Алан Фостер - Маори

• Название: Маори
• Автор: Алан Фостер
• Издательство: Ключ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-901582-65-9

Роман «Маори» популярного американского фантаста Алана Дина Фостера раскрывает перед читателями новую, неожиданную грань дарования писателя. Перед нами предстает колонизация Новой Зеландии. Вместе со своим героем, предпринимателем Робертом Коффином автор прослеживает всю историю этой далекой британской колонии. Кровопролитные войны с коренной народностью — маори, экономические взлеты и кризисы тесно переплетаются с событиями личной жизни героев, проводя читателей через без малого весь XIX век к границам века XX-го.

---

Человек, перехвативший его в коридоре, говорил раздраженно.

— Вот вы где! Где это вы шатались? — он что-то пробормотал. — Ох уж мне эти маори! Совсем как дети, — он улыбнулся, хотя ему было не до смеха. — Пойдемте уж.

— Мне не нужно идти с вами. Я все здесь закончил.

— Вот уж нет, — молодой пакеа настаивал. — Вы не можете уйти в таком виде. Что подумают люди о нашем госпитале? — склонив голову на бок, он оглядел длинные пряди, падавшие с головы старика. — Вам необходима ванна и стрижка.

— Вы не можете этого сделать. Если вы искупаете меня и обрежете волосы, я умру.

Юноша не смог сдержать усмешки.

— Насколько я помню, когда вас привели сюда, вы сказали, что у вас шесть богов и умереть вы не можете.

— Если вы поступите со мной, как с пакеа, я умру.

— Чепуха! А я-то еще думал, что вы образованный туземец. Ну-ка, пойдемте. — Он протянул руку и взял тонкое запястье.

Старик был гораздо выше, но тонкий, как жердь. Сила, которая у него оставалась, была не физического свойства. Он не мог помешать молодому человеку тащить себя по коридору.

Туото оглянулся через плечо на комнату, в которой распрощался со своим старым другом. Он подумал о своей родине, где так часто отдыхал от своих путешествий. Она была разрушена. Хотя птицы и звери, леса и озера вернутся, он знал, что это не случится во время его жизни. Помочь ему не могли даже шесть его богов.

Поэтому он не стал возражать, когда сестры милосердия вымыли его и он стал чистым, каким никогда не был, или когда они остригли его волосы, как это было принято у современных маори.

— Так гораздо лучше, — наставительно сказал юноша, заботам которого его доверили.

Туото посмотрел на себя зеркало, задумчиво рассмотрел чистое лицо и обратил свой взгляд на юношу.

— Дайте мне, пожалуйста, стакан воды.

— Разумеется. Мы позаботимся о том, чтобы связаться с вашей семьей или друзьями, чтобы они могли отвезти вас домой, если вы не захотите остаться и отдохнуть здесь.

— У меня нет семьи. Я пережил всех жен и детей, а теперь я пережил и всех своих друзей. Те, кто меня знает, презирают меня, как беса и колдуна.

— Еще одна чушь, — отрывисто сказал дежурный. Кажется, сегодня это было его любимое слово. — Вы просто ложитесь на эту замечательную кровать, а мы подыщем вам новую одежду. Придется поискать хорошенько, но среди всего, что нам прислали, обязательно найдется что-нибудь подходящего размера. Потом вас отлично накормят горячим, свежим обедом. И вам не нужно беспокоиться. Правительство позаботится о вас, если мы не установим контакта с теми, кто вас знает.

— Я не ребенок. — Туото послушно подошел и сел на указанную кровать. — И правительство пакеа мне не отец.

— Я вернусь через пару минут, чтобы посмотреть, как вы тут, — сказал дежурный, игнорируя последние слова старика.

Он подходил к главному столу, когда его остановил священник.

— Извините, молодой человек.

— Что случилось? — дежурный пытался смирить свое нетерпение. Со всеми этими перерывами он ничего не успеет сделать за день.

— Я видел ваш значок с именем, — викарий показал на имя, приколотое к его рубашке. — Это вы наблюдаете за Робертом Коффином, не так ли?

— Как и за многими другими. Мы завалены работой, ваше преподобие.

— Я знаю. Я занимался своей работой в другом месте в больнице, когда мне сообщили, что он скончался. Я здесь для того, чтобы отслужить последнюю службу.

Дежурный выглядел безропотным.

— Хорошо, ваше преподобие. Пойдемте со мной. Я отведу вас к нему. Я сам не знал, что он испустил дух. Я пытаюсь делать сразу дюжину дел.

— Как и все мы, сын мой.

— Не знаю, видел ли я вас здесь прежде, ваше преподобие, — дежурный пытался завести разговор, когда они шли по пустому коридору.

— Я только вчера сошел с корабля. Я из Окленда и приехал, чтобы предложить свои услуги тем, кто в них нуждается. Меня зовут Метьюн, — он говорил рассеянно, его мысли были уже далеко впереди.

— Небесам известно, как мы рады любой помощи, — дежурный остановился у раскрытой двери. — Вы могли бы подождать минуту, мне нужно проверить пациента, — он просунул внутрь свою голову, пока снаружи нетерпеливо ждал Метьюн.

