Ю. Шестов - Поэма “Нити”

• Название: Поэма “Нити”
• Автор: Ю. Шестов
• Жанр: Поэзия

Порой бывает настроение — подбить итоги. Как прошагал часть выпавшей тебе дороги..

---

Пространство ли родит движенья,

Дарует силы для сомненья.

Я торопился — жизни сок

Прозрачен лишь недолгий срок.

Жизнь — это хрупкое созданье,

Это все время созиданье

Себя. 3а счет великих дел,

Иль малых (это мой удел).

Далек наш путь — чрез полстраны.

И как вы сердцем не нежны,

Но приедается дорога.

И вы скучны… Ну, ради бога.

Проста причина переезда -

Нам сердце тешила надежда,

Что будет как-то легче жить…

(Я чую-путь мне повторить.)

* * *

Теперь мы к маминой родне,

Таежной, топкой стороне

На время обратим свой взор.

Пусть режет наш «ФзДэ» простор.

* * *

Сибири топкие края

Известны Вам — дает земля

Нефть «за бугор», природный газ

(Но то богатство не про нас).

А в те года, что речь ведется,

Медведь, бывало, продерется

Сквозь бурелом тайги глухой -

Над Обью ветер, волн покой…

И небо северное близко,

И облака так низко-низко,

Что кто Европы небо знает,

Тому пространства не хватает.

Что говорить, в края глухие

Вели дороги непростые.

И мало кто своею волей

Житье с медведем выбрал долей.

Сослали их в Сибирь с семьями

3а бунт — не ладили с царями,

Иль с теми, кто поближе был -

Я тень тех лет не ворошил.

Прощай Воронеж, черноземы,

Какие ни на есть хоромы.

Сломали жизнь. Как веха миг:

Полудень… Лето… Бабий крик…

Судьба дедов не баловала,

Не показалось бы Вам мало

В долбленке, с голыми руками

Поплыть обскими берегами.

Но приживались понемногу.

Кормил их плуг. Когда острогу.

И лодку (звался обласок)

Чрез мель прапрадед вброд волок.

Коль здесь судьба, то будем жить.

Детишки вон… А их растить.

Посеем рожь, посеем лен,

Ничо, ребята. Проживем…

Тайга кормила: кедр, брусника,

Морошка, клюква, голубика…

Глядь, — и дома в два этажа.

Возами рыба в город шла.

В тайге пушнину добывали.

И, в общем, милостей не ждали

Ни от природы, ни от власти…

Далеко было до напастей.

* * *

Ходил прадед тайгой дремучей,

На берег вышел по-над кручей:

«Эх, красота!» Избу поставил,

К весне и семью переправил.

Потом пришла еще семья,

И скоро вновь-кругом родня.

А Парабель-река течет,

Пройдет их жизнь — и наш черед.

* * *

Но мы придем, а по-над кручей

Опять стеною лес дремучий.

«Ну чудеса, — сказал бы дед -

Все вроде то — деревни нет»

Еще б, наверно, подивился

На Парабель — ручей извился,

Когда вёл лошадь под уздцы,

Теперь ей берега тесны.

Гадаю, что б прадед спросил:

«Медведь вам, что ли, досадил

Как староверам? Те подале

Забрались в лес. Коров их рвали…

А может, как в болотах дальних

Тяжел стал дух, и вновь в бескрайних

Просторах лошадь сын повел,

И место новое нашел?»

Но вряд ли бы спросил он так.

Кто-кто, а прадед не простак,

И знал — лютее нет напасти,

Чем та, что даруют нам власти.

И что не испугать медведю

Того же, скажем, брата Федю -

Он с них полсотни шкур содрал.

Один. А братьев бы позвал?…

Вот дух… Бывали там болота

(Природный газ теперь, всего-то).

Так не гоняй туда коров

И стерегись с тех мест ветров.

«Нет, тут похлеще дело было, -

Решил бы он. — Тут вражья сила

Нужна, чтоб все искоренить,

Дома — пожечь, людей — побить».

Вы — как? А я бы с ним не спорил.

Наоборот, ему бы вторил,

И рассказал бы, как потом

Детей сравняли со скотом.

* * *

Год был, пожалуй, тридцать пятый.

Уклад как встарь. Но вот помятый

Привесили флажок у дома.

«Петь, ты чего?» — «Эт, дядь, райкома!»

«Слышь, выдрал бы тебя отец,

Да он на небесах жилец.

Придумал ведь, дурной: «Райкома!»…

Нужон ты ей — в избе солома».

И обманулись. Петька ей

Всех крепких мужиков милей.

Ну, в общем, глазом не моргнули,

А уж колхоз. Всех затянули…

Кого силком, где обманули,

А были — вечным сном уснули

3а этот самый за колхоз.

