Борис Штерн - Лишь бы не было войны или Краткий курс соцреализма

• Название: Лишь бы не было войны или Краткий курс соцреализма
• Автор: Борис Штерн
• Жанр: Публицистика

---

Борис Штерн Лишь бы не было войны или Краткий курс соцреализма

«Где выражение зла, которого должно избегать? Где выражение добра, которому должно подражать в этой повести? Все хороши и все дурны. Герой же моей повести, которого я люблю всеми силами души, которого старался воспроизвести во всей красоте его и который всегда был, есть и будет прекрасен, — ВРАНЬЕ.»

Экономист Н.Ильин, «Граф Толстой, как зеркало партийной организации и партийной литературы»

1. РАЗВИТИЕ РЕВОЛЮЦИОННОЙ СИТУАЦИИ ВО ВСЕЯ-РУСИ

1. ПРОИСХОЖДЕНИЕ СОЦРЕАЛИЗМА

В некотором ханстве, в некотором подпространстве, в ненашенские времена жил да был во Всея-Руси богатырь с чуднЫм именем-отчеством Соцреализм Максимильянович.

Как, спрашиваете, жить с таким именем?

Так вот и жить, пока не сгноят в лагерях или не прирежут цензурой — не бросаться же под поезд, если ты не Илья Муромец, а какой-нибудь хрен с бугра? Назвали — и назвали. Живи пока…

С папой и мамой богатырю Соцреализму повезло. Он родился под знаком Буревестника на острове Капри в результате внебрачного романа популярного пролетарского писателя Максимильяна Горькина с красивейшей цыганской актрисой того ненашенского времени Ариадной Мариновой из Малого театра МХАТ имени Немировского и Станиславича-Данченко одновременно.

2. ЧЕМОДАНЧИК С ДВОЙНЫМ ДНОМ

— Очень своевгеменный гоман! Пгекгасный получился гебенок! — слегка картавя, воскликнул по сему случаю тогда еще мало кому известный богатырь-экономист Н.Ильин (сказать по правде, его вообще никто не знал) и буквально в одну ночь, не задумываясь, накатал молочными чернилами эпохальную статью «Граф Толстой, как зеркало партийной организации и партийной литературы», в которой ударил в Царь-Колокол и призвал Всея-Русь к топору против Чудища Облого, Стозевого и Лаяйющего под лозунгом:

«ДА ЗДРАВСТВУЕТ СОВМЕСТНАЯ ВЛАСТЬ!»

Под утро перечитал написанное, схватился за рано облысевшую сократовскую голову, прижмурил глаза, с наслаждением вытянулся в кресле и воскликнул:

— Ай, да, Пушкин, ай, да, сукин сын! Какая глыба, а? Какой матерый человечище!.. До этого графа подлинного мужика в литературе не было!

Допил молочные чернила, скушал хлебную чернильницу и, очень довольный собою, пошел спать.

К обеду экономист Н.Ильин проснулся, упаковал «Зеркало партийной организации и литературы» в кожаный чемоданчик с двойным дном, вызвал колокольчиком своего личного шофера Гулько Макара Егорьевича и отправил его на коньках по вечному льду Чудского озера в редакцию газеты «Правда». И хотя на линии границы жандармские псы-сатрапы, обнюхав чемоданчик и ничего не найдя, с досады стукнули Макара Егорьевича револьвером по голове, и тот чуть коньки не отбросил, но всеж-таки доставил второе дно по назначению, и утром в День Печати газета «Правда» вышла в свет, как и подобает.

Вот только у Макара Егорьевича с тех пор что-то с головой не в порядке.

3. В ТО ЖЕ ЛЕТО ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА

В то же лето по старому стилю, пока богатырь Соцреализм в люльке лежал и соску сосал, прочитала Всея-Русь в газете «Правда» про зеркало Льва Толстого, наточила топор и поднялась на Чудище Облое, Стозевое и Лаяйющее. Надоело народу жить и работать на дядю — равно и за того парня. Плевали в Стозевого, били, крыли, подначивали, клеили прямо на хари предосудительные прокламации и, вообще, пушкинский безмолвный народ уже не молчал в тряпочку, а применял против Чудища Лаяйющего всякие глаголы великого межнационального языка, не известные даже живому словарю Владимира Даля, лучшего друга Пушкина — уж кто-кто, а друзья разбирались в глаголах.

Двенадцать лет как день пролетели…

Хоть бы хны!

Бывало, одну Голову срубят, тут же две другие отрастают по генетическим законам Менделя.

Ходили отважные робеспьеры к дедушке Мичурину за советом, тот отвечал:

— Не знаю, как так получается, — честно признавался старик. — Все это вейсманизм-морганизм и томление духа, а я не теоретик, но практик. Надо бы на дрозофилах попробовать.

Таким вот Макаром.

4. ЧУДИЩЕ ОБЛО, СТОЗЕВО И ЛАЯЙЮЩЕ

В ответ на глаголы Чудище подлое лишь лениво отгавкивалось, щеря зубы, а самых надоедливых якобинцев, как мух дрозофил, ссылало за Полярный Круг в Туруханское ханство на разведку нефтяных месторождений, откуда те тут же возвращались на попутках или собственным ходом. Их — туда, они — оттуда.