— Эй! Я помогаю здесь кое-кому. Если один из вас отведет старого маори к главному столу, пусть заодно поможет ему с едой.

Один из санитаров подошел к двери и отер свой лоб.

— Теперь это уже не важно, Уилл. Старик умер.

Открыв рот, дежурный безмолвно уставился на него, потом посмотрел на кровать, где он оставил своего подопечного. Кровать была пуста.

— Его уже унесли, — объяснил санитар, покачивая головой.

— Нелепый старый козел. Минуту назад с ним было все в порядке. Только я отвернулся, и он пропал. Вот так-так! Черт его дери со всеми потрохами, — заметив Метьюна в коридоре, он прибавил: — Простите, святой отец.

— Как он… Он сказал что-нибудь, сделал что-нибудь? — ошарашенный дежурный не мог отвести глаз от пустой кровати.

— Нет. Он не вскрикнул и вообще ничего подобного не было. Я не думаю, что он даже пошевелился. Он просто как будто ушел. С широко раскрытыми глазами, уставленными на потолок. Как будто он о чем-то задумался. Не знаю, — он посмотрел мимо остолбенелого дежурного. — Вы верите в душу, отец?

— Естественно, сын мой, — отозвался Метьюн. — Во что же еще можно верить?

— Да, я так и подумал. Я видел, как умирают многие люди, отец. Здесь и во время войн. Но я никогда не видел, чтобы кто-нибудь умер так. Как будто его дух просто испарился.

— Человек, который поистине находится в мире с самим собой, может умереть так спокойно, что вы даже не поймете, что случилось.

— Именно так все и было. Полагаю, даже у маори есть душа, верно?

— Мы все дети Божьи, — Метьюн обратил внимание на неподвижного дежурного. — Где палата мистера Коффина?

— Что? Ах, да. Да. Сюда, ваше преподобие, — с усилием сосредотачиваясь, дежурный возобновил поход по коридорам.

Когда они дошли до нужной палаты, молодой человек задержался, положив руку на щеколду. Он, казалось, совершенно ушел в себя.

— Отец, что вы сказали там, что-то о том, что все мы дети Божьи?

— Да?

— Я думаю… я не понимаю, как может быть больше одного отца, а?

Метьюн неодобрительно посмотрел на него, но дежурный не опустил взгляда.

— Юноша, я проработал среди маори всю свою жизнь. Они многое переняли у нас, заключали с нами браки, всем сердцем входили в нашу церковь. Они боролись против нас и рядом с нами. Я не тот, кто может точно сказать, что возможно в нашем мире, а что нет. Я не верю, что человек имеет ключи к величайшим тайнам. Но как христианин я могу дать вам единственный ответ на этот вопрос.

— Я так и думал, что вы это скажете, ваше преподобие, человек в вашем положении не мог бы сказать ничего большего.

Но дежурный не был удовлетворен. Когда он открыл дверь, впуская его в тихую комнату, он знал, что не сможет больше верить точно так, как его друзья и соседи. Он уйдет в свою могилу, обремененный одним нерешенным вопросом. Зная, что единственный человек, который мог на него ответить, уже опередил его в этом долгом путешествии.

ЭПИЛОГ 1893 год

Дождь никогда не раздражал Розу Халл. Насколько она себя помнила, она всегда встречала его с радостью. Дождь держал людей в домах, и тоща она со своими друзьями превращала весь город в площадку для игр. Это чувство осталось и когда она повзрослела. В то время, как другие прятались от дождя, она получала от него наслаждение.

Однако было бы лучше, если бы в этот день дождя не было. Когда она подумала об этом, небеса начали немного расчищаться. Потоп не мог бы удержать ее дома в это утро, но скверная погода могла бы помешать выборам. Были кандидаты, которых надо было поддерживать, а помимо этого, имелись гораздо более важные причины для того, чтобы определенные граждане вышли из дома и проголосовали. Дождь также доставил бы множество неприятностей фотографам. Они были бы разочарованы больше, чем кто-нибудь другой. У них была задача запечатлеть исторический момент.

Сидя в экипаже, она услышала голос возницы.

— Мы почти на месте, мисс Халл.

— Спасибо, Эд.

Она откинулась назад на плюшевом сидении и посмотрела в окно. Было трудно поверить, что это тот же самый Окленд, в котором она выросла. Теперь это был город прекрасных зданий и широких улиц. Со времени ее детства многое изменилось. Так много перемен…

Она никогда по-настоящему не была ребенком, подумала она. Не в общепринятом смысле этого слова. В основном товарищи ее игр были мальчишками, как Эдвард и Джоби. Уличные сорванцы, оборванцы, корабельные сироты, дети шлюх и проезжающих маори.

Когда они остановились у здания суда, она увидела две группы людей, собравшиеся на ступенях. Слева была небольшая очередь горожан, ожидающих, когда откроются избирательные пункты, чтобы они могли бросить в урны свои избирательные бюллетени. Справа от них, выше по ступеням, пытаясь остаться сухими, толпились репортеры и фотографы.