Альфред Щеголев - Ложная женщина. Невроз как внутренний театр личности

• Название: Ложная женщина. Невроз как внутренний театр личности
• Автор: Альфред Щеголев
• Издательство: Речь
• Жанр: Психология
• ISBN: 5-9268-0056-0

Данная книга посвящена внутреннему миру современной женщины. Описываются различные типы и модели поведения. Анализируются характер и причины различных нарушений личности. Книга представляет интерес как для профессиональных психологов, так и для лиц, интересующихся проблемами современной женщины.

---

Гиперсоциальная женщина – «хозяин» в доме. Вся семья, включая мужа, – ее дети. Она – организатор домашних генеральных уборок, летних оздоровительных компаний, воскресных культпоходов и т. д., она властно руководит хозяйством, пытаясь во что бы то ни стало приобщить детей к домоводству, знатоком которого себя полагает. В доме для нее главное – порядок и чистота. Шаблонная эстетика интерьера заменяет ей уют. Она втайне гордится тем, что у нее нет свободного времени, что она не может предаться развлечениям, позволить себе беззаботность досуга. Она все время «в работе», всегда «на посту», на который сама себя поставила и на котором жаждет быть образцом трудолюбия, ответственности, организованности и порядочности для окружающих. В социальном отношении она хочет быть более мужественной, чем может быть мужчина, она мечтает стать для него примером мужественности. И она никогда не позволит себе «распускаться» так, как это может позволить себе мужчина в минуты отдыха.

Свой досуг проведет она с непременной «пользой» для себя, она осуществит заранее запланированный культпоход в театр, лекторий или музей с целью приобщить не столько себя, сколько своих детей или свое окружение к «культуре», хотя внутренне очень далека она от этой самой культуры и совершенно не нуждается в ней. Ее стремление быть наставницей, учителем жизни, проводником «положительных знаний» исходит из неиссякаемого тщеславного желания быть больше, чем она есть. Ей почему-то кажется, что культура работает на нее, что чем более будет приобщен человек к культуре, тем более он будет благодарен ей, гиперсоциальной женщине, за это приобщение, и только тогда по-настоящему оценит высоту ее нравственного облика и педагогического подвига.

Но при всем этом с настоящими деятелями культуры, если ей приходится сталкиваться с ними в своей жизни и деятельности, она не находит точек соприкосновения, они представляются ей социально опасными, глубоко аморальными и довольно зловредными существами. Поэтому по-настоящему чтит она только умерших деятелей культуры: от них нельзя уже ждать никаких выходок и претензий, и с их именами можно обходиться так, как обходится с ними официальная идеология.

Есть культура и есть идеология – и это малосовместимые понятия. В культуре, в ее глубинах, всегда есть живой источник, дающий душевную бодрость и силу для преодоления жизненных невзгод и страданий. И от этого источника каждый берет столько, сколько ему необходимо для жизни. Идеология же предписывает социальные ценности и активно внедряет их в сознание граждан, пытаясь через них манипулировать поведением людей, а культуру желает видеть своей служанкой в этом ответственном деле.

Поэтому нет ничего более противоположного по сути, чем деятель культуры и «работник идеологического фронта», к которому вольно или невольно причисляет себя гиперсоциальная женщина, наивно полагая, что своей идеологической активностью она спасает и утверждает культуру.

Существование гиперсоциальной женщины совершенно очевидно свидетельствует о том, что общество, утверждающее самоубийственный приоритет материальных ценностей бытия, общество с заматериализованным сознанием неминуемо порождает уродство человеческих взаимоотношений и особенно тяжело деформирует проявление женственности, если она пытается проявиться в нем непосредственно и незащищенно.

Я не боюсь повторить, что женственность полноценно и благодатно расцветает в поле достойной, можно сказать, рыцарственной мужской активности, мужской творческой деятельности, она нуждается в подлинном мужестве, то есть мужестве жертвенном, щедром, великодушном, действующем в мире во имя утверждения женственности, а не во имя собственного эгоизма. Такое рыцарство – не просто романтическое умонастроение или знак принадлежности к какой-то особой касте, но просветленное и оплодотворенное состояние мужской души. Женственность обращена к мужчине, созревшему духовно для ее принятия, она желает и ищет его. Истинная женщина обращена к личности, а не к социуму, она влияет на социум только через своего мужчину, и если ей приходится самой непосредственно отстаивать себя и проявлять социальную активность, отрешаясь при этом от женственного начала своей души, то это свидетельствует лишь о том, что подле нее и для нее такого мужчины нет и она испытывает мучительное чувство ненужности и одиночества в этом мире.

