Константин Щемелинин - "Я"

• Название: "Я"
• Автор: Константин Щемелинин
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

В книге рассказывается о том, как один человек прошел путь от человека до «бога». На этом пути ему пришлось пережить 2 свои смерти и в роли командира боевого звездолета участвовать в большой галактической войне. Кроме этого, в книге описаны путешествия героя во времени от каменного века до звездной эпохи, его попытки изменить историю человечества, а также карьера героя как футбольного нападающего, приручение тигра и многое другое.

---

Я стоял и полной грудью вдыхал свежий воздух моря и не мог насладиться им: мои легкие еще помнили и морозный воздух гор, бедный озоном и фтором, помнили они и пряный нагретый ветер степей, полный звона, но бедный влагой; моя грудь еще помнила густой мягкий воздух лесов, в меру влажный и теплый, насыщенный избыточным озоном и фтором, напоенный мягкими и резкими запахами цветов и плодов; она еще сохранила воспоминания и о воздухе пустыни — сухом, горячем, пыльном и жестком, с раскаленным озоном и фтором, горячащими кровь до боли в висках, до силы урагана в кулаках, до абсолютной ясности в мозгу и до идеальной четкости мышления в голове… — да, я помнил все это, и теперь я отдыхал у моря, дышал и дышал свежайшим воздухом океана, дышал и не мог надышаться… Потом я вошел в воду и поплыл, и бодрящая соленая вода уверенно, но мягко держала меня на своей широкой груди, покачивая и раскачивая, как мама в колыбели. Я плыл, я нырял в прозрачную колеблющуюся глубину зеленоватого света, и, открывая глаза, я видел там блики солнца на камнях и на подводных растениях, колыхавшихся в волнах прибоя. Раз за разом я нырял в колеблющееся марево расплывчатых предметов и неверных расстояний, погружаясь до более холодных придонных слоев воды, и потом я выныривал на поверхность, чтобы почувствовать живительный воздух у себя в груди, и опять уходил на глубину, и стайки серебристо-черных рыбок таинственными стрелками кружились вокруг меня — как это было прекрасно! Я смыл с себя всю пыль, которая накопилась на мне за эти долгие дни скачки, почувствовал себя моложе, новее, красивее и лучше… — да, это действительно было прекрасно! А соленая вода оказалась не столь соленой, сколь горькой и с каким-то слабо уловимым привкусом — мне пришлось хлебнуть воды — а кому из людей не приходилось принудительно заглатывать ее, когда внезапная волна накрывала пловца, вынырнувшего из голубовато-зеленых глубин и истосковавшейся грудью вдыхавшего то первое и самое главное без чего принципиально невозможно существование человека — воздух.

Я плыл дальше и дальше, к горизонту, подальше от грозных волн прибоя, к спокойной воде, и когда длинные океанские валы перестали беспокоить меня, я лег на спину и увидел чистое синее небо со стадами облаков, которых небесный пастух — ветер, гнал куда-то вдаль, к своим неведомым целям; а еще я увидел солнце, солнце Халы — ближайшую звезду этого удивительного мира, летящего в бездонной пустоте Вселенной и дающего жизнь всему живому на этом маленьком сосредоточении материи; а тем временем, волны покачивали меня, периодически обдавая солеными брызгами и придавая моим чувствам свежесть и остроту, а мыслям — романтическую направленность. Душа раскрылась навстречу дивному миру, освобождаясь от защитной брони жизненного опыта, цинизма и жесткости, становясь подобной чистой душе ребенка, впервые исследующего мир и находящего в нем только прекрасное; мне казалось, что обнаженные струны моей души, вибрировали в унисон с тончайшими колебаниями мирового эфира, воспринимая самые мельчайшие детали и радуясь им.

Человек рожден для радости — и если она, радость, есть в душе, то она будет во всем: в ветре, в море, в каждом прожитом мгновении и даже в неизбежности смерти — во всем, ибо душа — это основа…

Я поплыл к берегу, выбрался из воды, вскинул руки вверх и воскликнул: «Здравствуй, мир! Здравствуй, счастье! Я пришел к вам!», а потом запрокинул голову к солнцу, и закрыл глаза, и оно стало греть меня, своего сына, как бы говоря своими лучами, что оно любит меня, и что я все сделал правильно, и что все будет хорошо… а вода стекала с меня тоненькими щекотливыми струйками. Потом я опустил руки, открыл глаза, взял из воздуха новую одежду и одел ее на себя, а старую, напоминавшую о прошлом, убрал в никуда, и только потом обернулся к своим спутницам и пошел к ним.

Мы отдыхали несколько недель. Охотился я один, а вместе мы ловили рыбу, собирали ягоды и съедобные плоды, выкапывали корнеплоды и луковицы, а потом все это жарили на костре. Вечерами мы сидели у костра под чужими звездами, которые отныне стали нам уже родными. Плеск волн и ритмичный шум моря успокаивали нас, и я чувствовал, как у меня на сердце ритмично плещутся волны. Я ощущал, как энергия приливает ко мне, как растет моя мощь, и я радовался этому.

