Розмэри Сатклифф - Алый знак воина

• Название: Алый знак воина
• Автор: Розмэри Сатклифф
• Издательство: Лицей
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-8452-0050-4

Книга посвящена событиям, происходившим три тысячи лет назад на далеком, мало известном мировой цивилизации острове, который впоследствии станет Британией.

Своим живым, интересным, увлекательнейшим повествованием, полным приключений, автор еще и еще раз доказывает нам, что в какие бы эпохи ни жили люди, какие бы традиции ни почитали, главное в жизни каждого человека во все времена и у всех народов остается неизменным стать настоящим человеком можно только научившись преодолевать трудности. Трудности жизни и трудности борьбы со своими недостатками и слабостями.

---

Сначала он с жадностью набросился на еду, сгребая мясо кусками лепешки, но после нескольких глотков стал есть медленнее и вдруг, торопливо отправив в рот последнюю порцию, вскочил на ноги. Сунув за пояс остатки лепешки, он поднял с пола копье.

Ханно удивленно посмотрел на него.

— Куда теперь? — спросил он, дожевывая мясо.

— Наверх, к летним загонам.

— Смотри, как снег гонит.

Дрэм совсем было направился к выходу, но вдруг остановился и посмотрел на угрюмого коротышку, сидящего у очага.

— Мой нос чует не только запах чеснока. Нагоняет снег, и поэтому я должен идти искать Долая.

— Что могу тебе сказать? Дурак будешь, если пойдешь.

И как бы в подтверждение слов Ханно, ветер донес до их слуха протяжный и бесконечно тоскливый волчий вой. Они молча посмотрели друг на друга. Где-то далеко вой был подхвачен другим волком, затем еще дальше — третьим.

— Рано они сегодня вышли на тропу, — сказал Ханно.

Дрэм сжал древко копья.

— Люди из деревни вот-вот появятся, а ты пока последи за костром у загона. — И не обращая больше внимания на Ханно, который в ответ на эти слова злобно проворчал, что он-де караулил волков, когда о Дрэме тут никто слыхом не слыхивал, пошел к выходу, свистнув по дороге Белошея потрескавшимися от мороза губами. За порогом он сразу же окунулся в ледяной сумрак, но двинулся дальше, навстречу бесприютной белой пустыне, мимо сторожевого костра, возле которого стоял, опершись на копье, Эрп, а у его ног сидели пастушьи псы.

Снег вокруг загона был перемешан и перетоптан ногами людей, собак, овец и превратился в грязную темную жижу, но уже на расстоянии полета копья количество следов резко уменьшилось, а чуть дальше остались лишь следы беглянки овцы, Долая и собаки. Еле заметные на белоснежном покрове, они вились перед глазами, убегая в сгущающиеся зимние сумерки.

Дрэм поплотнее запахнул на груди плащ и, спрятав в него подбородок, вышел навстречу ветру, налетающему порывами с вершины холма. Легкое ледяное перышко пролетело, не задев лица, и осело на складках плаща; за первым последовало второе, и он ощутил его холодное прикосновение сначала около правой брови, затем на губе. И вот уже снег повалил хлопьями.

Когда он вышел к Меловой, снег продолжал идти все сильнее, заметая следы Долая. Оставалось еще немного света, исходящего от луны, почти уже скрытой пеленой облаков, и от самого снега. Поднялся ветер — он дул теперь снизу, откуда-то из темной бездны Дебрей, с ревом захлестывая обнаженные ветви, а потом с тоскливым протяжным шипением пробегая по снегу. А снег все прибывал и прибывал. Порывы ветра приносили мелкую, бьющую в лицо крупку, которая тотчас перемешивалась с выпавшим ранее сухим снегом и вихрем молочно-белых брызг неслась куда-то в сторону через хребты. Становилось все труднее отыскивать след, все труднее понимать, где ты находишься и куда идешь в этом ледяном снежном водовороте, стирающем все знакомые очертания, запахи и привычную картину холмов внизу.

Дрэм, уставший за день от тяжелой работы, прилагал отчаянные усилия, чтобы двигаться побыстрее. Он спотыкался и падал в глубоких снежных заносах, то и дело останавливался и низко склонялся к тропе в поисках еле приметных вмятин на пушистом белом снегу — остатков следов старого Долая. Белошей, с самого начала приученный не ступать на след, плелся за Дрэмом, поминутно проваливаясь в сугробы. На северной стороне склона Дрэм все же потерял след. Он спустился на дно небольшой впадины и лихорадочно, как пес, стал ее обшаривать. В дальнем конце, там, где снега было поменьше, он снова увидел едва заметную цепочку следов и, вздохнув с облегчением, продолжил путь. Однако на гребне, где склон горы полого спускается сверху, следы вдруг исчезли в сугробе. Он снова бросился их искать, Белошей стал обнюхивать снег, но все усилия ни к чему не привели.

Пока он, мучимый чувством вины и отчаяния, стоял, не зная, что делать, ему показалось: снегопад кончается. Тонкая паутинка лунного света пробилась сквозь облако снежного покрова, по которому не ступало ни одно живое существо с тех пор, как первый человек был задуман в недрах Матери-Земли. И снова, как бы торжествуя, закружил снег. Потеряв всякую надежду, Дрэм сунул под мышку копье и, поднеся ладонь ко рту, крикнул что было мочи: "Ку-у! Иа-а. " Это был призывный крик охотников и пастухов с Большой Меловой во время бури. Оба, мальчик и собака, напряженно слушали, но ответом им был лишь унылый свист ветра и шуршание белых хлопьев Они пошли дальше, в сторону овечьих загонов, но из-за метели Дрэм не мог определить, где они находятся.

