невольно выдала, что гордится своей властью, но все же продолжала с тревогой: — А что же ты скажешь Айрин? Меня ей нечего опасаться; но раз он ее не любит, что ты сделаешь?

— Что делать, я не знаю, — сказала миссис Лэфем. Она все еще безучастно сидела на стуле, не в силах, казалось, стряхнуть с себя апатию. — Не вижу, что тут можно сделать.

Пенелопа насмешливо засмеялась.

— Тогда пусть все идет по-прежнему. Только по-прежнему не получится.

— Не получится, — эхом откликнулась мать. — Она красивая, хозяйственная, и у твоего отца денег довольно. Ох, я сама не знаю, что говорю! Неровня она ему, нет. Я это все время чувствовала и все время сама себя обманывала.

— Если бы он ее любил, — сказала Пенелопа, — не имело бы значения, ровня она ему или нет. Я ему тоже неровня.

Мать продолжала:

— Я могла бы догадаться, что это ты, но я вбила себе… Теперь-то я все вижу ясно, да слишком поздно. И что делать, не знаю.

— А что, по-твоему, делать мне? — требовательно спросила девушка. — Ты хочешь, чтобы я пошла к Айрин и сказала, что это я его у нее отбила?

— Господи! — воскликнула миссис Лэфем. — Что же мне делать, Пэн?

— Для меня — ничего, — сказала Пенелопа. — Я сама во всем разобралась. Сделай все, что можешь, для Айрин.

— Я не стану тебя винить, если ты хоть сегодня за него выйдешь.

— Мама!

— Нет, не стану. Ты поступала по-честному и имела на это право. Винить тут некого. Он вел себя как джентльмен; теперь-то я вижу, что он о ней и думать не думал, а только о тебе. Вот и выходи за него! И он имеет право, и ты.

— А как же Айрин? Обо мне говорить нечего. Я о себе сама позабочусь.

— Она еще ребенок. Все это она себе просто напридумывала. Это пройдет. Она не так чтобы всем сердцем…

— Нет, мама, всем сердцем. Это для нее вопрос всей жизни. И ты это знаешь.

— Да, верно, — сказала мать, точно именно это и доказывала, а не обратное.

— Если бы я могла отдать ей его, я бы отдала. Но не в моих это силах. — И она добавила с отчаянием: — И не в моих силах взять его себе!

— Что ж, — сказала миссис Лэфем. — Придется ей вынести это. Не знаю, чем все кончится. Но ей придется свою долю вынести. — Она встала и пошла к двери.

Пенелопа в ужасе кинулась за ней.

— Неужели ты идешь ей сказать? — И она схватила мать за плечи.

— Да, — сказала миссис Лэфем. — Если она взрослая женщина, то вынесет и женское горе.

— Не могу я тебя пустить к ней, — взмолилась девушка, пряча лицо на плече матери. — Не говори Айрин. Я боюсь тебя пустить. Как я взгляну ей в глаза?

— Ты ведь ничего плохого ей не сделала, Пэн, — сказала мать, успокаивая ее.

— Я хотела сделать! И, должно быть, что-то все-таки сделала. Это было сильнее меня. Я полюбила его с первого взгляда и, наверное, тоже старалась понравиться ему. Как ты думаешь, старалась? Нет, нет! Не говори Айрин! Подожди, мама! Да! Я и впрямь старалась его отбить! — крикнула она, подняв голову и глядя на мать своими большими глазами. — Да! Даже вчера! Вчера я впервые была с ним наедине, и теперь я понимаю, я-то хотела показаться ему хорошенькой — и забавной. Я не постаралась, чтобы он подумал о ней. Я знала, что нравлюсь ему, и старалась понравиться еще больше. Быть может, я могла бы помешать ему объясниться мне. Но когда я поняла, что он меня любит, я не смогла. Никогда до этого он не был только со мной и только для меня. Я ведь могла и совсем к нему не выйти, но мне хотелось его видеть; а когда мы оказались наедине, я, наверное, что-то такое делала, чтобы он догадался о моей любви. Ну вот, теперь ты скажешь Айрин? Я никогда не думала, что он меня любит, не ожидала этого. Но он мне нравился. Да, нравился! Скажи ей это. Или я сама скажу.

— Если бы можно было сказать ей, что он умер, — растерянно начала миссис Лэфем.

— Как легко бы было! — воскликнула девушка, издеваясь над самой собой. — Но для нее он хуже чем умер; и для меня тоже. Мама, я обдумывала все это миллион раз со всех возможных сторон и не вижу никакого выхода — только одно горе. Горе, и ничего другого тут не увидишь, смотри хоть всю жизнь. — Она снова рассмеялась, точно эта безвыходность забавляла ее. Потом кинулась в другую крайность — самоутверждение. — А ведь я имею на него право, а он на меня. Если он никогда не давал ей повода думать, что он любит ее, — а я знаю, что не давал, это все мы ей внушали, значит, он свободен, и я тоже свободна. Мы не можем сделать ее счастливой, как бы ни старались, так почему бы мне… Нет, не годится! До этого я уже доходила в своих рассуждениях! — Она снова засмеялась своим горьким смехом. — Теперь попробуй ты, мама!

— Я бы лучше сказала сперва отцу…

Пенелопа улыбнулась еще печальнее, чем смеялась.

— Конечно. Полковнику следует обо всем узнать. Эту беду я не могу держать про себя. Она, оказывается, касается очень многих.

Слыша ее обычную манеру говорить, мать почему-то ободрилась:

— Может, он что-нибудь надумает.

— О, я не сомневаюсь, что полковник решит, что делать.

— Очень-то не унывай. Все… все уладится.

— Это ты скажи Айрин, мама.

Миссис Лэфем взялась за дверную ручку; потом отпустила ее и взглянула на дочь, словно моля об утешении, которого сама не находила.

— Не смотри на меня, мама, — сказала Пенелопа, покачав головой. — Ты знаешь, даже если б Айрин умерла, так ничего и не узнав, я не считала бы, что все уладилось.

— Пэн!

— Я читала, что бывают случаи, когда девушка отказывается от любимого ради счастья другой девушки, которую тот не любит. Это можно сделать.

— Отец посчитает тебя дурой, — сказала миссис Лэфем, найдя прибежище в своем отвращении к подобному псевдогероизму. — Нет! Если отступаться, так пусть отступится та, которая одной себе причинит горе. Слишком много на свете бед и печалей, чтобы еще нарочно к ним добавлять.

Она открыла дверь. Но Пенелопа подбежала и загородила ей дорогу.

— Пусть Айрин не отступается.

— Об этом я спрошу твоего отца, — сказала мать. — А теперь выпусти меня.

— Не пускай сюда Айрин.

— Хорошо. Я скажу ей, что ты не спала всю ночь. Ложись, отдохни. Она еще тоже не вставала. И надо бы тебе позавтракать.

— Нет, дай мне поспать, если смогу. Я что-нибудь съем, когда проснусь. А не усну — спущусь вниз. Жизнь должна идти своим чередом, даже когда в доме покойник, а у нас лишь немногим хуже.

— Не говори глупостей! — сказала миссис Лэфем сердито и властно.

— Ну, немногим лучше, — кротко согласилась Пенелопа.

Миссис Лэфем попыталась что-то сказать и не смогла. Она вышла и открыла дверь в комнату Айрин. Девушка подняла с подушки сонную голову.

— Не беспокой сестру, Айрин, когда встанешь. Она плохо спала…