Алексей Слаповский - Война балбесов, хроника

• Название: Война балбесов, хроника
• Автор: Алексей Слаповский
• Издательство: ООО «Издательство „ЭКСМО“»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12473-Х

---

Вася поднимался поздно. Но в школу все же шел, понимая, что полководцу какие-то знания нужны. Шел он в школу, петляя и оглядываясь, чтобы его не выследили враги. Врасплох они его никогда бы не застали: в портфеле у Васи пистолет-поджиг, стреляющий дробью.

Повзрослев, он уже не носил поджига, обходился одним авторитетом.

Я расскажу о нем еще, будет время. Надо вкратце рассказать и о других будущих полководцах.

6. Сусоев

Вася Венец воинственен потому, что так придумал. Павел Сусоев воинственен он природы, не думая.

Сухой, рыжий, он целыми днями бродит по двору, безуспешно ловя цыплят, чтобы потетешкать их в своих больших красных руках: он любит мягкое и желтое, но цыплята не даются.

Вечером оживляется и идет на танцы в парк, дом его стоит как раз наискосок от входа в парк. К нему присоединяются друзья. Они не танцуют, а только ходят кругами, смотрят и слушают.

И вот наконец раздается задиристое:

— Чё ты сказал?!

Павел тут же рядом. Два мальчика сцепились, вот-вот подерутся. Наскакивают, обзываются. Сусоев, не вмешивается, смотрит и все более возбуждается, возбуждается — и вдруг наотмашь бьет того, кто придется под руку. Часто своего же. Наших бьют! — кричит он после этого страшным голосом. Начинается свалка. Он мечется, глаза горят, он счастлив. Вскоре танцплощадка становится пустой, на ней лишь обрывки одежды, лужицы крови и пивные пробки.

Он бредет домой, обмякший. До следующего вечера.

Иногда танцев нет или зима. Тогда он собирает друзей и налетает на Город или Заовражье. А бывает, Заовражье объединяется с парковскими. Или Город объединится с парковскими. Или Город и Заовражье объединяются, бьют парковских.

То есть война всегда была, но мирная, повседневная, а в этой, настоящей, о которой пойдет речь, у Павла Сусоева и его парковского отряда особая роль. Об этом после.

7. Александр Бледнов, человек испытаний

Одиноких женщин в Полынске много, одна из них — Алена Белая. Белая — потому что светловолосая, белокожая, а фамилия — Бледнова. Лычко, как уже упоминалось, не добился от нее любви, но это не значит, что никто любви не добивался. Родился у нее как-то сын, она назвала его Сашей в честь песни, которую любила с детства: Саша, ты помнишь наши встречи в каком-то парке та-ра-ра-ра... Ей часто представлялся этот Саша из песни и то, как она говорит с ним голосом певицы, певшей на пластинке.

Однажды она грела воду в ведре на электрической плитке, под окном, а маленький Саша сидел на подоконнике и, не видя ведра под собой, стал задом слезать — и ногой в кипяток. Щиколотка вся покраснела, а потом вздулась огромным водяным пузырем. Саша глядел на пузырь и не чувствовал боли. Больно было потом, когда он задел пузырем обо что-то и пузырь прорвался. Но Сашу этот случай привел к мысли, что ему в жизни предстоят испытания. Его заранее сердило все, что помешает жить духовной внутренней жизнью: голод к еде и женщинам, потребность в одежде и жилье. Ему хотелось также, например, попасть в тюрьму, чтобы из нее убежать и скрываться. Потом он это и исполнил.

Он стал закалять себя и испытывать.

Сколько человек может прожить без еды? А животное?

Тогда он ловил мышей и сажал в клетки, ждал, когда подохнут. Мыши дохли быстро — или они были такие в Полынске слабые? Тогда попробовал на себе. На одной воде жил десять дней. Упал в обморок. Испуганная мать стукала его по щекам, он очнулся и засмеялся.

Мечтал приручить дикого льва, но в окрестностях Полынска диких львов, конечно, не было. Водилось странное животное волкозаяц, но — не тот масштаб.

Колол себя для испытаний иглой, жег огнем. Мог под водой находиться без дыхания ровно три минуты.

И понял, что ему все нипочем, вот после какого случая.

Сидел зимой за сараем в ложбинке меж сугробами, смотрел себе под ноги, внюхивал теплый парок, исходящей из коричневой массы, под которой подтаивал снег (нежная влажная свежесть присутствовала в этом запахе), и вдруг заинтересовался мыслью: а хватит ли духу съесть? О многих испытаниях он слышал и читал (он и читать выучился для того, чтобы знать, какие у людей бывают испытания), но вот о таком не приходилось. Он взял в руку, зажмурился, но тут же приказал себе открыть глаза, что-бы видеть. И съел. И пальцы облизал. С этих пор он стал себя уважать, ненавидя других за слабость. И за то еще, что коверкают его фамилию. Заовражные ведь, как уже говорилось, «якают».