Да… Жизнь он новую принес.

Пролилась человечья кровь -

Из ряда вон для мест тех новь.

Досель суровы нравы были,

Но был порог — Христа здесь чтили.

Без ханжества, с простою верой.

В людей и труд, добра примеры.

И вдруг — разлом, наискосяк,

Представь. Мозги нараскоряк…

* * *

Но время лечит и калечит -

Там жизнь идет, и в ней не вечен

Ни он, ни я, ни наша скорбь,

Одно всегда — хребет свой горбь.

Во все века налоги были:

Оброк, на барщину ходили,

Но это, братцы, все цветочки,

То сладкий сказ для малой дочки.

Теперь куда как просто стало:

Сколь ни дал бы — им было мало.

Хоть сутки напролет протопай,

А все затирка в печке — лопай!

Все, что нажили, отобрали.

Отрез сукна, и тот прибрали.

«Дом двухэтажный?!» — «Рыбконторе!»

Да разрослась, убрали вскоре.

И то сказать, как без нее?

Учет, контроль — гори хоть все.

Не дай бог что-то недобрать -

Хозяин может и поддать.

Конторским тож кормиться надо

(Знавали там вкус шоколада),

А потому тот ихний враг,

Кто на хозяина батрак.

* * *

Война. Всех мужиков призвали.

Потом ребят. В семнадцать брали.

И бабы в вой по ним рыдали -

Почти что всех поубивали.

Добавили еще налоги

(На баб, детишек-где вы боги?!)

От голода среди тайги

Впервые мерли старики.

Но говорят: кому война,

А кой-кому и мать родна.

Деревню просто раздирали

Как воронье, ее клевали.

Брала косая ребятишек,

Но все же мало. Тех мальчишек

И их сестренок лес спасал:

Что взять могли — то отдавал.

* * *

Конец войне, а жизнь все та же,

Посвирепее еще даже.

Подняли головы ублюдки:

Войне конец! Смелее, урки!

А этих урок за войну…

Заполонили всю страну.

Пусть не сидел тот счетовод,

Но уркой стал. И тем живет.

А кто не урка — жилы рвал,

Иначе — на лесоповал.

И дива нет — с петлей на шее

Стал люду хлеб Христа милее.

Когда в глаза лгут раз за разом

Немногим не грозит зараза.

И все. Деревня умерла. -

Так, по инерции была…

Какие только ухищренья,

Чтоб усыпить неволи бденье,

Ни применяли на те поры.

Добыли паспорт — тут же сборы.

Бежать, бежать куда угодно,

Чем смертью умирать голодной,

И жить в разрухе бытия…

Приють людей, земля моя.

* * *

Так получилось, старший дядя

Служил. А после — в Омск, и, глядя

На этот мирный городок,

Решил собрать родню под бок.

Привез он мать с меньшим братишкой,

С стройбата средний, шинель под мышкой.

(Недаром есть «любил, как брата»)

И вскоре мать сказала «свата…»

Ну, в общем, в Омск стучат колеса.

Вагон то вверх, а то с откоса.

Байкал, тоннели начались…

Что мне дарует эта «жисть»?

3. В Омске

Припомнить надо. Было так:

Дом дядин. Лестница, чердак.

Я трогал мягкость нитевы

Из коей сети сплетены.

Сушилась рыба. С чердака

Я видел — меркли облака.

День в сумерки упал без цвету -

Чуть красноты, и дня уж нету.

После Востока мне казалось -

Травы на свете не осталось.

Континентальных сушь степей

Прошла везде косой по ней.

Шесть лет мне. Вроде и ребенок,

Но не принял, считай, с пеленок

Эти прозрачные колки,

Сушь, ветер, мелкие балки.

Восток оставил мне в подкорке:

Леса — густы, крутые — горки.

Ущелья, скалы, дикий лес,

Вода кругом… Я ж в степь залез.

Ну ладно, это между прочим,

Чтоб уставали вы не очень.

Но, согласитесь все ж — природа

Для нас важнее год от года.

* * *

Я думаю, отец и мать

Те дни крутились, чтоб достать

Деньжат (ведь не было запаса),

Добыть прописку (Жизнь ты наша!…)

Родне спасибо, помогли

С пропиской. И отцу нашли

Работу. Комнату нам дали.

Так рады были — уж не ждали…

Но то родители, а мне

Катилась жизнь по трын-траве.

И, каюсь, братьев обижал -

Так благодарность выражал.

Но я малой был. Средь людей

Обычай тот стократ сильней.

И очень часто за добро

В ответ нам с чувством шлют дерьмо.

Наверно, это им приятно,

Чтоб благодетель безвозвратно

Навеки с грязью смешан был

И с тем из памяти уплыл.

Не знаю я, как в дальних странах,

А в наших городских урманах