Иоанна Хмелевская - Проклятое наследство

• Название: Проклятое наследство
• Автор: Иоанна Хмелевская
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2001
• ISBN: 5-94176-037-Х

Невероятная способность вечно впутываться в самые немыслимые ситуации характерна для героини Хмелевской в романе "Проклятое наследство". На сей раз она оказывается втянутой в непонятное, загадочное преступление - "долларовую аферу", которое тщетно пытаются распутать компетентные органы. И, как всегда, наша героиня не теряет самообладания, а главное, чувства юмора, щедро делясь им с читателями.

---

Мартин ядовито хихикнул.

— Не чудеса, а кровавая ирония судьбы. Приди это нам в голову чуть пораньше, отказались бы от аферы. Наш общий приятель попросту с самого начала пускал капиталец в оборот.

— Какой общий приятель?

— Некто Юхан Гасмиа. Да ты его небось помнишь?!

Ошеломленная, я едва не врезалась в фонарный столб. Юхан Гасмиа!.. Норвежец, выигравший невероятные деньги на копенгагенских рысаках благодаря моим сумасшедшим идеям! Единственный знакомый, кого я забыла включить в список для майора!

— Опять же ирония судьбы, — ехидно заключил Мартин, когда я наконец перестала охать и ахать. — Умный мужик этот майор! Не случись тебе так глупо проворонить Юхана, он давно бы уже заполучил все нити. Я на твоем месте, пожалуй, не стал бы ему про Юхана сообщать — придушит тебя глазом не моргнув, и поделом.

— Это понятно, только я все-таки не понимаю, как они размножились? Юхан Гасмиа пустил в оборот? Тогда вы все должны были потерять!

— До краха просто еще не дошло. Помнишь, наш приятель всегда начинал блистательно, а кончал печально. Биржу он знает неплохо, только стоит ему успешно сыграть, как он зарывается и начинает рисковать. Таким манером потерял все выигранное тогда на скачках в Дании. Наши деньги пустил в оборот сразу и, как всегда спервоначалу, получил внушительные прибыли, которые делил честно: фифти-фифти. Однако постепенно прибыли все сокращались; и кажется, Юхан как раз вошел в стадию убытков, когда мы затребовали деньги. Сейчас, верно, просадит все, что заработал для себя. Приди мне вовремя в голову этот вариант, мы обошлись бы без помощников. Отослали бы ему первоначальный капитал, и он выиграл бы на бирже недостающую сумму. А ведь, стервец, не признавался, что занялся бизнесом, на днях только прислал мне расчет, и то неполный.

— Ну и как? Гавел свое забрал?

— А леший его знает. Ничего не могу сообразить: со счета постоянно что-то снимали и какие-то суммы постоянно поступали. Последняя операция — поступление, поэтому насчет Гавела ничего не могу сказать.

— Видать, правды никогда не узнаем. Слушай, а ты куда собрался?

Мартин осмотрелся, мы были уже на Пулавской.

— Если нетрудно, подбрось до больницы на Стемпинской. Надо все ж таки сориентироваться насчет самочувствия моего дамоклова меча. Давно не навещал.

Поехали в больницу, меня тоже интересовало, как обстоят дела. Вошли вместе. В холле больницы продавали сигареты. Я направилась к киоску. Мартин вежливо поклонился дежурному и пошел к лестнице.

— Послушайте, вы куда? Вашего родственника уже нет!

Я стремительно обернулась. Мартин замер на лестнице спиной к дежурному, с поднятой ногой.

— Из седьмой палаты? Его уже нет, — повторил дежурный доброжелательно.

Еще мгновение Мартин изображал живую картину. Потом, ужасно бледный, медленно повернулся.

— Умер? — спросил глухим голосом.

— Да что вы, домой поехал. Я ему и такси вызывал. Чувствует себя неплохо. Старый человек, больной, а силушка есть еще, дай бог всякому!

Мартин молча спускался с лестницы, как лунатик. Я забыла про сигареты.

— А когда этого пана выписали из больницы? Давно? — спросила я быстро.

— Да какое там давно — сегодня! Часа четыре, как уехал...

Я вышла, Мартин за мной, споткнулся о порог, сел в машину и застыл. Наконец закурил.

— И ничего страшного, — попыталась я приободрить Мартина.

Мартин не отвечал. Курил, уставившись в перспективу Стемпинской улицы. Я решила переждать. Вышла, вернулась в больницу и купила сигареты. Когда села в машину, Мартин спросил мертвым голосом:

— Ну? И что теперь?

Я попыталась его утешить.

— Из двух зол уж лучше, что жив остался. Хоть завещание не вскроют и вся авантюра не выплывет на свет божий. Возможно, удастся ему растолковать...

— Если бы тебе растолковали, что плакали все твои марки?

— Ну, я-то по крайней мере пристукнула бы тебя. Правда, у меня нет «Маврикиев». Хотя, пожалуй, апоплексический удар схлопотала бы.

— Он тоже схлопочет. И завещание вскроют, не говоря уже о гуманном отношении и прочее. Не знаю, куда податься. Бежать в Южную Америку?

