Вирджиния Хенли - Соблазненная

• Название: Соблазненная
• Автор: Вирджиния Хенли
• Жанр: Исторические любовные романы

Действие романа происходит в Англии конца XVII века в великосветском обществе, к которому принадлежит главная героиня. Где-то на Цейлоне умирает отец юной Антонии — лорд Лэмб, пропадает без вести ее брат-близнец, и девушка выдает себя за исчезнувшего брата, чтобы титул лорда не ушел из семьи. Светские похождения леди в мужском платье и стали основой весьма замысловатого сюжета книги.

---

Розалинд боролась с собственной совестью, но в конце концов решила не говорить близнецам о визите их кузена Бернарда. По своей наивности они встретили бы его с распростертыми объятиями, но Роз инстинктивно чувствовала, что, несмотря на модное платье и изысканные манеры, это не более чем охотник за приданым.

Она вспоминала, что его отец, Роберт, питал страсть к азартным играм и вел разгульную жизнь, чем и расположил к себе ее дочь Эвелин. Они с ним были неразлучны, несмотря на его репутацию или, может быть, благодаря ей. Пожалуй, никто, как Розалинд, не воспринял с таким облегчением бегство Евы с Расселлом, хотя ей хватило цинизма понять, что решающую роль сыграл его новый титул.

Роз вздохнула. Лучше держать молодого Бернарда Лэмба на почтительном расстоянии. Панибратские отношения могут лишь вызвать зависть и алчность или, самое малое, приобщат Антони н постыдным привычкам — пьянству, распутству и самой развратной — пристрастию к азартным играм. Роз содрогнулась. Когда близнецам было по пять лет, у Эвелин накопилось столько карточных долгов, что их было не счесть. Ныне такие манеры ввела в моду Джорджиана, герцогиня Девонширская, но в отличие от герцогини муж Евы не был одним из богатейших герцогов Англии.

Примерно с год она ходила по лезвию бритвы, принимая драгоценности от поклонников, чтобы успокоить тех, кому была должна, и, когда лорду Расселлу предложили административный пост в Ост-Индской компании, она подтолкнула его ухватиться за него, и десять лет назад они проворно отплыли в Индию, в Мадрас, избежав очередного скандала. Тропики, однако, неподходящее место для детей, поэтому она с готовностью приняла предложение матери переехать в Лэмб-холл, чтобы присматривать за близнецами и вести хозяйство до возвращения дочери с мужем в Англию.

За ужином при свечах Антония рассказала Роз, что они видели днем в Эденвуде.

— У этого Адама Сэвиджа, наверное, куча денег. Он может охотиться прямо у себя в поместье. Там, должно быть, целая тысяча акров леса. Дом почти закончен, осталась внутренняя отделка. От его великолепия захватывает, дух, правда, Тони?

— Конюшня на пятьдесят стойл, — небрежно добавил Антони, больше занятый отрезанием розового ломтя говядины, чем разговором о доме. — Думаю, нетрудно будет уговорить этого малого, Сэвиджа, повысить мне содержание. У него деньги текут рекой.

— М-м-м, должно быть, он — один из тех денежных мешков, о которых я читала в «Сплетнике». Они делают состояние в Индии, потом возвращаются в Англию со своими гуриями и ручными обезьянками. Носят тюрбаны и необъятные парчовые штаны. Скупают все наши ценности, их чествует королевская семья, а высший свет наперегонки спешит целовать им задницу.

— Жаль, мама мало пишет о нем в письме, — заметила Антония.

— Может быть, она мало о нем знает, — предположил Антони. — Возможно, он был деловым компаньоном отца. — До сих пор при мысли об отце у Антони перехватывало горло.

Антония дала волю воображению, представляя нарисованный Роз портрет индийского набоба. А Роз цинично размышляла: «Если Сэвидж так богат, как ты предполагаешь, то уж кто, как не Ева, постарается разузнать о нем все, что только можно!»

Глава 3

А на Цейлоне, на плантации Прыжок Леопарда, впитывая незабываемую красоту ночи, в густой тени эвкалиптов и бамбука стоял Адам Сэвидж. Он часто приходил на это место, откуда хорошо было видно озеро. По существу, это был резервуар для сбора воды, но он, как и естественный водоем, привлекал на водопой диких животных.

Он стоял совершенно неподвижно, терпеливо ожидая, когда в залитой лунным светом бело-голубой глубине овального пруда появится отражение леопарда. Красота и грация животного поражали воображение. Леопард обладал способностью возникать словно ниоткуда.

Сильная загорелая рука потянулась к находящемуся за поясом пистолету, но это было непроизвольное движение, чтобы быть уверенным на случай, если потребуется. Адам Сэвидж считал, что стрелять зверей на водопое равносильно убийству. Натянутые на мускулистые икры высокие кожаные сапоги служили защитой от скорпионов, многоножек и змей.

