Иоанна Хмелевская - Версия про запас

• Название: Версия про запас
• Автор: Иоанна Хмелевская
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-86471-300-7

"Одного трупа было бы вполне достаточно, но сразу два мертвеца - это уже явный перебор... Ну и угораздило же меня..." Да, пани Иоанну опять угораздило. И два трупа - это только начало. Будут и еще. Дело-то серьезное: речь идет о поисках клада, ценность которого в пересчете на современные злотые исчисляется даже не миллионами, а миллиардами.

Иоанна Хмелевская, конечно же, оказывается подозреваемой номер один со всеми вытекающими последствиями: снятием отпечатков пальцев, обыском ее квартиры, машины, а также жилищ родных и близких. Однако ей вся эта суета вроде бы даже нравится. "Хорошо быть под подозрением, когда ни в чем не виновна!" - восклицает наша героиня и с ходу начинает собственное расследование. По ее версии получается, что в деле замешана очень милая девушка с трудной судьбой, волей случая оказавшаяся на месте преступления.

Золото все-таки нашли, и пани Хмелевская, ко всеобщему одобрению, уже не столь наивна и не требует немедленной передачи клада в государственную казну, "чтобы Министерство финансов выписало себе большую премию". Сокровищам находится другое, весьма достойное применение.

---

— Вы так считаете, потому что преступлений не совершали, — выговорил мне Геня. — Я же говорю совсем про другое, когда специально знакомство скрывают, потому что задумали какую-нибудь пакость. Я не имею в виду Казю, она только недавно сбавила темп, прежде у неё и времени не было что-нибудь задумать, да и парень её тоже может быть совершенно чист. Ничего, отыщем его и узнаем. А завтра Тиран Казю за горло возьмет и душу из неё вытрясет. Мне самому интересно, что из этого всего выйдет.

Януш добавил соуса в макароны и вернул разговор непосредственно к последней потрясающей новости.

— Я потому догадался про парня в Константине, что ты весь сиял как медный грош. Напомни-ка мне, что тогда Яцек плел, а то вдруг я слушал невнимательно и упустил что-нибудь важное.

— В Константине?

— В Константине.

— Парень участвовал в разрушении помещения, касался шкафов с лекарствами, трогал снадобья, похоже, он их вынимал. Открывал двери, его следы остались на ручках, и Яцек твердит, что он бывал там несколько раз, потому что некоторые следы затерты чужими, более поздними. Паркет ломал...

— Слушай, а может, он вообще заходит к этому ветеринару? Работает у него?

— Отпадает. Возможно, заходит, но у всех работников мы взяли отпечатки, это во-первых, а во-вторых, работники паркет разбирать не станут. К тому же кровь, она тоже послужит доказательством, что именно он там валялся. Сам понимаешь, иначе он может заявить, что был там раньше и ничего не видел. Крови его у нас пока нет, у Кази не нашли.

— Не пыталась его зарезать, отсюда такие трудности, — язвительно вставила я.

— Вот именно, — согласился Геня, чьи мысли были заняты исключительно следствием. — Недоработка. Кроме того, он мог бы укокошить библиотекаря, но на кирпиче отпечатки Доминика, тут сомнений быть не может, так что с парня в данном случае взятки гладки. Да, забыл сказать, тот кирпич — вовсе не кирпич, а клинкер, у него поверхность почти зеркальная. Снова Яцек нас выручил. Так что либо как свидетель, либо как соучастник, но парень Кази нам необходим и мы его найдем кровь из носу!..

* * *

Боже праведный!.. Наконец-то мне все стало ясно...

Только теперь я поняла, до какой степени она меня ненавидела. Мне не мерещилось, ненависть была фактом, существовала реально и отравляла мне жизнь. Видимо, с годами она росла, потому что с возрастом я все больше становилась похожа на мать... У тетки перед глазами всегда было живое свидетельство её поражения, и она стремилась уничтожить его всеми доступными средствами. Паранойя ли, наваждение, но это не отпускало её, постоянно терзая и мучая. Но жалости я к ней не испытываю. Мстительность, безоглядная, отвратительная, торжествующая, рассчитанная и запланированная, подпитываемая садизмом. И кому она же она, в конце концов, мстила? Ни в чем не повинному ребенку?! Не иначе как чудо спасло меня и она не сумела и меня сделать идиоткой... Хотя нет, кое-какие идиотские черты характера у меня есть, совсем нормальной меня не назовешь, если бы не Бартек, возможно, со временем совсем бы рехнулась. Не вредила бы окружающим, но все же...

Вторжение в чужую квартиру оказалось делом на удивление легким. Взяла ключи, прямо с Ружаной поехала на Фильтровую, осенило меня, что один из ключей подходит к двери подъезда, так что мне не пришлось звонить пани Бернацкой. Отличный слесарь, а мне удалось сделать очень хорошие оттиски. К соседям я тоже не стала звонить, в рабочие часы дом замирает, пани Бернацкая могла бы услышать звонок и выглянуть. Я решила рискнуть надеясь, что никто из них не свалился с гриппом вчера вечером и не остался дома...

Кухонный шкафчик был забит до предела. У меня слегка тряслись руки, когда я вынимала кастрюли, вазы, тарелки, миллион всяких посудин, пытаясь успокоиться и запомнить, где что лежит, чтобы потом все поставить в прежнем порядке.

Добралась до тайника. Указания прадедушки были точными; несмотря на то, что столько лет прошло, дверца открылась с легкостью, и у меня перехватило дыхание...