Пройдя немного, он остановился и снова крикнул: «Куу-уу! Куу-ау-йа!» На этот раз до их напряженного слуха издалека дошел протяжный вой, при звуке которого у Дрэма пересохло во рту, и он крепче сжал древко копья. Но вой вдруг заглушил собачий лай.

— Это Кью, — сказал громко Дрэм, еле шевеля закоченевшими губами. Сердце екнуло радостно от облегчения, но тут же в него закрался страх. Он снова крикнул и побежал вперед, спотыкаясь и проваливаясь в глубокий снег. Услышав повизгивание собаки, он закричал:

— Долай, я иду! Я иду1

Через мгновение у его ног лежала тень, похожая на волчью, и из белой метели возникла Кью. Повизгивая и тяжело дыша, она стала виться вокруг Дрэма. Дрэм вдруг понял, что находится на крутом склоне у края старого кремневого карьера. Он стоял, всматриваясь вниз. Там, где были завалы мела, снега не было — он белел лишь у основания кустов, которые росли прямо на мелу. У подножия склона темнел кустарник погуще, из которого доносилось блеяние. Дрэму показалось, что возле кустов неподвижно лежит что-то черное.

Старая собака бросилась вниз, скользя по заснеженному дерну, и направилась прямо к темнеющему неподвижному предмету, Дрэм даже не вспомнил, что к подножию склона легко попасть через карьер, если спуститься к старым разработкам у нижнего края. Он, как и Кью до него, пополз прямо по склону, увлекая за собой снежные комья, куски тела и пучки сухой травы. Тенью проскочил мимо него Белошей. Наконец, сам не зная как, едва дыша, он оказался на дне карьера. Овца была цела и невредима и ей не грозила опасность. Она жалобно блеяла, не делая, однако, попытки подойти к нему. Дрэм опустился на колени перед распростертым на земле Долаем. Старик лежал лицом вниз, уже занесенный снегом с наветренной стороны. Помогая себе коленкой, Дрэм перевернул пастуха на спину и нащупал сердце. Под рукой он ощутил слабое биение, и из груди его вырвалось рыдание:

— Долай! Долай!

Старик не двигался. Пальцы Дрэма обнаружили огромную шишку на виске, волосы над ней слиплись от крови. Овца, должно быть, спустилась, как он и собаки, скользя по склону, тогда как Долай шел, очевидно, по ее следу, пока след не оборвался у карьера, севернее того места, где он собирался ее искать. Он был болен и смертельно устал, как устал даже Дрэм. У него могла закружиться голова от бесконечной снежной круговерти, он упал, как падают со скалы, и ударился обо что-то во время падения.

Дрэм лихорадочно перебирал все возможные варианты. Как ему поступить? В свои пятнадцать лет он не был достаточно силен, чтобы поднять Долая на плечи одной рукой и нести его весь обратный путь. Даже если бы он был крепкий, как бык, ему пришлось бы оставить копье, а это означало бы смерть для них обоих, так как запах крови из раны Долая немедленно привлек бы рыскающее вокруг волчье племя. Здесь, у подножия старого кремневого карьера, кусты служили хоть небольшой, но все же защитой от ветра и снега; и на случай, если бы вдруг явилось волчье племя, у него была бы свободная рука, чтобы держать копье, и, кроме того, за спиной была твердая меловая стена. Все это пронеслось у него в голове, пока он пытался расстегнуть бронзовую застежку плаща. Сняв плащ, он накрыл им Долая, и ветер сразу же ударил, как ножом, по незащищенному телу. Он повернулся к Белошею, указывая рукой направление:

— Назад, братец! Иди назад! Приведи людей.

Белошей повел головой вслед за рукой Дрэма, после чего посмотрел в лицо хозяина и заскулил. Дрэм поднялся и за ошейник подвел его ко входу в карьер, где меловой утес выходил прямо на склон. Затем он снова указал ему рукой дорогу:

— Назад! Назад в загон! Приведи Ханно!

Он не мог послать весточку, но в этом не было необходимости — всякий, увидев Белошея без хозяина, сразу понял бы: случилась беда, большая беда. Около загона сейчас много людей — пришли караульщики из деревни, с ними, быть может, и Вортрикс. Вортрикс несколько раз приходил в последнюю Луну. Дрэм обнял огромную рыжую голову:

— Назад, братец! Приведи Ханно!

Указав еще раз направление, он легонько хлопнул собаку по спине. Белошей посмотрел ему в лицо, заскулил и, повернувшись, побрел в

снежную мглу.

Дрэм подождал, пока пес скроется из виду, и только тогда вернулся к Долаю. Кью, припавшая к земле возле хозяина, встретила его беспокойным взглядом. Он ласково заговорил с собакой, а затем попытался перетащить Долая поближе к меловому утесу, где он был бы в большей безопасности. Это была нелегкая работа для однорукого человека, но мало-помалу он с ней справился. Когда, наконец, он перенес старика на небольшой меловой островок, поросший высоким густым кустарником, служившим защитой от ветра, он снова набросил на него свой плащ и обрадовался, когда увидел, как Кью подползла к хозяину и почти легла на него. «Она хоть немного согреет его», — подумал Дрэм.