При воспоминании, как он боялся змей, когда впервые приехал в Индию, губы тронула улыбка. Он приехал сюда, отработав проезд матросом на судне Ост-Индской компании, чтобы купить дерева для отца, работавшего краснодеревщиком. Посылал ему атласное, эбеновое дерево, тик, красное и сандаловое дерево, потом открыл для себя каламандр, самую твердую и красивую из всех тропических пород. В те первые дни он на каждом дереве видел питона, под каждым папоротником кобру, как в восточной пословице: «Видит змей только тот, кто их боится», и это была правда. Теперь он их не видел. А они тут были. Он слышал, как они ползали по стропилам, бросались на крыс, слышал, как визжат крысы, став жертвой, но как только он примирился с существованием змей, признал, что они нужны для уничтожения паразитов, он перестал их замечать.

Чего ему действительно будет не хватать по возвращении в Англию, так это фантастической живой природы. Вдали слышался леденящий кровь вой шакалов. Каждый час дня и ночи можно было видеть и слышать представителей экзотической фауны Цейлона. Сумерки принадлежали крылатым существам. На закате солнца пещеры! извергали тучи плотоядных летучих мышей. Одни, называв емые летучими лисицами, имели размах крыльев больше метра, другие, не больше шмеля, гостями залетали на ужин к нему в бунгало, истребляя насекомых, прилетевших на свет керосиновых ламп. Такие же твари, как снующие всюду гекноны или домашние ящерицы, поглощающие мух и комаров, встречали самый теплый прием.

Внезапно пахнуло сладким божественным ароматом железного дерева. Индусы верили, что Бог любви окунает кончики своих стрел в его цветки. Сэвидж закрыл глаза и подумал о Еве. Наконец-то он признался себе, что желает ее. Теперь, когда она овдовела, ничто не мешало овладеть ею. Она любила пококетничать, ей нравилось, видеть мужчин у своих ног, но это была лишь игра, свойственная многим хорошеньким женщинам. Для него было важно, чтобы влечение было взаимным. Он провел пальцем по уродовавшему лицо шраму. Не то чтобы он был красавцем до того, как нож прошелся по лицу от носа до верхней губы, оставив глубокую рану. Теперь же его энергичное мужественное лицо со следами сомнительного прошлого приобрело хмурое, неприветливое выражение.

Он знал, что судьба пометила его мрачными знаками, напоминавшими о далеко не безгрешном прошлом, и, как писал Омар Хайям, всех его добродетелей не хватит, чтобы зачеркнуть в нем хотя бы полстроки. Его вид пугал молоденьких женщин, но, как ни странно, это угрюмое лицо неодолимо привлекало женщин постарше, особенно замужних.

Иногда Адаму казалось, что Ева подавала ему едва уловимые намеки, но он никогда на них не отвечал. Не потому, что соблазнить замужнюю женщину было против его правил, просто присущая ему порядочность не позволяла оскорбить верного друга связью с его женой. А Расселл Лэмб был ему верным другом.

Еще одного белого поглотили тропики. В индийских владениях это происходило с неумолимой частотой, но сам он чувствовал себя здесь прекрасно. Он с уважением относился к стране и ее климату, поняв с самого начала, что обильная пища, сопровождаемая в обед графинами вина, убьет белого человека быстрее любой болезни.

Завтра леди Эвелин Лэмб впервые приедет пообедать с ним в Прыжок Леопарда. Прежде он всегда обедал с лордом и леди Лэмб в губернаторском доме, их роскошном жилище на соседней плантации. Хотя дом был довольно импозантным, плантация в сравнении с его двадцатью тысячами акров была небольшой, но бумажная работа в Ост-Индской компании привязывала Расселла к столу, не оставляя времени для возделывания плантации.

Ева была светловолосой английской красавицей, такой же соблазнительной, как и ее прародительница. Ей было чуть за тридцать, она на год-другой старше него, но это лишь придавало ей больше шарма. От ее красоты веяло холодом, и он задавал себе вопрос, проснулась ли в ней чувственность. Испытывала ли она когда-нибудь полное удовлетворение? Во всяком случае, она была не такой уж неискушенной, и он надеялся, что его сексуальный опыт поможет ей стать отзывчивой в постели. Создаваемое ею впечатление — «смотри, но не трогай» — именно и влекло его к Еве.

В обычных условиях она была бы для него недосягаема, если бы не великий уравнитель — богатство. Предвкушая их завтрашнюю встречу, он видел перед собой ее безупречную белую кожу, чувствовал прикосновение к щеке ее золотистых волос, слышал ее хорошо поставленный голос, награждающий его изысканными остротами, ощущал ее на вкус — Адам почувствовал, как приятно поджались между ног шары, и, выйдя из тени, направился к своему просторному удобному бунгало, где уже ждали приготовленные слугами ванна и ужин. С дороги в сторону метнулся бандикут, похожий на помесь маленькой свиньи с большой крысой.