— Не успеешь, нету паспорта. Послушай, давай подумаем. А вдруг умрет на месте от разрыва сердца, надо что-то предпринять... Если бы не проклятое завещание...

— Ха-ха! — Мартин скрипнул зубами. — Если бы не завещание!..

— Значит, надо убрать завещание. Разреши, подумаю вслух, лучше соображается. Вломиться к нотариусу... Чепуха. Сложно, да и времени требует. Лучше всего, чтобы сам. Надо уговорить его аннулировать завещание, новое пока не писать — любое завещание повлечет за собой разоблачение несчастной аферы. Аннулировать можно за пять минут: позвонит нотариусу, попросит привезти документ и уничтожит. Может, надо ехать самому, не представляю этой процедуры. Но к старичку должен же нотариус быть снисходительным. А попозже можно и о самой коллекции поговорить.

— Позволь узнать, каким образом уговорить его на это?

— Уговаривать не тебе! Тебя нужно всячески обругать. Предлагаю себя в жертву: пойду к старичку, очерню тебя, опорочу, оговорю, объясню, что ты скотина — какой уж из тебя наследник...

— И это даже справедливо...

— Не прерывай! Постараюсь убедить, что наследника надо выбрать осмотрительно. Прежде всего уничтожить завещание, а после спокойно обдумать.

— А после окажется, что ты совершенно права...

— Да помолчи же, наконец! Дальше тоже ехать на дипломатии, иначе он отправится в милицию. Если переживет свою потерю, разумеется... Тут уж не придется ждать снисхождения к подонку, то есть к тебе. Можно, конечно, все дело изобразить без тебя в главной роли, пожертвовать Баськой и Донатом. Беру это на себя. Баське все едино, а Донат и так выглядит лучше всех, почему-то майор его не учитывает. Видимо, сильно сомневается, принимал ли участие в авантюре, обвинить его можно разве что насчет записки о Рябом...

Бледный Мартин размышлял над моим планом.

— Нет. Сваливать на других — свинство. Я должен все сделать сам...

— Вот дурак! Ведь выплывет, что вся катавасия затеяна не ради пользы государству, а из-за частных марок.

— В эту пользу государству и так никто не верит.

— Но никто не докажет и противного. Если все выложишь, прикончишь и Баську с Павлом, и Доната! Не имеешь права! Обрати внимание, мы стоим около больницы, телефон тут рядом, внизу, начнешь выкидывать коленца, сразу вызову всех троих.

Мартин машинально взглянул на больничную дверь и снова тоскливым взглядом воззрился в пленэр улицы.

— Черт бы все побрал.

— В конце концов, они в пропаже виноваты, — злилась я.

— Ладно, — согласился Мартин через пять минут раздумий. — Я последняя скотина. Поехали, чем скорей, тем лучше.

Старый пан жил на втором этаже в старом доме. Я поднялась по мраморной лестнице и позвонила в дверь с двумя глазками. Мартин остался в машине. Долго никто не отзывался, я забеспокоилась. Представила, что вот-вот опять обнаружу труп, мне сделалось плохо, и я чуть не сбежала. К счастью, за дверью раздалось шарканье.

Старый пан не задал глупого вопроса «кто там?», он открыл дверь, не снимая цепочки, и долго разглядывал меня. И в самом деле старенький, маленький, сухонький, как соломинка. Спросил, по какому делу.

Я объяснила: знакомая Мартина, кое-что хотела бы обсудить, но в квартире, а не на лестничной площадке. Старый пан колебался. Я назвала себя и протянула паспорт.

— А-а-а! — обрадовался старичок. — Так это вы? Я много о вас слышал, пан Тарчинский рассказывал! Прошу вас, пожалуйста, только разрешите — паспорт все-таки проверю...

Я чувствовала себя не в своей тарелке и, вручив старому пану паспорт, обругала про себя Мартина последними словами. Вот дурень! Распространялся про меня, а я его всячески поносить собираюсь! Другой темы для разговоров не нашел!..

Старый пан между тем проделал нечто весьма странное. Вернул мне паспорт, после чего выставил за дверь трубу с загнутым концом — нечто вроде перископа — и быстро повернул ее в обе стороны: проверяя, нет ли кого на лестнице. Я оторопела. Не обращая на меня внимания, старичок удостоверился, что на площадке разбойников нет, спрятал перископ, снял цепочку и открыл дверь. Тщательно запер ее за мной и тотчас же навесил цепочку. Я с сожалением отметила: в теперешней ситуации все его меры предосторожности нужны как рыбке зонтик.

— Прошу, прошу. Милостивая пани, позвольте дальше. Простите за скромный прием, но я только сегодня из больницы после тяжелой болезни и передвигаюсь с некоторым трудом. Прошу вас, присядьте...

Приглашая меня войти, он извлек из кармана бонжурки ключ, отпер дверь в комнату, впустил меня и жестом пригласил занять кресло возле большого довоенного письменного стола. Еще в прихожей я заметила открытую дверь в другую комнату и удивилась, почему он пригласил меня не туда, а в столь оберегаемое помещение. Я вознамерилась уже сесть в кресло, но взглянула на стол и утратила способность двигаться, так и не присев в кресло.