В сущности, Чудище Лаяйющее давно отжило свой век и уже не содержало в себе ценной генетической информации. Ему бы добровольно уйти с политической арены цирка — снять шаляпинским жестом мономахову шапку-ушанку, сдать ее под расписку в Музей Этнографии, Антропологии и Народов Мира и красиво удалиться, прикрыв за собой дверь, — да все как-то лень, обломовщина… Валялось Чудище на диване, все тянуло с отставкой, откладывало — то крестьянская реформа подоспела, то всенародный референдум, а то и столетний юбилей со дня смерти поэта Пушкина. А столетняя война в Персидском заливе? А очередной перераздел Польши? А разрушение Берлинской стены? То — то, то — это…

И еще такое соображение:

— Как это, мол, без НАС, Обла, Стозева и Лаяйюща, наш безмолвный народ проживет? Не протянет ли ноги от голода кормилец наш?

— Всенепременно протянет, Ваше Стозевое Величество! — подгавкивали придворные псы-сатрапы и виляли хвостами во главе с фон Бункер-Бундом. — Ни Мичурин с грушами не поможет, ни квадратно-гнездовой способ Лысенко.

За народ, значит, беспокоилось Чудище. До всего ему было дело…

Но если совсем откровенно — за власть цеплялось.

А зачем ему власть? Что ему в той власти?

5. ДРУГИМ ПУТЕМ

— Куда же вы, сударь, прете? — с досадой спрашивало Чудище, когда ему под Старый Новый Год старший брат экономиста Н.Ильина прямо под диван подложил адский механизм с дистанционным управлением, но придворные псы-сатрапы вовремя унюхали и обезвредили.

— Зачем все это? — допытывалось оно. — Перед вами же ж стена!

— Стена, да берлинская! Пни, и развалится! — смело отвечал за братана экономист Н.Ильин.

— А что потом? — удивлялось Чудище.

«А потом мы пойдем другим путем»

…ответил стихами экономист Н.Ильин.

— Каким-каким? — не расслышало Чудище.

— ДГУГИМ! — с французским прононсом повторил экономист Н.Ильин, и по дну Финского залива ушел со своим шофером Макаром Егорьевичем, у которого крыша поехала, от преследования псов-сатрапов в соседнюю страну Хренландию.

6. ЧУДЕСНЫЙ НАЦМЕН

В той соседней стране экономист Н.Ильин познакомился с одним из представителей восточного национального меньшинства, только что сосланного в Туруханское ханство за особо дерзкие ограбления почтовых дилижансов и уже успевшего удрать оттуда сюда, и от вынужденного революционного безделья развлекавшегося тем, что ставил на стол ребром национальный вопрос, а тот стоял и не падал.

— Какой чудесный нацмен! Не помните ли его фамилию? — хвалил туруханца экономист Н.Ильин в письмах издалека своей ненаглядной подружке Нессе Армаггедон. — Представляете, какой богатырь — национальный вопрос на ребро поставил, а тот стоит и не падает! Вообще, погода здесь в Цюрихе хорошая, все у нас идет другим путем. Передайте нашим: единичный индивидуальный террор ничего не даст. Одного шлепнем, придет другой. Их надо всех сразу, скопом! Шаг вперед, два шага назад — и к стенке!

7. ПЯТЕРО ПОВЕШЕННЫХ

Принесли псы-сатрапы перлюстрированное письмо Чудищу Лаяйющему на диван. Прочитало Чудище, совсем озверело:

— Что за черт, какой-такой другой путь?!

Не хотелось ему применять террор и насилие, но делать нечего — приказало Чудище своим сатрапам отыскать палача и повесить старшего брата экономиста Н.Ильина плюс еще четверых маратов на Кронверкском валу Петропавловской крепости. Предупреждало ведь!

— Разве предупреждали, Ваше-ство? — переспрашивает фон Бункер-Бунд. — Очень уж талантливый этот старший брат. Реактивное движение с дистанционным управлением изобрел. Академия Наук за него ходатайствует…

— Пр-редупреждали! Брата — повесить, а академикам выдать заграничные паспорта, посадить на пароход — и в шею!

Что и было в точности исполнено.

Вот только палача не нашли, запил палач на острове Капри в гостях у своего кума Максимильяна Горькина.

— Не могу! — кричал палач Леонард Андреев, крестный отец внебрачного Соцреализма-богатыря. — Не могу вешать на веревке живых людей! Так не договаривались! Повешенные потом три дня снятся. Вешать не могу, а вот расстрелять — пожалуй.

Отказался палач Леонард Андреев. Пришлось вешать самому фон Бункер-Бунду.

Висят пятеро вольтерьянцев, ногами качают, а национальный вопрос на ребре стоит.

8. ТАЙНОЕ СВИДАНИЕ НА БЕРЛИНСКОМ ВОКЗАЛЕ

Ну тут вообще началось! Прям-таки Французская буржуазная революция!