Что получается, если фамилию Бледнов произнести в местном произношении? Александр это терпел до четырнадцати лет. А однажды, когда его так назвал сосед, он быстро и резко ударил его по лицу кулаком и сказал: по фамилии не зови, по имени зови.

Ладно, Саша, согласился сосед.

С тех пор все звали только по имени. Могли бы наловчиться, произнести «Бледнов», но слишком закоснел язык, по-правильному не поворачивается. Разве только у молодежи, забывающей традиции предков.

Так что, если хотите, вот еще причина: обида Бледнова на земляков, а через них на всех прочих людей. Причина, так сказать, фонетического происхождения.

8. Учитель словесности

Учитель русского языка и литературы или, как говорили раньше и мне больше нравится, учитель словесности Андрей Ильич Несмеянов уже почти год учительствует в Полынске, приехав по направлению из Саранска. Ему двадцать три года.

Учитель словесности!

В русской литературе учитель словесности появлялся всегда не просто так, а зачем-нибудь, особенно если он при этом попадал из мест цивилизованных в провинцию.

Может быть, у Андрея Ильича была миссионерская идея: внедрить в провинции вкус к родному языку и литературе?

Может быть, его погнала из города несчастная любовь?

Может, он человек сухого долга, и если уж распределили его на три года в Полынск, то честно отработает, а потом уедет?

Ответим по очереди.

Миссионерской идеи Андрей Ильич не нес, хотя русский язык любил до тошноты. Это не для оригинальности выражения сказано. Когда он видел неправильно написанное слово, его действительно и в прямом смысле физически тошнило. С каждым годом это обострялось, и он знал, что рано или поздно придется бросить учительство.

Несчастной любви тоже не было. Были отношения с одной девушкой, но очень поверхностные. Была интеллектуально-телесная связь с женщиной тридцати пяти лет, зрелой и первенствующей в разговорах и ласках, Андрей Ильич уже утомился, но не стал бы убегать от нее специально.

Сухой долг его тоже не вынуждал.

А просто: предложили ему поехать учителем в Полынск, а он подумал: что за город такой, Полынск, никогда не был в Полынске. И согласился.

Вот и все.

Жилья ему сначала не нашлось, жил в гостинице, в двухместном номере, потому что одноместных в этой гостинице просто не было. Командированные, которых подселяли к Андрею, вечерами обязательно пили и рассказывали о своей жизни, Андрей из вежливости молча слушал и тосковал.

В школе ему пришлось вести помимо словесности географию и военное дело: не хватало учителей.

Он ходил в школу в костюме и в галстуке. Но вечером он был свободный молодой человек. Тогда он надел джинсы и футболку и пошел по улице. Его встретила завуч Калина Юрьевна и сказала: нехорошо. Она имела в виду футболку с легкомысленным рисунком, на котором были нарисованы две целующиеся девушки с голыми верхними половинами тел. Андрей Ильич лишь пожал плечами.

Потом его встретили местные парни, обступили, удивляясь, что он такой же, как они, а — учитель. Но если ты учитель, то и ходи как учитель — и тебя не тронут. А если ты будешь ходить, как ты ходишь, то ты будешь считаться обычным приезжим, а приезжих у нас били, бьют и будут бить, объяснили они ему, ударив по щеке и по уху.

— Какая разница, я и в костюме учитель, и в обычной одежде учитель! — попытался Андрей Ильич завязать дискуссию.

— Тебе говорят, а ты молчи и слушай, — ответили парни, ударив его по уху и по щеке.

Василий Венец, бывший тут, узнал, что Андрей Ильич преподает географию и велел принести карты. Карты мира и нашей страны, и вообще, какие найдутся. Он любил их разрисовывать военным способом. Андрей Ильич вслух удивился такой просьбе, ведь карты можно купить в магазине. Тогда, по указанию Васи, ему дали по уху, по щеке, по шее и в живот.

Разгибаясь, Андрей Ильич по инерции движения поднял голову высоко, увидел звезды и понял, что не ходить ему вечерами по улицам ни в кино, ни на танцы, а сидеть ему в гадком гостиничном номере и читать книги или слушать пьяные рассказы временных подселенцев.

Он попросил администрацию школы приискать какую-нибудь квартирку. Администрация сказала: можно, но за счет Андрея Ильича. Положим, гостиница обходится дороже квартиры, но на гостиницу школа может перечислить безналичные деньги, частнику же безналичный расчет не предложишь, а живых денег у школы нет. Андрей согласился, надеясь на материальную помощь родителей.