Одежда наша побурела и стала разваливаться — ткань расползлась, обрывки ниток торчали изо всех дыр, но все же первые дни жизни возле океана наши спортивные костюмы еще можно было носить. Мой костюм, хотя и был новее одежды моих спутниц, из-за регулярной охоты пришел в самое плохое состояние: он покрылся пятнами запекшейся крови, грязью и крупными прорехами, поэтому буквально через неделю я выбросил его, одев привычную для Халы юбку из шкуры. Мои спутницы были более консервативны — лишь когда их одежда совсем превратилась в лохмотья, они выкинули ее и стали надевать на себя причудливые наряды из листьев и цветов — настоящие женщины! В своих пестрых, но со вкусом подобранных одеяниях, они были похожи на лесных фей с картинки, но с прическами из спутанных, давно немытых волос.

Дни шли за днями, пока наконец, я не почувствовал в себе новые силы и новое знание, которое постепенно вошло в меня вместе с морозным воздухом гор, шумом морского прибоя, запахами дивных цветов и скоростью моего коня. Для меня пришла пора применить это новое могущество, пришла пора приложить его к нашей Вселенной.

Следующим вечером я распрощался со своими спутницами, отправив их назад, в тот же самый миг, из которого мы начали наше путешествие. Я обещал им, что вернусь, хотя сам не был уверен в этом. Всю ночь я спал и утром, свежий и отдохнувший, принялся за дело.

Я подозвал к себе коня и, конечно же, это был мой конь, тот самый бело-голубой конь, который и примчал меня сюда. Он выглядел сытым и отдохнувшим; ничто не указывало на то, что больше месяца назад он пробежал столь огромное расстояние. Лошадь узнала меня и заржала, и я понял, что во время поездки давал коню правильные, соответствующие обстановке, приказания, поэтому он был доволен этой длиннейшей гонкой и был рад новой встрече со мной. Я погладил его по белой шее, и она засверкала под моей рукой голубым огнем.

Я сел на него, сел прямо на спину — ни седла, ни уздечки я не взял, — и мы поскакали к морю. Конь легко скользил сначала по берегу, а потом по воде. Там, где его копыта касались моря, по поверхности воды расходились круги; брызг не было, тряски не было тоже — я взял управление над скачкой в свои руки — и невероятное стало возможным. Ни я, ни моя лошадь, не испытывали ни малейших усилий при езде. Мир принадлежал нам.

Конь поднялся над водой и теперь скакал по воздуху, поднимаясь все выше и выше, и копыта его, ударяясь о воздух, не издавали ни стука. Соленый морской ветер и бесшумная скачка в пустоте — это было как в сказке. Мы поднялись выше облаков, и безбрежная синяя гладь раскинулась прямо под нами. Все выше и выше поднимались мы, уже показались звезды, и солнце Халы светило нам вместе с ними. Прочь, прочь от Халы удалялись мы, стремясь вперед, к неизведанным мирам, и теплый шар нашей родины становился все меньше и меньше.

Мы скакали все дальше, звезды окружали нас и пронизывали нас, а мы все летели и летели, и звенящая тишина окружала нас. Галактика становилась все меньше и меньше, а мы становились все больше и больше. Я остановил коня, и он стоял, опершись всеми четырьмя ногами на плоскость Галактики, он был чуть меньше, чем она сама. Мы с ним были полупрозрачными, как бы сотканными из тумана, но, тем не менее, материальным и живыми.

Звезды, как пыль, лежали у наших ног. Звездная пыль…

Мы двинулись дальше сквозь бездонную пустоту, и галактики окружали нас, такие маленькие и блестящие. Мы еще больше увеличились в размерах. Звездные острова пролетали мимо нас и сквозь нас, но мы не обращали на них особого внимания. Здесь, между звезд, все воспринимается по-другому, не так, как на планетах… — и все так же, как и раньше, я скакал на бело-голубом коне из мира Халы, приближаясь к своей цели — к краю Вселенной.

Край Вселенной, край Мира! Никакое существо из этого Мира не сможет покинуть его. Что там, за краем?

Вселенная бесконечна, но это для людей и других, таких же, как они.

Для муравьев планета, на которой они живут, тоже бесконечна, но для людей, живущих на ней, это не так. Ну а я, почти что Властелин Вселенных, почти Властелин, но только почти… В принципе, у меня может быть как минимум несколько таких Миров, несколько Вселенных, а значит, что я имею принципиальную возможность выйти за пределы этого Мира. Но смогу ли я сделать это? Наверное, смогу…

Я увидел его, край Вселенной, и остановил коня. Мы стояли возле него и не двигались. Конь расслабился и слегка опустил голову; звездный ветер шевелил его гриву и хвост, играя с ним, а я сидел и размышлял.

Наконец, я решился и пустил коня прямо на край Мира, намереваясь пройти его, но, приблизившись вплотную к нему, обнаружил, что уже удаляюсь от него. Я обернулся назад и вновь посмотрел на этот край, такой близкий и такой недоступный. Я не слишком огорчился из-за этой своей неудачной попытки — всему свое время, и мое время когда-нибудь настанет. Хорошо уже то, что я сам без посторонней помощи добрался сюда.