Ги Шоссинан-Ногаре - Повседневная жизнь жен и возлюбленных французских королей

• Название: Повседневная жизнь жен и возлюбленных французских королей
• Автор: Ги Шоссинан-Ногаре
• Издательство: Молодая гвардия, Палимпсест
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02521-0

Всю элитную историю Франции XV-XVIII веков ученый-историк, выпускник Сорбонны Ги Шоссинан-Ногаре рассматривает в пространстве магического треугольника: король, королева, фаворитка. Перед нами проходят чередой королевы — блистательные, сильные и умные (Луиза Савойская, Анна Бретонская или Анна Австрийская), изощренные в интригах (Екатерина и Мария Медичи или Мария Стюарт), а также слабые и безликие (Шарлотта Савойская, Клод Французская или Мария Лещин-ская), и каждая из них показана автором ярко и неповторимо. Не менее убедительно в книге воссозданы образы знаменитых фавориток: Агнессы Сорель, Луизы Лавальер, маркизы Помпадур, маркизы Монтеспан, Дианы де Пуатье, оказывающих тайное и явное влияние на жизнь и политику королей. Автор книги сделал многое для понимания истинной роли женщины в истории не только той отдаленной от нас романтической эпохи, но и сегодняшнего, все более феминизирующегося времени.

---

В наши задачи не входит подробное рассмотрение дальнейшего роста влияния этой женщины, действовавшей с неизменной ловкостью вплоть до трагической смерти короля. Следует напомнить, что ее влияние не ограничивалось только внутренней политикой, но распространилось буквально на все, в том числе на международные отношения. Невольно оказавшись втянутой в войну, угрожавшую ее землям, зависимым от Лотарингского дома, после поражения под Сен-Кантеном она сблизилась с Монморанси и партией мира. Папа, став отныне миролюбивым, не преминул привлечь ее на свою сторону, он обнадеживал Диану тысячью способов, елейно соблазнял, умоляя употребить на Генриха II все ее влияние. «Это ваша обязанность, возлюбленная дочь наша, — писал он ей, — всеми силами поддерживать христианнейшего короля в предначертанном Нами деле». [41]Подгоняемая святым отцом и Монморанси, Диана посоветовала Генриху подписать Като-Камб-резийский мир (3 апреля 1559 года), благополучно завершивший итальянские походы, которые за шестьдесят лет доставили столько горя. Этот мир упрочил границы на севере и на востоке и закрепил за Францией Кале и Три Епископства. [42]Этот мир не был делом рук ни Лотарингского дома, ни Екатерины Медичи, с сожалением наблюдавшей за исчезновением всякой надежды на покорение Италии. Однако королева отомстила Диане жестокими словами, разглашенными герцогом Феррарским, Альваротто. Застав однажды Екатерину с книгой в руках, фаворитка с улыбкой спросила ее, что она читает. Высокомерная королева сухо ответила: «Я читаю историю Франции и нахожу неоспоримые свидетельства того, что в этой стране блудницы всегда управляли делами королей».

Власть Дианы де Пуатье над Генрихом II проявлялась также и в той области, где ее вмешательство было неуместно и где оно возымело пагубные последствия. Она открыто спекулировала религиозной ортодоксией короля, внушая ему ненависть к протестантам, побуждая преследовать их — с постыдной целью обогатиться за счет ограбления. Естественно, папство оказало ей поддержку в этом направлении, и нунций с восхищением писал: «Мадам герцогиня де Ва-лентинуа (такой титул носила Диана) при этом дворе много содействует делам религии и Святой Римской церкви. Она ведет ожесточенную борьбу против вероотступников и прилагает все силы, чтобы они понесли кару и наказание за свои грехи». Это заметное рвение и фанатичные гонения объяснялись недостойной причиной. Алчность гораздо в большей степени, нежели благочестие, толкала ее на неистовства против гугенотов. Аппетиты Дианы были огромны, ее жадность не отступала ни перед какими низостями. Не удовлетворяясь получением от короля роскошных подарков, замка Шенонсо, великолепного поместья Анет, ненасытная герцогиня де Валентинуа присвоила себе с беспримерной алчностью все конфискованные земли осужденных протестантов и стала самым богатым частным лицом в королевстве. После смерти Генриха, последовавшей в 1559 году и ознаменовавшей конец и ее правления, и ее амбиций, ей удалось удержать свою огромную собственность, за исключением замка Шенонсо (впрочем, за него она получила достойную компенсацию). Ей минуло уже шестьдесят лет, но она ничуть не утратила своей красоты и поразительной молодости, сохранив ее до конца жизни. Она умерла в результате падения с лошади в возрасте шестидесяти шести лет. Брантом видел Диану за несколько месяцев до смерти и поразился ее удивительной красоте, которая, по его словам, «не встречает такого бесчувственного сердца, чтобы оно осталось равнодушным». Она была «столь же прекрасна лицом, столь же свежа и привлекательна, как в тридцать лет: она пользовалась любовью и преклонением одного из наиболее великих и доблестных королей этого мира. Я могу сказать откровенно, не нанеся ущерба красоте этой дамы: ведь все дамы, почтенные любовью великих королей, отмечены совершенством, которое почиет в них и заставляет их любить. Воистину, красота, дарованная небесами, не изливается на полубогинь». [43]Совершенство, небесная красота, божественность… Язык Брантома бессознательно рисует аллегорические образы, вписанные Генрихом и Дианой в полумирскую, полусвященную легенду, которая усилиями облеченных их доверием поэтов и художников попыталась выступить «посредницей» между светским и духовным миром. Ибо великие усилия гордой фаворитки и ее рыцарственного обожателя привели к созданию особой мифологии, которая, сохраняя многие двусмысленности, сакрализовывала образ королевской любовницы и тем самым ускоряла процесс героизации короля и способствовала почти что богоявленческому возвеличиванию его персоны.