Женщина чрезмерно активная в социальном плане никогда не может быть истинно женственной. Она заявляет о себе как ложная женщина, роль которой в обществе либо гиперсоциальна, либо, реже, антисоциальна.

Антисоциальный тип женщины также можно отнести к категории ложной женщины. По своему профилю он близок к сексуальной женщине, поэтому я не выделяю его отдельно, но он как бы оттеняет тип женщины гиперсоциальной. Это, можно сказать, ее антипод, лишний раз подтверждающий, что чрезмерная общественная активность не только не присуща женщине, но коверкает и изламывает ее. Женщина антисоциальна, если чрезмерное сексуальное любопытство рано знакомит и сталкивает ее с мужчинами, которых можно условно назвать «сверхчеловеками» в низком значении этого слова за их независимое пренебрежение общественной моралью при полном отсутствии совести, за их зоологический эгоизм, корыстное самоутверждение, стремление к захвату, азартность, склонность к риску, агрессивность, тягу к грубым чувственным удовольствиям, циничность, себялюбивое чванство. В общении и взаимодействии с ними и им подобными женщина для достижения своих замыслов должна быть сильнее сильного и потому пытается превзойти, пересилить, перещеголять свое сомнительное окружение, снять и опрокинуть его, заставить его служить себе, а для этого она должна быть склонной к авантюризму, расчетливой, бессердечной, жестокой, преступной, наконец. Антисоциальность в женщине, надо сказать, всегда страшнее, мрачнее, жестче и безнадежнее, чем в мужчине, в ее антисоциальности есть какая-то окончательная сломленность, безысходность, за которую она дерзко мстит всем без разбора и мстит сладострастно, с упоением.

Внешность такой женщины во многом зависит от ее чисто физической привлекательности. Если она привлекательна, то не столько женской своей природой, сколько контрастом с женственностью. Она предпочитает мужской стиль одежды с элементами показной агрессивной экстравагантности и раздражающей мужчин неприступности.

Ее манера поведения будет лишний раз подчеркивать ее независимость, самостоятельность и нескрываемое честолюбие. Она скорее отталкивает, чем привлекает, хотя для мужского глаза представляет определенный соблазн.

Антисоциальная женщина рассчитывает на свои сексуальные возможности в борьбе за место под солнцем, ее антисоциальность часто связана с ее сексуальностью, во всяком случае, сексуальная женщина, о которой речь шла выше, во многих своих проявлениях антисоциальна.

Можно сказать, что в антисоциальной женщине очень глубоко травмировано женское начало, и потому она не только тайно, но и явно ненавидит социум, желая раздавить и подчинить его себе. Она презирает это сборище пошлых конформистов и демонстративно противопоставляет себя и свой образ жизни рутинной моральной середине, ненавистной серой посредственности. Ее антисоциальность не что иное, как жесткий протест против давления общества. Она хочет отбросить от себя не только заморализованную серость безликой массы, но и победить тот круг «сверхчеловеков», который способствовал ее душевному формированию, и потому в аморализме своем стремится превзойти и одолеть своих вольных и невольных «наставников», отомстить им и принизить их. Это бессознательное стремление быть больше и сильнее самых «крутых» мужчин всецело определяет ее логику поведения.

В отличие от нее гиперсоциальная женщина становится таковой в среде мужчин инфантильных. В свою очередь, мужчина становится социально инфантильным индивидом в обществе тоталитарного склада. Такое общество признает лишь вертикальные связи чинопочитания и исполнительности и отвергает горизонтальные связи сотрудничества и партнерства. Мужчина здесь обречен на положение постоянного «сыновства», всегда над ним стоит какой-нибудь опекун, наставник, «папа» в виде руководителя, начальника, чиновника, полицейского и т. д., от которого он зависим во всем и который имеет власть его наказать, лишить привилегий, осудить, казнить или помиловать. Жесткая иерархическая структура такого социума обрекает мужчину на конформизм, что препятствует или останавливает формирование в нем подлинно мужественных свойств характера. На какую деятельность способен конформист? Только на деятельность функционера такого общества, приспособленца и имитатора, то есть «деятельность» истинного «героя» тоталитаризма. Но разве такой «герой» способен быть мужественным и великодушным освободителем, рыцарем, творцом, личностью?