Я не нашла там ни единого украшения. Но там лежало то, что оказалось для меня ценнее, чем все золото мира. Пачка писем и старая тетрадь. Я вынула их и с волнением осмотрела. На конвертах адрес и фамилия моей бабушки, на открытках тоже её имя. И ещё один большой конверт, а в нем документы, метрики моих родителей, свидетельство о браке, копия диплома отца... Моя мать родилась в январе, та цепочка с Козерогом принадлежала ей. Боже мой...

Я не вернулась домой. Поставив на место кастрюли, заперла тайник, шкафчик и квартиру соседей и поехала на кладбище. Только оно соответствовало сейчас моему настроению. У могилы родителей стояла скамейка, я села. Могилу, между прочим, я нашла через администрацию кладбища, они ведь должны были быть где-то похоронены, но даже это она от меня скрывала. Я собиралась и её похоронить здесь, но теперь засомневалась.

Два часа я читала письма и заметки в тетради, которая была чем-то вроде дневника. Она не содержала описания событий, лишь комментарии и размышления. Моя бабушка не решалась поделиться с кем-нибудь своими опасениями, вот и размышляла наедине с собой.

Ее сестра, моя жуткая тетка, влюбилась до безумия в молодого человека, он был младше неё на четверть века. Влюбилась без памяти, ничего не принимая во внимание и желая заполучить его во что бы то ни стало. Она впала в бешенство, когда он женился на её племяннице, дочери бабушки, и возненавидела обоих. Тем молодым человеком был мой отец.

От неё скрыли дату свадьбы. Когда она узнала постфактум, с ней случился припадок, бабушка беспокоилась о её психическом состоянии, опасалась, что её придется поместить в психиатрическую клинику. Недаром мне казалось, что она ненормальная... Тем не менее пришла в себя и внешне казалась спокойной, но от семьи отдалилась. У бабушки появилась надежда, что она излечилась от своего безумия. Прошло пять лет, потом в записях был перерыв, а потом пришли новые беды. Мои родители погибли в автомобильной катастрофе; бабушка понимала, что тяжело больна и долго не протянет, и вынужденно обратилась к сестре, потому что другой родни не было. Она надеялась, что та вполне излечилась от безумной страсти, а если и нет, то на ребенка любимого человека она перенесет только добрые чувства. При том количестве денег, которое я автоматически наследовала, тетка должна была по крайней мере соблюсти приличия и как-то обо мне позаботиться. Тетка, видимо, обманула бабушку, изобразив полное безразличие к прошлому, бабушка ей поверила, однако неуверенность по-прежнему терзала её. Измученная, тяжело больная старая женщина, потерявшая единственную дочь и теперь снедаемая тревогой за внучку, маленькую девочку, лишенную заботливых родственников... Эта тревога и свела её в могилу раньше времени.

Может, и лучше, что она не увидела, к чему все это привело. Чувства тетки не смягчились ни в коей мере, и она действительно перенесла их на меня, исступленная ненависть к моим родителям цвела и плодоносила. Только сейчас я поняла, почему она уничтожала все их вещи, почему издевалась надо мной, почему усердно старалась исковеркать мой характер, одурманить мой ум, почему прописала меня под своей фамилией, почему я долго не знала, как я на самом деле называюсь, пока пани Крыся не просветила меня. Пясковская. Пясковский, такова была фамилия моего отца, ненавидимая теткой до бешенства. Сама мысль о том, что удалось отобрать у меня эту фамилию, переполняла её черную душу мстительной отрадой.

Ужасная история женщины, влюбившейся до умопомрачения в молодого мужчину. Сколько ей тогда было лет?.. Кажется, сорок восемь, опасный возраст. Она никогда не была красива, не пользовалась успехом, никто не ухаживал за ней, а может, и ухаживал, но она желала только того, единственного. Не заполучила его, потом он погиб вместе с женой и стал окончательно недоступным.

Наверное, она постоянно жила в конфликте сама с собой. Каждый взгляд на меня, его дочь, был для неё словно нож в сердце. Избавиться от меня, не видеть, забыть о моем существовании, — возможно, это принесло бы ей облегчение, но тогда она лишилась бы причитающихся мне денег, а жадной была всегда, патологически жадной. А возможно, напротив, хотела держать меня при себе специально для того, чтобы мучить меня, давить, не давать мне жить по-человечески, упиваться своим мстительным торжеством. Может, только поэтому она меня не отравила?..

Я вырвалась из её лап. Затея с квартирой свидетельствует о том, что она с этим не смирилась. Я разговаривала с посредником и поняла, что она и в самом деле собирается выкинуть кошмарный номер — продать квартиру и свалиться мне как снег на голову непосредственно перед приездом пани Яребской. Не впускать ее? А как? Она скандалила бы на лестнице, выставила бы меня в глазах соседей бесчувственной скотиной, ворвалась бы силой. Мало того что я потеряла бы доверие пани Яребской, поселив в её доме какую-то жуткую бабу, мне пришлось бы что-то делать, искать жилье для себя и для нее, с ней на шее. Денег хватило бы на особняк, но ведь она прятала их от меня, не выпустила бы из рук ни гроша, а я о них понятия не имела. Металась бы в отчаянии к её радости и удовольствию. А если бы попробовала защитить свои права законным путем... Какие права, какой путь, закон обязывает меня заботиться о ней! Счастье, что она была не совсем нормальна, не сумела устроить дело с квартирой, не решилась на ремонт, не была способна снизить цену. Страшно подумать, что затея могла удасться. Начался бы новый виток моих мучений, тетка была бы жива до сих пор и прожила бы ещё долго, потому что Райчик...