Разумеется, небесные светила, особенно солнце, издавна, по крайней мере со времен Карла V, ассоциировались с божественным характером королевской власти, что вызвало появление особой символики и метафор, обогативших образ монархии. Но лишь при Людовике XIV произошла полная идентификация мира небесных светил и местной божественности славного монарха. Между тем Диана де Пуатье и Генрих II своей идиллией, перемещенной в обожествленный мир любви героя и его небесной возлюбленной, установили тот фундамент, на каком впоследствии выросло здание божественного королевского апофеоза. Диана, возведенная в ранг бесстрашной богини из высшей иерархии Олимпа, не только доставляла своему царственному любовнику райское блаженство, но подняла его к небесам, наделила своей мудростью и позволила разделить сияние и блеск божественного разума. Диана превыше всего дорожила собственной красотой, считая себя совершеннейшей из дочерей Евы. В своем имении и святилище Анет она царила над возвышенными душами и над очарованным королем под звуки лиры Аполлона — созидательница сияющего и духовно возрожденного общества, освобожденного от злых сил, где торжествуют справедливость и мир.

С момента вступления на трон Генриха II такая аллегорическая конструкция быстро заняла достойное место в спектакле, где продуманные мизансцены призваны были удивить зрителей своим великолепием и взволновать намеками. Посещения королем своих добрых городов становились пышными торжествами, декорации и сценарии которых подчинялись строгим правилам, и именно они позволили придать куртизанке атрибуты божества и превратить эту неоднозначную фигуру в Диану-небожительницу, чувственную Диану, разделившую с королем и ложе, и власть. Такое уподобление богине в наибольшей степени проявилось в Лионских торжествах, где затейливое представление воспроизводило лесные забавы божественной Дианы-охотницы, в его чертах уже без труда можно угадать смелое предвосхищение той легенды, которую позднее Анет и Фонтенбло восславят в дерзких и незабвенных деяниях. Когда 23 сентября 1548 года король вступил в Лион, его встречали спектаклем, наполненным изобилием символов, двусмысленно приобщавших королевскую славу к олимпийскому величию его возлюбленной, причем она объявлялась покровительницей короля, королевы и королевских детей, что нанесло глубокую обиду королеве. Вершину большого обелиска, установленного в честь этого события, венчал лунный месяц, символ Дианы, а по бокам его красовались изображения, среди которых выделялись королевский девиз, большой лук бирюзового цвета и переплетенный вензель Дианы и Генриха (две буквы D, справа и слева сомкнувшиеся с буквой Н), который мог сойти и за две буквы С, окаймляющие букву Н, — выражение почтения достоинствам Екатерины (Catherine) Медичи. Из леса вокруг обелиска внезапно появились нимфы под предводительством Дианы-охотницы, которая на черно-белых поводках (цвета Дианы де Пуатье) вела борзых собак. Богиня пожаловала королю льва, символизирующего город, что скорее говорило не о подчинении Лиона, а о великодушии и всемогуществе богини. Это был понятный символ, элегантная пропаганда, благоприятный образ как для короля, отмеченного благосклонностью небесного владычества, так и для фаворитки, прикрывавшей распутство и честолюбие маской невинности богини-охотницы и, соединяя язычество и христианскую набожность, выступавшей также в роли Девы Марии, охотящейся за Злом, монстрами, грехами и ересью. Однако, по сравнению со свидетельствами более позднего времени, повествующими о чистых источниках бьющего ключом фонтана Дианы и теургиях [44] замка Анет, триумфальное вступление в Лион было лишь первым шагом этой «богини», пока еще неопытной и не достигшей совершенства. Анет, построенный Филибертом Делормом и расписанный Гужоном и Челлини, — это больше, чем просто замок, это воплощение триумфа, храм, воздвигнутый для божества королевской султанши, дабы дать приют ее наслаждениям и восславить ее священные таинства. В бальном зале Фонтенбло Приматиччо и Никколо дель-Аббат, развивая образ прекрасной охотницы, пленившей царственного оленя, обратились к теме Дианы-повелительницы вселенной, преследующей зло благой богини, рассудительной и мудрой, тонкой наставницы своего возлюбленного — справедливого короля.